Брак со стихийным бедствием - Елена Логунова

испуганно выдохнул Вова.

Два взрыва, прозвучавшие в городе на этой неделе, побудили соответствующие службы удвоить бдительность и с особым вниманием и подозрением относиться к потенциально взрывоопасным предметам, включая ручную кладь.

– Все в стороны! Р-разойдитесь! – очнувшись, взревел Вова, и, чтобы сделать команду более понятной для тихих придурков в холле, взмахнул руками, как пловец, разгребающий воду.

Испуганные экскурсанты брызнули к ближайшей стене, но она вдруг раздалась, обозначив открывшуюся кабину лифта. Оттуда, как тачанка красной конницы из засады, вырвалась на оперативный простор больничная каталка. На ней в позе сфинкса возлежала здоровенная тетка с распущенными волосами фурии и лицом камикадзе. Увидев ее, Вова сразу понял, как должен был выглядеть героический летчик Гастелло, таранящий колонну вражеской бронетехники.

– Вперед!!! – летя сначала по наклонному пандусу, а потом по ровному полу холла, орала гонщица на каталке, заглушая истошный визг резиновых колес. – За Родину! Бей белых!

Судя по кличу, с целью бой-баба определилась заранее: она мчала точно наперерез бегунье в белом халате.

– Это что? Это зачем? – в растерянности заметался в импровизированных картонных воротах Миша.

И пропустил гол! Девица без халата, полируя пузом пол, шумно врубилась в коробку, перевернула ее и на манер лягушонки-в-коробчонке проскочила под лопастью турникета прямо в открытую дверь.

– Плохо дело! – сообразил охранник Вова, увидев катапультировавшуюся из грузового лифта каталку с женщиной, на вид очень и очень больной. – Пациентов вывозят! Эвакуация началась!

– Думаешь, рванет? – охнул охранник Витя, сильно вздрогнув и неосторожно поддернув веревку с привязанными к ней шарами.

Сразу три детских шарика ударились о дверной косяк, напоролись на гвоздики, оставшиеся после гостеприимного плаката, и рванули с совершенно недетским грохотом.

Тем временем торпеда неуправляемого колесного экипажа достигла своей цели. Она столкнулась с бегуньей в медицинской униформе, сбила ее и отбросила вперед, но не сильно замедлилась и продолжила движение. Героическая последовательница летчика Гастелло на каталке умудрилась на ходу подхватить жертву ДТП за халатный хлястик и унести ее с собой, как чемодан, прямо в стеклянную стену, взорвавшуюся множеством осколков одновременно с гелиевыми шарами!

Лепной гипсовый карниз, протянувшийся над окном, откололся целым бревном и рухнул вниз, разбившись об пол в пыль и мелкие дребезги. Холл заволокло белым дымом.

– Вызывайте подмогу и спасателей! – кашляя, прокричал охранник Вова неизвестно кому, после чего деловито и бессмысленно залег за турникет, как отважный чапаевец за станковый пулемет.

Больничное крыльцо оказалось короче, чем мой тормозной путь. Оно не было огорожено перилами, и ничто не помешало мне съехать в клумбу, пламенеющую осенними цветами. На бреющем полете пройдя над невысокой изгородью из самшита, я приземлилась в зарослях астр, кущи которых оказались пружинистыми, как хороший матрас.

Я перевалилась на спину, глубоко вздохнула и с умилением уставилась в просторное синее небо – как Андрей Болконский на поле Аустерлица. После безумной гонки по больнице тихо лежать в цветочках, лаская взглядом безмятежную небесную синь, было необыкновенно приятно. Меня охватило состояние глубочайшего покоя – естественное состояние тех, кто вот так же неподвижно лежит весь в цветах и белых тапках.

Правда, мой покой не был вечным. Вскоре за низкой стеной самшитовой изгороди что-то шумно треснуло, грохнуло, взорвалось и задребезжало, и в какой-то паре метров от меня над кустами с басовитым шмелиным гуденьем низко пролетела больничная каталка. Снизу мне было видно, как бешено вращаются и, кажется, даже дымятся ее резиновые колесики.

При приземлении перелетная каталка глубоко зарылась носом в цветочки и перевернулась набок. Это позволило рассмотреть пилота, которым оказалась моя подружка. Чего-то в этом роде я ждала, потому не очень удивилась. По-настоящему удивило меня – и удивило приятно – то, что в качестве бомбового груза летчица-налетчица сбросила в астры женщину в белом!

– Ирусик! Ты пленила нашу врагиню! – на радостях забыв встать на ноги, я прыгнула к подружке на четвереньках, как восторженный песик.

– Что бы ты без меня делала, кисейная барышня! – вздохнула подружка. – Погляди на себя! Валяешься на травке, а я, больная, в одиночку беру противника голыми руками!

