Книга осознания: Создайте свой собственный путь к свободе - Бхагаван Раджниш

Большинство людей застряли на стадии верблюда, а меньшинство — на стадии льва. Большинство — это масса, народ, а меньшинство — это интеллигенция. Артист, поэт, художник, музыкант, мыслитель, философ, революционер — они все застряли на второй стадии развития. Это гораздо лучше, чем быть верблюдом, но путешествие еще не завершено. Они еще не вернулись домой.

Третья стадия — это ребенок.

Послушай внимательно: первое состояние дается тебе обществом, второе человек обретает сам. Третье возможно, только если гусеница мельком увидит бабочку; иначе это невозможно. Как гусеница сможет подумать о том, что она сама может когда-то взлететь, что может стать крылатой? Это невозможно! Никак нельзя это представить. Это абсурдно, алогично. Гусеница умеет ползать, но идея о том, что она может взлететь, просто нелепа.

Я слышал, как бабочка пыталась рассказать гусеницам, что те могут летать, но они возражали. Гусеницы отвечали ей: «Нет. Наверное, это возможно для тебя, но нереально для нас. Ты бабочка, а мы всего лишь гусеницы! Мы умеем только ползать». А тот, кто умеет только это, — как он может представить себе полет? Это иное измерение, совершенно иное, это — вертикаль.

Переход от верблюда ко льву — это эволюция. От льва к ребенку — революция. Первое состояние — верблюда — было зависимостью; второе — независимостью. Но когда человек обретает состояние невинности, то ему становится ясно, что не бывает ни зависимости, ни независимости. Мироздание — это взаимная зависимость, все зависят друг от друга. И всё едино.

Рождается смысл целого: не существует ни меня, ни тебя. Никаких привязок к «да» или «нет». Никто не зацикливается на том, чтобы всегда говорить «да» или всегда говорить «нет». Больше подвижности, спонтанности; не подчинения или покорности, но спонтанности. Рождается ответственность. Человек откликается на Мироздание; не реагирует на прошлое и не воздействует на будущее.

Верблюд живет в прошлом, лев — в будущем.

Ребенок живет настоящим моментом, здесь и сейчас.

Верблюд — это пред-ум, лев — ум, а ребенок — уже после-ум, или не-ум.

Верблюд — это пред-«я», лев — «я», а ребенок — после-«я», или не-«я».

Состояние ребенка никак нельзя описать и определить, это тайна, чудо.

У верблюда есть память, у льва — знание, а у ребенка — мудрость. Верблюд — это или христианин, или индуист, или мусульманин — в общем, приверженец какого-то вероисповедания; лев — атеист; а ребенок обладает религиозностью — он и не верующий, и не атеист, он и не индуист, и не мусульманин, не христианин и не коммунист — у него просто есть религиозность, любовь и невинность.

Ум берет начало в прошлом; сознание никогда на прошлое не опирается — оно рождается прямо сейчас. Ум — это время, а сознание — вечность.

От одного мгновения к следующему ум скользит по горизонтальной плоскости. Это похоже на поезд: в нем соединено много вагонов. Прошлое и будущее едут в одном составе, где все вагоны сцеплены по горизонтали. Сознание вертикально; оно не идет из прошлого и не двигается в будущее. Прямо сейчас оно отвесно падает в глубину или взлетает ввысь.

В этом смысл распятия Христа, а христиане его совершенно не поняли. Крест — это не что иное, как изображение, символ соединения двух направлений: вертикали и горизонтали. Руки Христа раскинуты по горизонтали. Все его существо, кроме рук, лежит в вертикальной плоскости. В чем здесь смысл? А в том, что движение происходит во времени, существование — вне времени. Руки символизируют действие. Иисус распят с руками, раскинутыми по горизонтали, во времени.

Действие происходит в определенный отрезок времени. Мышление тоже относится к действию, это действие ума. И оно тоже происходит во времени. Интересно вспомнить о том, что руки — это внешняя, крайняя часть мозга. Это единый орган, разум и руки: голова крепится к рукам. В твоем мозгу есть два полушария: правое управляет левой рукой, а левое — правой. При помощи руки твой разум дотягивается до этого мира, он прикасается к материи, ведь разум — это тоже невидимая форма материи.

Любое движение, физическое или ментальное, происходит во времени.

А твое существо вертикально. Оно двигается в глубину и взлетает в высоту, но не двигается в стороны.

Когда, к примеру, ты выносишь суждение о каком-то явлении, то все более привязываешься к горизонтали, ведь как иначе ты сможешь судить? Для того чтобы составить свое мнение, тебе понадобится прошлое. Сможешь ли ты это сделать, не привлекая прошлого опыта? Как же ты можешь судить? Откуда возьмутся критерии?

