Сага о Северных островах - Наталья Викторовна Бутырская

навалятся на тех, кто сражается в лагере. А наших тут всего-то два десятка. К тому же, с той стороны чую хельта.

Справа от меня встал кто-то из людей Харальда, слева незнакомый хускарл с тряпицей на лице.

Как же так вышло? Неужто скирревы воины на кораблях смогли вырезать всех нападавших? На бортах и песке брызги крови, мертвые тела, лежат и желто-черные пчелиные щиты, и другие, без красок. Может, оттеснили? Нельзя, чтобы они прорвались через нас. И нельзя, чтобы люди из лагеря дошли до кораблей.

Легкий толчок сзади. Оглядываюсь. Стейн! Значит, уже выстраивается второй ряд стены.

— Убить! — орет кто-то из нашей стены.

— Убить! Убить! — отзываемся мы.

Я тяжело дышу в ожидании удара. Самое сложное в стене щитов — первое столкновение. Чувствую, что впереди хускарлы посильнее нас. Восьмая, девятая руны. И хельт где-то правее. Хоть бы в нашем центре стоял кто-то сильный, иначе нас прорвут сразу.

Шаг. Другой. Третий.

Трах! Щиты ударяются друг в друга с громким треском. Я рычу, упираюсь ногами, сзади меня держит Стейн. Острая боль в левой ноге. Сука, мечник пустил оружие понизу щитов. Я поднимаю топор и бью того, кто справа. Лезвие соскальзывает со шлема и врубается ему в плечо. Мы стоим и толкаемся, беспорядочно рубя и коля друг друга. Мне в лицо летит слюна из раззявленного рта врага, по ноге течет кровь. Еще один удар в правого, он валится наземь, и на его место встает другой. Нас давят. И мы делаем шаг назад. Вместе. Не сбить строй! Не разрушить стену!

Под чужими ногами хрипят раненые.

Резкий выпад копья как раз когда я замахнулся топором. Острие цепляется за мой наруч, и напарник слева успевает рубануть по древку.

Не сразу я понимаю, что уже какое-то время слышу стаю. И это сбивает с толку. Ведь я привык, что стая рядом, вокруг меня, бок о бок. А сейчас глаза и уши говорят, что я в стене, мои плечи упираются в плечи союзников, а стайное чувство дает понять, что я один. Лишь три волка в стене, и между нами несколько человек, остальные позади, бьются в лагере. Аднтрудюр залечил рану, получив седьмую руну. Эгиль вспыхивает ярким лучом. Тоже седьмая!

Где-то совсем далеко бьется сердце Тулле. Он жив. И он знает, что мы сражаемся.

Я не успеваю отдернуть голову, и то же копье рассекает мне щеку. Резкий взмах топора, и древко все же переламывается. Наконечник падает мне под ноги.

Но огней так мало! Кого нет? Кто-то умер? Я давлю щитом и ищу, кого же нет. Стоит лишь вглядеться в какой-то огонек, как я понимаю, кто это. Вепрь. Энок. Рысь. Булочка стоит в стене неподалеку от хельта. Дударь тоже здесь, на самом краю. Видарссон. Сварт. Простодушный на другом конце бухты. Альрик? Нет Альрика!

— А-а-а-а!

Рывок вперед, и я отталкиваю противника впереди на один шаг. Тут же бью топором по руке справа. Соратники также не медлят и атакуют через открывшуюся дыру. Один миг, и она закрывается. Но двое из стены напротив отступили ранеными.

Я судорожно ощупываю стаю, пробегаю взглядом по всем огонькам. Его нет! Но так не может быть! Он же не вступил в бой. И он хельт! Как можно так быстро убить хельта? Я же не… Я же не выбросил его из стаи? Это же не Стейн и не Живодер. Это же хёвдинг! Мой брат!

Вспыхнувший огонек сбивает меня с поиска. На этот раз Энок! Кажется, там в лагере идет жестокая битва. И хирд неплохо справляется.

Я вглядываюсь в тьму внутри себя, где есть только огни стаи и биение их сердец. Где он? Где? Растягиваю тьму шире. Как его найти? Вглядываюсь в каждую искру, что мне мерещится.

Бум! Удар молота сотряс левую руку, умбон, кажется, вмялся и теперь давит на пальцы. Ноги дрожат от напряжения. Щит слева соскальзывает с моего. Наш центр прорвали. Я рычу и перехватываю хускарла с молотом, лупил его и щитом, и топором, и даже пинаю по ногам. Он оступается, и топор вонзается ему в основание шеи. Вырываю лезвие, и вслед за ним струей выплескивается кровь. Бью еще и еще, пока он не падает с наполовину отрубленной головой. Вспышка пронзает мое тело, и я не сразу понимаю, что это не руна кого-то из стаи, а моя руна. Моя собственная!

Рядом рубится Стейн. Стены щитов больше нет. И мы теперь бьемся по одному.

Где же безднов Альрик?

Внезапно вспыхивает еще один огонек, вплотную ко мне. Стейн? Он вскидывает окровавленное лицо, и я вижу его сумасшедшую улыбку. Он-таки вернулся в стаю. И сразу стало легче. Теперь мы могли сражаться друг рядом с другом как волки. Как братья.

Но я все еще ищу хёвдинга.

Искра? Хватаю ее и едва не отбрасываю в сторону, ведь она сочится холодом и безумием. Я снова дотянулся до Живодера. Нет, на этот раз он останется в стае. Пусть и паршивый, но все же волк. И издали я чувствую восторг от долетающих до него отголосков битвы и злость, что его не взяли с собой. И вдруг его огонь сдвинулся с места и пополз в нашу сторону. Неужто этот придурок рванул к нам? Бросил корабли на Бритта и Офейга? Да чтоб его морские твари разорвали!

И замираю. Стейн едва успел перехватить мечника.

— Кай! Кай! — кричит он.

Я встряхиваюсь, всеми своими девятью рунами сбиваю мечника с ног, киваю Стейну, мол, добей. И после этого он получает седьмую руну.

Нашел? Я нашел его. Огонь Альрика едва заметен, темно-синие языки пламени не полыхают, а чуть двигаются. Как же так? Хёвдинг же не в бою. Я это слышу. Но он почти пожран Бездной. С кем же мы были в последние дни? С тварью или с человеком?

Сила хирда растет с каждой новой руной, причем не только моей. И я чую стаю еще крепче и плотнее, чем раньше. И всей силой стаи я бью по темному огню.

Стейн останавливается и смотрит на меня. Он тоже что-то слышит. Откуда-то выныривает Ледмар, Дударь подходит справа. И они, не сговариваясь, закрывают меня от битвы. Я слышу их дыхание, чувствую их раны. Из лагеря к нам бежит Рысь, Трудюр отбивается и бросается сюда. Остальные завязли глубже, но они тоже тянутся ко мне. Крепнет нить, протянувшаяся от Тулле. Живодер, толком ничего не понимая, злится и плывет к нам.

И этого хватает.

Общими усилиями я сдираю синеву с пламени Альрика,