Магия страсти - Кэтрин Коултер

Он поднял голову. Оба молчали.

— И что он еще написал? — прошептала Розалинда.

— «Юный голос, мелодичный и нежный, вызвал во мне чувства, о существовании которых я не знал доселе. Чувства, способные разбить мне сердце. Но эти странные слова: что они означали? Чья смерть? И чей смертный грех?

Она заговорила снова, но на этот раз слова ясно отпечатались в мозгу:

— Я твой долг.

— Полагаю, нам от этого не уйти, — медленно выговорила она. — Этой маленькой девочкой была я, и кем бы ни был тот, кто потребовал от капитана Джареда уплаты долга, уверена, что этот долг — я.

Глава 37

Они собрали остатки еды в корзину и молча поскакали в Уайверли. Николас остро ощущал страх Розалинды и свой собственный. Ему это не понравилось. Придется отвлечь ее. Он стал говорить о своих арендаторах, о ремонте их коттеджей, о новых сельскохозяйственных орудиях, купленных для их полей.

К тому времени как они уселись в библиотеке, он уже почти охрип. Оба уставились на кресло графа. Оно оставалось неподвижным и, как они надеялись, пустым.

— Интересно, куда девается призрак, когда уходит отсюда?

— Не бойся, — резко бросил он.

— Не могу, — вздохнула Розалинда. — Я еще никогда не была так напугана. С восьми лет, когда очнулась и узнала, что едва не умерла и не помню, кто я и откуда. Хуже того, я по-прежнему ничего не помню. Знаю только, что я долг.

Она с силой ударила кулаком по подлокотнику кресла.

— Какой, черт возьми, долг?!

И тут на память пришла одна из песен капитана Джареда. Розалинда очень медленно продекламировала оба куплета:

Наконец-то девушка ступилаНа некогда чужой порог.Как скоро ей заплатишь долг,О ты, которого она любила?Малышка чуть не умерла,А монстр едва не победил,Не ты, другой долг заплатил,Но хватит нам на гонку сил.

Как она могла так легко запомнить слова? Подняв глаза, она увидела пристальный взгляд Николаса.

— Да, — кивнул он, — я тоже помню. Все началось с существа, о котором ни мы, ни капитан ничего не знаем, существа, которое спасло ему жизнь, перенесло в неизвестное место и объяснило, что он должен заплатить долг, потому что само это существо поклялось не вмешиваться. И обязано выполнить собственный обет.

— Что за существо, которое не желает вмешиваться? Все магические существа просто обязаны вмешиваться, уничтожать или создавать. Я смирилась с тем, что я долг, который висит над вашей семьей вот уже двести лет, но кто же должен заплатить этот долг? Об этом я ничего не знаю. Даже не знаю, кто я сама. Помню только эту злосчастную песню. Она всегда жила в моей душе. Это первое, что я произнесла, когда заговорила. И я не знаю, кто это чудовище. Спас меня дядя Райдер. И гонка по-прежнему продолжается. А это значит, что чудовище, тайна, необходимость заплатить долг по-прежнему существуют. После твоего появления мы нашли книгу Саримунда — вернее, не мы, а Грейсон. Какое отношение имеет ко всему происходящему эта книга? Почему не ты и не Грейсон, в отличие от меня, не можете ее прочесть? Кому интересен красный лазис, убивающий тайберов огненными стрелами? Все это не имеет никакого смысла, и, скажу тебе, Николас, меня уже тошнит от назойливых мыслей и дурацких книг!

Вскочив, она схватила подушку и запустила в кресло. Этот очень тяжелый предмет мебели слегка наклонился, но тут же снова выпрямился.

— О, убирайся, жалкий старый паршивец! Подушка не могла сдвинуть кресло! Я обычная женщина, а не какое-то двухсотлетнее видение! Чей я долг? Какого чародея? Того, кто поклялся не вмешиваться?

Кресло снова наклонилось и встало на место.

Оба уставились на него. Розалинда тихо зарычала и швырнула вторую подушку в Николаса. Тот ловко поймал ее.

— Садись, милая. Пора…

Он тяжело вздохнул. Придется сказать правду. Иного выхода нет.

— Пора? Ты о чем?

— Пора быть абсолютно, честным. Пора объяснить, кто я такой и что об этом знаю.

Розалинда поняла, что дела плохи. И что она ничего не хочет знать. Но надеяться не на что.

Сердце сжалось и тут же заколотилось вновь, гулко и сильно. Усевшись рядом, она сжала его руку.

— О чем ты? Кто ты на самом деле? Скажи, что происходит, Николас!

Он погладил ее длинные пальцы и, глядя в камин, негромко начал:

— Мне было одиннадцать лет, когда я впервые увидел тебя во сне. Ты была маленькой тощей девочкой с рыжими косичками и веснушками на носу. У тебя было самое милое на свете лицо. Ты спела мне свою песню, а потом долго, грустно смотрела на меня.

Этот сон снился мне едва не каждую ночь, и, наконец, я рассказал о нем деду. Всегда одно и то же: твое лицо, твой голос, жалобная песня. К моему удивлению, дед признался, что лет до шестнадцати видел тот же сон. И хотя потом ты больше не являлась, он так и не забыл ни тебя, ни сознания собственной неудачи. Он добавил также, что его отец рассказывал ту же историю. Получалось, что тот, кто вызывал эти сны, сдавался и не насылал их на более взрослых мужчин из рода Вейлов. Исчезая, эти сны оставляли ощущение потери. Ощущение того, что упущено нечто жизненно важное. Я спросил о моем отце.

Видел ли он этот сон? Дед объяснил, что отец был вторым сыном и потому не мог видеть тех же снов, что и первый. Он продекламировал слова песни и, грустно посмотрев на меня, сказал: «Я так ничего и не предпринял, Николас. Просто не знал, что делать, как все мужчины в моем роду. Но теперь твоя очередь. Твоя обязанность выплатить долг, если этот долг появится наяву».

Он сказал, что, по его мнению, малышка каким-то образом оказалась в другом времени. Может, она была предназначена именно мне, и он очень на это надеялся.

Николас снова вздохнул.

— Но когда ты вырос, сон больше не повторялся?

— В том-то и дело, что повторялся, и тогда я понял, что являюсь именно тем Вейлом, которому предстоит выплатить долг. Я видел сон не менее двух раз в месяц, а после встречи с тобой — каждую ночь. До самой свадьбы. Но прошлой ночью мне ничего не приснилось.

— Возможно, это как-то связано с «Правилами Пейла»? — предположила Розалинда. — Ведь это твой дед рассказал тебе о Саримунде и Реннате, главном чародее Востока. Я видела Ренната во сне, и он сказал, что я обрету себя и все узнаю, и что мне необходимо подчиняться «Правилам Пейла». Последнюю фразу он повторил несколько раз.

— Реннат действительно приходил к тебе? Он все это говорил?

Розалинда кивнула:

— Поэтому, считаю, «Правила Пейла» каким-то образом вписываются во всю эту неразбериху. Что все это значит, Николас? Кто я такая? Что собой представляю?