Под южным солнцем - Маргарет Пембертон

Ее мать лежала на полу с окровавленным лицом Лиф ее платья был разорван, обнажив грудь, юбки задраны кверху. Верхом на ней сидел австрияк, пытаясь ее изнасиловать.

Он даже не поднял головы и не взглянул на Катерину, когда та вбежала в комнату.

— Если ты ее дочка, — сказал он с явным презрением, стараясь добиться своей цели, — то дожидайся своей очереди.

Катерина не колебалась. Она подняла пистолет, держа его обеими руками, и спустила курок. Солдат слишком поздно осознал опасность. Он повернул голову, и похоть, отражавшаяся на его лице, сменилась удивлением.

Пуля попала ему прямо в переносицу. Это был превосходный выстрел, словно Катерина всю жизнь упражнялась в стрельбе. Из пробитой головы хлынула кровь, и солдат рухнул на спину.

— Убери его! — пронзительно закричала Зита. — Ради Бога, убери скорей!

Катерина бросила пистолет и подбежала к матери.

— В доме есть еще солдаты? — возбужденно спросила она, схватив мертвеца за плечи. — Если есть, то в нашем распоряжении всего несколько минут, а может, секунд!

Зита покачала головой, выбираясь из-под убитого и едва сдерживая рыдания.

— Нет Кажется, нет! О Боже, Катерина! Что нам теперь делать?

Катерина с трудом оттащила тело солдата в сторону.

— Пока нам ничего не надо делать, — сказала она, стараясь овладеть собой. — Австрийцы со всех ног удирают из города. Через час здесь никого из них не останется, так что этого типа никто не хватится. А пока мы спрячем тело. — Катерина испытывала ужас при мысли о том, что в любой момент может кто-то войти. — Я отволоку его ко входу в погреб и столкну вниз. А ты пойди наверх и посмотри, не осталось ли что-нибудь из твоей одежды в шкафах. Ты не можешь выйти на улицу в таком виде, а нам надо вернуться в госпиталь. Оставаться здесь нельзя.

Зита прижала тыльную сторону дрожащей ладони к своим губам; по ее лицу текли слезы.

— Господи, сделай так, чтобы твой отец и Макс оказались в войсках, которые войдут в город. Макс и майор Зларин были правы. Нам не следовало здесь оставаться. Последние две недели мы даже не ухаживали за нашими ранеными, а обслуживали австрийских и венгерских солдат. Нам надо было уехать в Ниш вместе с Вицей и Евдохией.

— Нет, — решительно возразила Катерина, осознавая, что мать на грани нервного срыва. — Мы белградки, и наше место здесь. Пройдут годы, и ты будешь гордиться тем, что мы остались в городе. А сейчас пойди и найди другую блузку.

Мать в полубессознательном состоянии ее послушалась, а Катерина снова ухватилась за плечи мертвеца. Она так и не рассказала матери о предложении майора Зларина выйти за него замуж и о своем согласии. Пока Катерина тащила тело из кабинета отца к погребу, она решила, что, пожалуй, надо это сделать до возвращения сербской армии в город. Если отец и Макс окажутся среди победителей и встреча с ними произойдет через несколько часов, лучше, чтобы мать уже не считала Макса своим будущим зятем.

Австриец был страшно тяжелым. Время от времени Катерине приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Ковер был весь в крови, и она подумала, что, возможно, ее усилия напрасны. Любой вошедший в дом сразу поймет, что здесь произошло. Она вспомнила также, что их дом служил штабом и, значит, здесь не могли допрашивать пленных. Кровь на ковре могла вызвать нежелательное любопытство.

Добравшись до погреба, Катерина с облегчением откинула его крышку. Возможно, и не было особой необходимости прятать труп, но все-таки лучше его убрать, чем потом сожалеть.

Австрийские офицеры могли вернуться и обнаружить своего убитого товарища, а ей не хотелось, чтобы в отместку расстреляли кого-нибудь невинного.

Катерина из последних сил подтянула громоздкое тело к верхней ступеньке каменной лестницы и столкнула его вниз.

Оно скрючилось и соскользнуло в темноту. Тяжело дыша, она повернулась и захлопнула за собой крышку. Если повезет, то убитого обнаружат не скоро.

Мать ждала ее в вестибюле, одетая в неподходящее для данной ситуации блестящее платье и зимнее пальто.

— Если нас освободят, я хочу выглядеть соответственно такому радостному событию, — сказала Зита оправдываясь.

Она уже не была похожа на женщину, которую едва не изнасиловали. Хотя ее лицо все еще было бледным, в глазах не осталось следов недавнего потрясения. Зита снова полностью владела собой.

Заметив перемены, которые произошли в состоянии ее матери за столь короткое время, Катерина почувствовала облегчение.

Мать облачилась в свой самый элегантный наряд не только в честь освобождения города, но и для того, чтобы вернуть себе чувство собственного достоинства после унижения, которому она недавно подверглась. Пурпурный цвет платья и пальто навел Катерину на мысль, что они выбраны не случайно. Пальто было узким и сантиметров на тридцать короче такого же узкого платья, доходившего до лодыжек. Лацканы и манжеты были оторочены черной тесьмой, и, надень мать еще и шляпу, она выглядела бы так, словно собралась в Конак на традиционное чаепитие.

Зита угадала мысли дочери, и улыбка слегка тронула ее губы.

— Я действительно собираюсь в Конак до конца дня. Уверена, что король Петр отдал приказ никому не спускать флаг Габсбургов, пока он сам не сделает этого. Я хочу быть там, когда он его сорвет и бросит себе под ноги.

Они вышли во двор, и Зита сказала, перестав улыбаться:

— Я все думаю, как себя чувствует Петр со своим артритом после стольких месяцев войны? Другой остался бы с правительством в Нише и не стал бы терпеть лишения в окопах наравне с солдатами, которые на сорок лет его моложе.

Глаза Катерины потемнели от страха. Она подумала об отце.

Хотя ему было всего сорок восемь, он уже не молод, а зима последние несколько недель стояла сырая и холодная.

Выйдя на улицу Князя Милана, они поняли, что бои уже идут в городе. Над их головами свистели пули, и женщины свернули в первые попавшиеся ворота, прижавшись к стене высокого каменного дома.

— Может, лучше вернуться домой? — сказала Зита, уступая дочери право решать, что делать.

Катерина покачала головой:

— Нет. Нам надо добраться до госпиталя. Если не спешить и быть осторожнее, это нам удастся.

По улице с ревом промчались штабные австрийские автомобили, направляясь к реке.

— Они удирают! — ликующе воскликнула Зита — Все, до последнего австрияка! О Боже, хорошо бы вместе с наступающими в город вошел и Алексий. И Александр. И Макс.

Катерина осторожно выглянула из-за угла. По улице двигалась колонна австро-венгерских войск, спешащая вслед за удирающими офицерами. Катерина отпрянула, подумав о том, сколько еще продлится это бегство и когда они смогут продолжить свой путь.