– У тебя не только руки, но и ноги голые, да и все остальное не так чтобы очень одето! – заметила я. – Не замерзла?

– Не успела, дело было жарким! – важно объявила Ирка. – А ты как?

Она критически оглядела мою грязную куртку и серые вельветовые колени.

– Да, был денек! – сказала я, как старый солдат после битвы при Бородино, и мы дружно рассмеялись.

Смех наш был немного нервным и закончился вздохом.

– Да-а-а… Так кого же мы преследовали? – спохватилась я.

– Давай посмотрим, – Ирка перевернула каталку, поставив ее на колеса, и втащила женщину в белом на ложе, как на разделочный стол.

Она была без сознания. Обезвреженная врагиня тяжело, с хрипом дышала, так что освободить ее от маски и сползшей на глаза шапочки было милосердным поступком. Впрочем, я руководствовалась не гуманизмом, а любопытством, и оно было в полной мере вознаграждено.

– Вот это да! – ошарашенно протянула я, увидев лицо неприятельницы. – Ты жива еще, моя старушка! Ирка, ты знаешь, кто это?

– Теперь вижу, что старушка, хотя две минуты назад поклялась бы, что это юная энергичная Никита! – сказала в ответ Ирка, удивленная и заинтригованная. – И все-таки, кто она? Клянусь, я знать не знаю эту шуструю бабушку!

– Ты совершенно правильно сказала – она именно бабушка, – кивнула я. – Родная бабушка Сергея Трофимова и покойной Лилианы Марусенко, Меланья Трофимовна Трофимова!

– Как интересно! – протянула Ирка.

Она всмотрелась в бледное лицо Меланьи Трофимовны, пожала полуголыми плечами и сказала:

– Боюсь, я сломала ей пару ребер, но почему-то не жалею об этом. Что-то подсказывает мне, что эта необыкновенная бабушка желала нам с тобой очень и очень плохого!

– Думаю, ты права, – согласилась я.

И тут же вспомнила о том, кто у нас всегда оказывается прав – о доблестном сотруднике правоохранительных органов капитане Лазарчуке. Говорил же Серега, чтобы я посидела тихонечко, пока он распутает эту детективную историю до конца, а я не послушалась и опять нарвалась на приключение…

– Нужно Лазарчуку позвонить, – я вытянула из кармана мобильник. К счастью, в ходе моего показательного катанья по полу и тройного тулупа в кусты он ничуть не пострадал. – Пусть забирает нашу дряхлую подружку к себе в кутузку и выясняет, чего она на нас взъелась.

– А как насчет медицинской помощи?

– Вот в кутузке ее и подлечат, – решила я. – Алло, Серега? Это я. Нет, ничего не случилось. То есть ничего нового и необычного. Просто нас с Иркой опять пытались убить.

Ирка, которой не слышно было ответа Лазарчука, засемафорила бровями.

– Спрашивает, кто нас хотел убить, – прикрыв трубку ладонью, объяснила я. – А ты угадай! Нет, не любимые мужья, потерявшие надежду урезонить нас ненасильственным путем. Нас пыталась убить бабушка!

– Какая бабушка – чертова? – неласково спросил Лазарчук.

– Можно и так сказать! Бабушка Сергея Трофимова!

– Ну ни фига себе! – Капитан отпустил неуставную реплику и надолго замолчал.

– Ну, что? – дернула его я.

– Что?

– Ты разве не хочешь ее забрать?

– Откуда?

– Из Первой горбольницы.

– Она попала в больницу?!

– Она выпала из больницы! – потеряв терпение, гаркнула я. – Вместе с Иркой, больничной каталкой и четырьмя квадратными метрами тонированного стекла! Лазарчук, мы только что сами, голыми руками, ногами и всем остальным взяли преступницу, вооруженную до вставных зубов электрическим разрядником и шприцем с неведомой отравой, а ты ленишься приехать на готовенькое! Значит, так! Или ты через пять минут будешь у горбольницы, или мы с Иркой предадим твое имя анафеме!

– Не надо анафеме, – вздохнул Лазарчук. – Я приеду через десять минут. Вы где будете, в больничной палате?

– Ни-ни! – торопливо возразила я, опасливо покосившись на здание больницы, со стороны которого до нашей тихой гавани в астрах доносились множественные тревожные шумы. – Мы лучше побудем в машине, она припаркована на автостоянке.

– Ладно.

– Не отключайся, дай мне трубку! – быстро потребовала Ирка.

Я передала ей мобильник, и она совсем другим, извиняющимся тоном сказала в трубку:

– Слышь, Серега… Ты лучше поторопись, а то тут скоро не протолкнуться будет… Как это – почему? Твои коллеги понаедут, всякие там саперы, спасатели, пожарники, разве что «Скорые» вереницей не примчат, этого добра тут и так хватает…