За Русь святую! - Николай Андреев

Вечером, перед собранием, регент побеседовал с главнокомандующими фронтов, сохранивших свои посты после отречения Николая и принятия регентства Кириллом Владимировичем. Великий князь понимал, что в большинстве своем они поддержали отречение прошлого императора из "кооперативного духа" и мысли о том, что иначе просто народ не утихомирить. А Кирилл очень не хотел, чтобы в Ставке и на фронтах остался еще кто-нибудь, кто захочет устроить второй переворот.

Беседы не прошли даром, как надеялся Сизов. Но вот волнение все равно осталось. Кирилл понимал, что Гучкова рядом терпеть долго не удастся: организатор был из него никакой, зато политик и демагог - отличный, связи с генералитетом имеются, а военное министерство играло сейчас слишком важную роль. Но под рукой у Сизова пока что не было более или менее популярного человека, способного занять пост военного и морского министра.

Не лучше было и с Львовым. Георгий Евгеньевич находился в какой-то апатии после выступления Великого князя в Государственной Думе и "чествования". Управляющий Земгора вообще был не из решительных людей, так что… И все-таки, пока что его убирать было рано. Нужно было подождать хоть какое-то время. Народное мнение пока что было больше на стороне "старейшин" Думы, а не регента. К тому же Великого князя почти и не знали в народе. Но это было делом поправим…

- Итак, господа, я рад всех вас видеть в Ставке, и большинство - в совершенно новом качестве. Думаю, не стоит отвлекаться на приветствия, обмен любезностями и поздравлениями, а в особенностями вопросами, что же заставило меня назначить многих из вас на свои посты. Нет времени, да и неважно это все, господа, - Кирилл сделал короткую паузу, заостряя внимание присутствующих главнокомандующих и начальников их штабов. - Во-первых, я должен сообщить, что план на всю летнюю кампанию, разработанный Михаилом Васильевичем Алексеевым, отменяется. Наша армия просто не готова провести наступление по всему фронту, только ради того, чтобы поддержать союзников. Мы просто можем откатиться назад, как это было в пятнадцатом году. Надеюсь, все помнят, как немецкая артиллерия утюжила окопы нашей пехоты. Сейчас дело с огнеприпасами обстоит намного лучше, однако дух армии все-таки не на высоте. Вы сами знаете, как мало офицеров осталось в частях, на Западном и Северном фронтах сильна антиправительственная агитация, солдаты слишком политизированы. Чего стоит только Кронштадтский мятеж!

- Полностью поддерживаю, - встрял Куропаткин. - Сколько можно проливать кровь ради французских союзников? Они ни разу не поддержали наши наступления!

Кирилл удовлетворенно кивнул и продолжил вою речь.

- Однако мы и не можем затягивать войну, страна уже устала. Еще максимум год, и Россия, какой мы ее знаем, будет потеряна, сметена народным бунтом, бессмысленным и беспощадным. Нужна победа, громкая, такая же, как Луцкий прорыв, который мог бы переломить весь ход войны. Однако, не судьба, не дал Бог нам такой возможности, а другие фронты - поддержки. Теперь же появился новый шанс, господа. Босфорская операция. Я специально пригласил Александра Васильевича Колчака в Ставку, он и Александр Дмитриевич Бубнов освежат вашу память насчет плана десанта на Царьград. Прошу вас, господа, - Кирилл кивнул, положив руку на разложенную на огромном столе карту фронта.

- Благодарю, - Александр Васильевич подошел к карте, глаза его загорелись, лицо напряглось. Вот, вот его дело, вот его шанс добиться проведения операции. Алексеев, этот великий стратег, все-таки плохо был знаком с морем, он не хотел понять, как важна будет эта победа для общего дела, для Великой войны.

Остальные подтянулись к столу, склонившись над картой. Александр Дмитриевич Бубнов встал рядом с Колчаком, показывая тем самым, что полностью поддерживает командующего Черноморским флотом.

