Империя (СИ) - Алексей Изверин

Солнце уже медленно ползло за горизонт, а вечер медленно наползал на деревню. Чуть похолодало, но только чуть-чуть.

— Твоя доблесть, Кен, во время большой охоты, это большая милость Хайста, милостливого и милосердного. Ты в одиночку свалил кабана, матерого самца, погубившего много душ, исчадие Хамара, посланного нашей деревне в наказание. Один! Хоть втроем охотники не удостоились помощи небесной до того, и погибли. Это не просто! Как тебе это удалось, как сумел ты понять небесную благодать?

— Не знаю, святой отец. — Осторожно ответил я.

— Истинно тебе говорю, — упрямо молвил святой отец, — то небесная благодать вкупе с милостью Хайста! И не всегда понимаем мы, что он хочет сказать нам. И как поздно приходит понимание, когда уже нет сил ничего изменить. Мне было столько лет, сколько тебе сейчас, Кен, когда Хайст, милостливый и милосердный, послал знак мне, и долгое время после того не решался я сменить рубаху охотника на накидку священника…

— Вы тоже были охотником, святой отец? — Спросила Ива. — Правду ли говорят, что вы были одним из десяти?

— Истинно, дочь моя. Но то было уже так давно, что копье больше не ляжет в мои руки. Давно это было, и сколько Больших охот я видел… Я видел, как загоняли чудовище с каменной равнины, которое пришло к нам, много охотников сложили там свои головы… Твой отец, Ива, тогда еще был маленький, а твой дед стоял со мной плечом к плечу. Моя последняя охота была на неверных слову, которые пришли к нам с равнин с большим войском. В твоей общине рассказывали про это, Кен?

— Нет, святой отец. Мы слишком далеко.

— Да… Такое чудище, как та птица, которая несла тебя — в каком болоте могла она зародиться? Впрочем, кто знает, каких еще тварей таят Мерцающие горы и каменная равнина.

Мне почему-то показалось, что священник чуть насторожился, чуть напрягся. Наверное, неверных слову били все общины, да так, что только пух да перья летели, и никто не остался в стороне.

— Святой отец, а давно была та большая битва с неверными слову? — Спросил я.

— Давно, сын мой. Двадцать три весны минуло с той поры.

— А как это было? В моей общине ничего не рассказывали про то время… — Я сделал вид, что загрустил, повесил голову. — Может, я просто не помню…

— Милостью Хайста, ты вспомнишь, сын мой, все, что помнил. Хайст никого не оставляет своей милостью, ни добропорядочного человека, ни даже неверных слову с равнин. Но только добропорядочный человек способен понять его слова верно и правильно, а неверные слову все как один, толкуют куда захотят, и цель их одна, свой карман набить побольше. Как те, в караване. Тот, с которым ты дрался, тоже один из них.

— Мне так было страшно, святой отец, когда Кен вызвался… — Ива тронула меня за локоть. — Я так перепугалась!

— Не одобряю я этих сражений! — Грозно сказал святой отец, шаркнув сандалиями больше положенного, но тут внимательно и хитро посмотрел на меня — А все же, ты показал неверным слову, что лишь добропорядочные люди правильно понимают волю Хайста.

— Хайст помогал мне, святой отец, — смиренно как мог отозвался я. Что-то мне в этом разговоре не нравилось, и очень сильно. Что ему надо? Просто так поболтать пришел? Сидел в лесу и ждал, когда мы мимо пройдем? Да как же.

— Неверные слову… — Вздохнул святой отец. — Сын мой, сколько же от них бед всегда. Когда они пришли к нам, общины объединились и стотысячную армию расклевали вороны на Полянах Тысяч Костей. До сих пор там находят стальное оружие неверных. Тогда, два десятка зим назад, не было бы общин, где не плакали вдовы. У нас был голод на следующий год, потому что не хватало мужчин, и даже женщины брались на пращи на охоте, а сколько умерло из раненых, так никто не вел счета. Но и неверные тоже не показывались у нас два года, никто ничего про них не слышал. А когда прошло два года, началось все снова. Снова пришли торговцы, снова их корабли стали мелькать на горизонте. Сидели бы себе мирно в городе, так нет, все к нам лезут, торговать хотят. И мало им, что по милости Старец Общин сказал «пусть торгуют безбранно», так они все не забывают привести сюда своих солдат. Всегда надо настороже быть! А тут еще и эта Большая Охота, которая столько жизней унесла. Кого теперь на перевал послать? Будь готов, что тебя пошлют. Как, крепко ли ваш дом, чтобы мне твоего молодца на пару дней?

Я не сразу понял, что святой отец обращается к Иве.

Та помрачнела.

— Нет еще, святой отец… Мне без мужской руки пока не справиться. Крышу надо подлатать, а то протекает, залить может, дожди скоро!

— Дочь моя, крышу подлатать могут и мальчишки. А вот кто будет стоять на перевале, когда к нам снова пойдут отрицающие из империи? Твои братья? А что тогда будет с деревней, с нашей общиной и с соседними?

— Но есть же соседние общины! Почему они не присылают к нам так мало своих охотников?

— Потому что таков заведенный порядок, дочь моя. — Священник остановился и даже всплеснул руками. — Ты же знаешь его! Не больше трех охотников из первой десятки! И идут третий, шестой и десятый от нас! Так же всегда было, ну как мне объяснить Старейшему, почему в этот раз пришло двое?

— Но ведь у нас же…

— Главный охотник идти не может, как и его помощник. Они нужны тут, для защиты деревни.

— Много они защищали в прошлый раз…

— Не нам о том судить, дочь моя. Они старались как могли, и не нам судить о том. Быстрок тоже нужен тут, он лучше всех умеет охотиться на осеннюю дичь. Наши Четвертый и Пятый… Ну куда их поставить-то? Им еще неделю надо отлеживаться. Седьмой при смерти. Восьмой и девятый тяжело ранены, и не знаю, выживут ли они. На неделю деревня без достойной защиты, так что же делать?

Под каждым аргументом, который изрекал святой отец, Ива бледнела все больше и больше.

Что же за такой загадочный перевал-то? И от кого чего там надо охранять, почему я раньше ничего про него не слышал?

Теперь вот, чует мое сердце, наслушаюсь. И нагляжусь еще, как бы не досыта.

— Я понимаю, святой отец. Ничего не поделаешь… Кьен, ты только быстро там, да? Не долго будешь? Сразу возвращайся!

— Конечно же, Ива. — Улыбнулся я ей искренне и тепло, как только умел.

Ну, посторожу я перевал. Что-то вроде дозора, как я понимаю. Которые стоят и смотрят, как бы кто лишний не пришел на наши земли. Или на их земли? Совсем я запутался.

— Вот и деревня, дети мои. — Сказал священник. — Мне в храм… Кьен, не проводишь меня? У твоей девушки столько разных и важных дел, а тебе совсем не будет трудно, как мне кажется…

— Конечно, святой отец.

Вот твою мать, ну что еще можно сказать.

Почему-то моя голова работала как часы, давая оценку тем или иным действиям вокруг меня.