Ты говоришь, что вот это лицо прекрасно. Почему ты так решил? Ты что, знаешь, что такое красота? Почему ты думаешь, что это лицо красиво? Ты видел много лиц, слышал, как люди говорили о красоте. Ты читал об этом в романах, видел это в кино; ты составил свое представление о том, что такое красота, опираясь на прошлое. Твое представление довольно размытое, ты не сможешь дать четкого определения. Если кто-то будет настаивать, ты почувствуешь себя в замешательстве. Это очень туманное понятие, вроде облака. Вот ты говоришь: «Это лицо прекрасно». Откуда ты знаешь? Ты привлек свой прошлый опыт, сравнил это лицо со своим расплывчатым представлением о красоте, которое составилось у тебя благодаря множеству чужих мнений.

Если же прошлое не трогать, то красота предстанет совершенно в ином свете. Это уже не будет суждение, которое исходит из твоего разума. Оно не будет навязано, не будет интерпретацией. Это просто чувство общности с этим лицом в этом месте и в эту секунду, полная погруженность в тайну, когда человек здесь и сейчас. В это мгновение человек и не красив, и не уродлив, все суждения исчезают. А есть неизведанная тайна, у которой нет названия и о которой не составлено суждение. И лишь в эту секунду, когда всякие суждения отсутствуют, и расцветает любовь.

С умом любовь невозможна. С ним возможен только секс; еще с ним может быть действие, а сексуальность и есть действие. Любовь — это не действие; это состояние, она вертикальна. Когда ты смотришь на человека и присутствуешь без всякого суждения, красив он или уродлив, хорош или плох, святой или грешник, — когда ты не судишь, а просто смотришь в его глаза, вдруг происходит встреча, слияние энергий. И это слияние прекрасно. Эта красота совершенно отлична от всех красот, которые ты знаешь. Тебе известна красота формы; а тут красота ее отсутствия. Ты знаешь красоту тела; а здесь — красота души. Ты узнал красоту периферии; а здесь красота центра. Это навсегда.

Если это происходит с человеком, тогда то же самое становится все более возможным и с окружающим тебя миром. Ты без всякого суждения смотришь на цветок, и вдруг его сердце раскрывается для тебя; это приглашение. Когда ты не судишь, тебя приглашают. Когда пытаешься составить свое мнение, цветок тоже закрывается, поскольку суждение — враг. В суждении содержится критика, а не любовь. В нем есть логика, и нет любви. Суждение поверхностно, в нем нет глубины. Цветок просто закрывается. А когда я говорю «просто закрывается», то это не метафора, это происходит именно так, как я описываю.

Ты подходишь к дереву, прикасаешься к нему. Если ты касаешься его и при этом выносишь свое суждение, то дерева для тебя не существует. Если ты прикасаешься к нему без какого-либо суждения, просто ощущая его, без всяких мыслей, обнимаешь его и садишься рядом — вдруг самое обыкновенное дерево становится священным деревом «бо». Бесконечное сострадание исходит от дерева и окутывает тебя. Ты погрузишься в него. Дерево поделится с тобой многими секретами.

Так можно проникнуть даже в самое сердце камня. Когда к нему прикасается будда, то это уже не камень. Он оживает; внутри него бьется сердце. Когда ты судишь, даже если ты при этом просто касаешься человека, он превращается в камень, его уже нет в живых. От твоего прикосновения все кругом тускнеет, ведь оно несет в себе суждение, это прикосновение врага, а не друга.

Если это так с обычными вещами, то насколько же более верным это будет, когда ты перейдешь на более высокие уровни бытия и сознания?

Ум всегда или в прошлом, или в будущем. Он не может быть в настоящем, это абсолютно исключено, чтобы ум находился в настоящем моменте. Когда ты пребываешь в настоящем, ума здесь больше нет, ведь ум означает мышление. А как ты можешь мыслить в настоящем? Ты можешь думать о прошлом; оно уже стало частью памяти, и ум может это переварить. Ты можешь думать о будущем, оно еще не настало, и ум может о нем мечтать. Он может делать две вещи: или отправляется в прошлое, где достаточный простор для передвижений — там, в прошлом, места полно, ты можешь там бродить до бесконечности. Или ум может двигаться в будущее — и снова перед тобой открываются громадные, безбрежные просторы; можно воображать, фантазировать, мечтать. Но как твой ум может работать в настоящем? Здесь нет пространства, в котором ум мог бы двигаться.