Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Первая, неожиданная для русских вылазка произошла 28 декабря под предводительством самого Тыкма-Сердаря. Ночью 4 тысячи воинов босиком, одетые в одни рубахи с засученными рукавами, имея в руках только холодное оружие (шашки, ножи, ятаганы), бесшумно и скрытно подобрались к передовым траншеям. Некоторые, совсем голые, вымазались жиром, чтобы скользить в рукопашной схватке. Позади следовали подростки и женщины с мешками для собирания добычи и голов. С громовым «Алла» нападавшие обрушились на правый фланг и калу «Правофланговая». «Это было поистине нападение демонов», — рассказывал участник события. Огонь пехоты опоздал и «перелетел» через головы атаковавших: они уже сблизились с солдатами. Артиллерия не смогла сделать ни одного выстрела. Потери от этой резни были чувствительными: 96 убитых и 31 раненый. Нападавшие увезли орудие с двумя зарядными ящиками и захватили знамя одного из батальонов. Удача высоко подняла их боевой дух.

Чтобы не выпускать из рук инициативы и не допустить в отряде подрыва наступательного духа, Скобелев на следующий день приблизил передовые позиции и организовал атаку трех кал, находившихся всего в 50—100 саженях от стен крепости. Взятие этих кал («Великокняжеских») все-таки не предотвратило новой вылазки, последовавшей 30 декабря, которая, правда, уже не была такой внезапной. На этот раз в ней участвовало 6 тысяч воинов и удар пришелся на левый фланг лагеря, в то время как на правый и тыл были направлены небольшие отвлекающие силы. Лагерь, траншеи, калы огнем и штыками отбили атаки текинцев, которые понесли теперь большие потери. Но и осаждавшие потеряли убитыми и ранеными 151 человека и снова — одно орудие.

Потери от вылазок и от огня из крепости, ставшего более действенным в результате приближения к ней войск, занявших 31 декабря первую параллель, постоянное напряжение в ожидании новых отчаянных вылазок угнетали людей. «Ces attaques nocturnes me font l'effet comme si j'avais bu l'eau de Kissingen»[11], — высказался Скобелев, намекая на свое отвращение ко всему немецкому.

Отряд устал. Следовало форсировать штурм, а пока найти средство борьбы с ночными атаками. Для их отражения Скобелев решил, не показывая текинцам, что их приближение обнаружено, подпускать их на близкое расстояние и расстреливать дружным залповым огнем артиллерии и пехоты. Решению этой задачи помогла солдатская смекалка. Как-то ночью, обходя передовые позиции, Скобелев услышал разговор солдат, один из которых говорил, что генералу следует ставить их не в траншею, а позади траншеи. Тогда атакующие, которые рубили солдат сверху, сами попадут в подобное положение, подвергаясь при преодолении траншеи штыковым ударам солдат, стоящих наверху. Всегда подхватывающий и внедрявший всякую полезную мысль, Скобелев немедленно распорядился о перестройке тактики ночного боя.

Принятые меры дали отличные результаты при отражении новой вылазки, которая, по мысли текинцев, должна была заставить русских отказаться от продолжения осады и уйти. 4 января выступили 12 тысяч защитников крепости. В полной темноте, до восхода луны, внезапно и стремительно они атаковали фронт и оба фланга лагеря. Хотя им во многих местах удалось прорвать довольно редкие цепи солдат, атака везде была отбита с большими потерями для атакующих, которые исчислялись многими сотнями убитых и раненых. Русские же потери на этот раз составили всего 10 убитых, 57 раненых, 11 контуженных. Английский корреспондент (по своей фактической деятельности тайный агент) Холлидей, находившийся в крепости с женой во время осады, доносил в Лондон 4 января: «Мои письма о первых двух вылазках текинцев свидетельствуют перед вами об их необычайно воинственном духе и о торжестве их сокрушительных натисков. Но если вам угодно припомнить, я не предавался иллюзиям и докладывал вам, что без нашей помощи этот дикий народ не устоит против европейского оружия. Предвещания мои сбываются. Вчерашняя вылазка (4 января. — В.М.) покрыла все Теке позором. Русский командующий разгадал тактику неприятеля и отразил хитрость хитростью. На ночь он вывел свои войска из траншей и позволил вылазке приблизиться, в полной темноте, на расстояние десяти шагов. И только когда в воздухе послышались взмахи текинских шашек, раздалось по всем траншеям грозное русское «пли»… Еще несколько мгновений текинцы рвались столкнуться с русской грудью, но свинцовый град был неумолим. Нападавшие образовали пораженную ужасом толпу. Площадь, которую она должна была пробежать, чтобы укрыться за стенами крепости от беспощадного истребления, покрыта и теперь, перед моими глазами, сотнями трупов. Смело утверждаю, что старые фурии, бившие по щекам возвратившихся сыновей своих, поступали несправедливо… Не скрою от вас, они больше не верят нашим обещаниям и даже затрудняют свободу моих личных действий». (Незадолго до штурма Холлидею удалось тайно покинуть крепость, а его неотправленное письмо попало к Скобелеву.)

После 4 января текинцы больше не решались на вылазки. Предупреждению новых попыток помогло применение прожекторов (ламп Шпаковского) и боевых ракет. Но надежду на успех отражения штурма они не потеряли и 6 января отклонили второе предложение Скобелева о капитуляции. На предложение об эвакуации жен и детей из крепости в безопасное место отвечали насмешками. Скобелев решил форсировать штурм. 8-го артиллерия пробила в стене крепости крупную брешь, но осажденные ее самоотверженно заделали. В ночь на 12-е было закончено минирование. Три боевых рукава минной галереи были заряжены 72 пудами пороха.

Штурм был назначен на 7 часов утра 12 января. В выборе этого дня опять сказались суеверия Скобелева. 12-го был понедельник, но и 13-е не пользовалось в армии хорошей репутацией. О принятии решения рассказал в своей книге об экспедиции А.Н.Маслов. Скобелев назначил штурм на 12-е, в понедельник, но так как понедельник тяжелый день, то он приказал в штабе не говорить и не вспоминать, что 12-е приходится на понедельник. Князь Шаховской, главноуполномоченный Красного Креста, узнав об этом, сказал Скобелеву:

— Это ничего, Михаил Дмитриевич… Зато 12 января — Татьянин день и день основания Московского университета…

Таким образом, штурм был назначен в Татьянин день и, как оказалось, вся тяжесть понедельника легла на текинцев, добавлял Маслов.

О ночи перед штурмом рассказывает отрядный врач О.Ф.Гейфельдер:

«На кровати лежал мундир с эполетами, орденами, перчатками и шашкой. Все было приготовлено для следующего дня, как на свадьбу, до последней мелочи, как нельзя лучше и аккуратнее. Скобелев был в хорошем расположении духа, глаза блестели, лицо сияло.

— Так я всегда приготовляюсь к бою, — говорил он, показывая на мундир и другие принадлежности. — А теперь поговорим о чем-нибудь приятном, не о делах, не об окружающем, о чем-нибудь постороннем и интересном; после такого разговора можно хорошо заснуть».