- Все очень просто. Повторяется операция у Варны. Отряд тральщиков подходит к берегу ночью, начиная прокладывать в минных полях коридоры, достаточно широкие, чтобы наша эскадра и транспортники могли проплыть. Противник аналогичные действия у болгарского порта не заметил, так что остается шанс и здесь. Перед рассветом транспортники высаживают по обеим сторонам пролива две дивизии с достаточным количеством артиллерии. Немедля после этого место высадки ограждается минными банками, сетями, здесь остаются дозор из нескольких кораблей. После восхода солнца, которое осветит вражеские укрепления, корабли обстреливают турецкие позиции, прикрывая движение наших дивизий. Около суток уйдет на полное подавление батарей и захват вражеской артиллерии. За это время транспортники уже успеют высадить третью дивизию с тяжелой артиллерией, а к вечеру наш флот уже войдет в Босфор. Ночью десант идет на штурм укреплений среднего Босфора, в случае успеха освобождается прямой путь на Царьград. Транспорты возвращаются за еще двумя дивизиями, вторым эшелоном десантного корпуса. В это время наличные, уже закрепившиеся на берегу силы подходят к Константинополю, начинаются бои за город, доставленное подкрепление вступает в сражение. Всем известную Чалджинскую позицию, о которую наступающие со стороны Балкан силы сломали бы зубы, пехота берет с тыла. К тому времени сюда, скорее всего, уже будут подведены две дивизии из Дарданелл и Смирны, все наличные силы противника на том участке. Однако захваченная десантом Чалджинская позиция их остановит.

Черноморский флот входит в Мраморное море. Десант готовится к обороне Царьграда от Салоникской группировки противника. Даже в случае переброски сюда австрийских и немецких сил десант сможет долгое время оборонять занятые позиции.

- Морской отдел, в свою очередь, полностью уверен в победном окончании этой операции. Противник слишком ослаб, целый корпус турок сейчас сражается в Галиции, усталость от войны накапливается, наша Кавказская армия давит турок с востока. Думаю, сам Александр Васильевич Суворов по достоинству оценил бы эту операцию.

- И назначена она, насколько я помню, на конец апреля? - спросил Юденич, поглаживая свою пышную растительность на лице. - Планируется использовать дивизии моего…то есть Кавказского фронта и Морскую дивизию, которая базируется в Севастополе?

- Да, именно так, - разом ответили Бубнов и Колчак.

- Сил, конечно, маловато, вдруг германец проведет комбинацию по переброске с нашего Западного и Юго-Восточного фронтов силы на Румынский, а оттуда - к Стамбулу? Иначе мы создадим слишком опасное для кайзера положение дел на этом участке фронта. Боюсь, что немцы двинут сюда несколько корпусов для того, чтобы сбросить нас в море. А перекинут на оголенные позиции силы с Французского фронта. Вы это учли? Несколько дней или недель артиллерийского обстрела, и никакая Чалджинская линия Царьград не спасет.

- Именно поэтому я и собрал здесь вас всех на совещание, - Кирилл опередил ответ Колчака. - Вместо плана Алексеева мы должны создать новый. Господа, вот, смотрите, - Кирилл склонился над картой.

Сизов провел пальцем по линии Румынского фронта.

- Босфорский десант позволит создать угрозу наступления на Болгарию с юга, обхвата ее с двух сторон. Болгария сейчас слишком устала, ее монарх теряет популярность, народ не хочет продолжения войны с русскими братьями. Мы получаем шанс выведения этого противника из войны, если сможем закрепиться в турецкой Фракии. К тому же у меня есть…догадка, и если он будет верна, то Болгария сможет даже выступить на нашей стороне…

Бравый Радко-Дмитриев сидел напротив Кирилла Владимировича. На лице этого болгарина, пожелавшего воевать на стороне Российской империи в этой войну, застыло задумчивое выражение.

- Вы собираетесь провести военный переворот в Софии? - наконец-то спросил он после долгой, казавшейся вечной, паузы. - А не слишком ли это самонадеянно, Ваше Высокопревосходительство? Найдутся ли у Вас средства для этого? Это более походит на авантюру, признаться.

- Нет, я считаю, что смогу устроить это. Болгария воюет на стороне обреченных на поражение Центральных держав. Вот увидите, после Босфорской операции положение Вашего народа и Вашей Родины серьезно ухудшится. Я не хочу, чтобы наши родственники-болгары оказались в столь бедственном положении из-за царя-немца на их престоле. Думаю, что болгарам нужен правитель-болгарин, а не Гогенцоллерн.

- Однако что же станется с самим царем? Он, насколько я знаю, прекрасно себя чувствует. Разве что начинает подумывать, а не зря ли вступил в войну на стороне Центральных держав.

- О, это легко решаемый вопрос, поверьте, - многозначительно улыбнулся Кирилл Владимирович.

- Павел? - догадался Радко-Дмитриев.

- Да, Павел, болгарский Павел Первый. Еще два месяца, и болгарский народ сможет выбрать себе царя из соотечественников. Или, быть может, единоверцев… Но пока это все надо организовать, любезный мой генерал. Времени у нас, к сожалению, в обрез, да и в финансах есть стеснение. Однако мыслей, планов, идей. Вас-то я и вижу в качестве исполнителя этого необходимого Болгарии дела.