ЧВК Херсонес. Том 2 - Андрей Олегович Белянин

а смысл всей операции в чём? Мы же не собираемся грабить честного коллекционера?

– Зема, я те умоляю! Где этот прибалт и где честность?!

– Мы не воры.

– А то я не в курсах! Твоя задача – исследовать его коллекцию, не более. Он тот ещё жучара и, образно выражаясь, не самый святой человек после Папы Римского. Его собрание древностей легко даст фору хоть тому же Ялтинскому музейчику. А почему? А потому что музею надо дарить, но он платит наличкой, и немало!

– Тогда зачем идёшь ты?

– Я? О, мон ами, я есть дйюг господина Майкона из Фйянции! Известный сомелье и знаток куйтуазных вин, месье Дионьсе!

Мне пришлось протереть глаза. Прямо сейчас, в моём же присутствии, наш полиглот достал из кармана тонкую водолазку в полоску, шарфик на шею и довершил образ модным красным беретом. Теперь передо мной сидел идеальный француз! Настоящий типаж утончённого, штампованного парижанина, словно сошедший с рисунков газет “le Figaro”.

– Диня, ты…

– Саня, я рад, что тебе нравится. Но так-то мы друзья, не забыл? Я не такой, если чо…

Он ещё что-то там собирался фантазировать на эту тему, но мне удалось остановить его безумный полёт, просто вылив ему на голову полстакана красного. Мой друг опомнился, собрался, вытер лоб салфетками и объявил, что ему пора. После чего тупо слинял, оставив меня расплачиваться за всё.

И даже котика на прощанье не погладил. Хотя не факт, что тот бы разрешил…

Собственно, мне оставалось выпить пару чашек крепчайшего турецкого кофе, чтоб слегка протрезветь и отбить возможный запах алкоголя, после чего собраться и, оплатив картой, оставить чаевые. Девочки-официантки старались, так что всё честно. Ялта начинала мне нравиться. И это я ещё не гулял по набережной.

А поскольку время позволяло, мне удалось пробежаться мимо основных знаковых мест: памятника Чехову и так называемой Даме с собачкой напротив роскошной и безуспешно продаваемой виллы Софии Ротару; скульптуры бессмертного Михаила Пуговкина, удостоенного бронзы за роль режиссёра Якина в фильме про Ивана Васильевича; также скромной фигуры писателя Юлиана Семенова, на мой взгляд, больше похожей на современного фантаста Сергея Лукьяненко. Но это только моё мнение, я на нём не настаиваю.

Кстати, именно с этой статуи начинался подъём в гору, где стоял целый квартал элитных, дорогих многоэтажек. Вот в одной из них меня и ждали. Получив заверение консьержа, что попал я правильно и меня готовы принять, я прошёл к лифту, где был вынужден пройти ещё очередную ступень проверки.

– Sine ira et studio[17], – пробормотал я, нажимая на кнопку звонка. Передо мной загорелся дежурный экран.

Там откликнулся мажордом, или дворецкий, или смотрящий за подъездом, или охранник, или я уж не знаю, кто у них там. Он выслушал, к кому я направляюсь, в какую квартиру, удостоверился, что меня там ждут, и потребовал документы. Я отказал, потому что это уже крайности. Да паспорт, честно говоря, остался в гостинице Севастополя.

Мужчина всерьёз обиделся, посмотрел на меня как на клятвопреступника, изменившего родине в самый трудный час, но таки впустил и кивком головы указал на лифт. Ехать пришлось на тринадцатый этаж. В некоторых западных странах люди настолько суеверны, что просто убирают цифру тринадцать, указывая на кнопке «12–14». Слава России, до нас подобная фишка ещё не докатилась. Хотя, говорят, кое-где подобные прецеденты есть…

– Видимо, мне сюда, – решил я с учётом того, что на всей площадке была всего лишь одна-единственная дверь.

Как мне показалось на первый взгляд, из пуленепробиваемой брони.

И как оказалось впоследствии, мне не показалось.

– Александр Грин? – на пороге меня встретил пухлый, неулыбчивый (если не сказать мрачный) тип, на голову ниже меня, но держащийся с достоинством дона Корлеоне. Кудрявые длинные волосы с глубокими залысинами, мясистый нос, серые, блёклые, но цепкие глазки, испанская бородка, усики вверх и короткая сигара в зубах. Я его потом нарисую.

– Добрый день. Меня направила Мила Эдуардовна для осмотра вашей коллекции, а вы…

– Мидаускас, Раймонд Петриус. Заходите. Вам по коридору и налево.

По-моему, он сказал это в стену, потому что явно смотрел сквозь меня. В другой ситуации, наверное, стоило бы обидеться, возмутиться или как-то иначе продемонстрировать свою значимость, но вряд ли этот момент мог бы сейчас хоть кто-то оценить. Без толп благодарных зрителей подобные эскапады выглядят жалко и пошло.

В конце концов, я направлен сюда с конкретной задачей и никто не обязан прыгать передо мной в ритме диско, предлагать чай с конфетками, расспрашивать о здоровье родителей и так далее. А снобы бывают всякие. Не потребовали разуться до носков или надеть бахилы – уже спасибо! Паркетный пол был идеально чистым, а в воздухе чувствовались ароматы антисептика и валерианы, клининговая служба наверняка нанималась не из самых дешёвых.

Мне пришлось пройти шагов двадцать, за поворотом налево, войдя в длинную галерею, скорее похожую на антикварный магазин. В том смысле, что тут всего было набито до отказа от пола до потолка, но ни смысла, ни системы, ни…

За моей спиной почти бесшумно опустилась стальная решётка. Я даже не сразу понял: это в смысле как?

– Увы, если за ваш профессионализм поручились очень высокие лица, – равнодушно ответил хозяин на мой возмущённый взгляд, – то кто поручится за вашу личную порядочность? Сложные времена диктуют непростые нравы.

– И после этого вы рассчитываете, что я помогу вам с коллекцией?

– На самом деле мне абсолютно всё равно.

– Зачем же вы меня пригласили?

– Я вас не приглашал, – устало поморщился Раймонд Петриус. – Но счёл возможным оказать небольшую любезность одной небезызвестной даме с собачкой. То есть с двумя собаками. Через час решётки откроются автоматически. Другого времени у вас не будет.

Он повернулся ко мне спиной и ушёл. Получалось, я пленник. Это несколько нервировало, но либо я уже привык к тому, что, работая в ЧВК «Херсонес», мне вечно приходилось сшибать углы и заглаживать чужие косяки, либо, в конце концов, я могу просто сделать то, ради чего мы приехали, – осмотреть коллекцию. Выбор невелик.

– Ладно, будь по-вашему, дорогая Мила Эдуардовна, – пробормотал я, оглядываясь по сторонам.

Видеокамеры были натыканы везде, практически через каждые три-четыре метра. Уверен, что и сигнализация тут на самом современном уровне. Зачем же меня и Диню и вроде бы всех остальных послали в дом к этому странному типу? Странному, если не сказать больше, откровеннее и матом…

Но поскольку за мной оставалось решение – осмотреть коллекцию или тупо сесть на задницу и ждать шестьдесят минут до открытия дверей, – я предпочёл первое. В любом случае это интереснее