Танец обожженной души - Мира Тагирова

Наконец, выйдя из густого леса, Сергей увидел нимфу. Казалось, она была чем-то опьянена и пребывала в состоянии эйфории.

– Уходите отсюда: здесь не безопасно! – попытался выкрикнуть его слабый голос. Но она не обратила на это внимание – он подошел ближе и продолжил: – Эй! Вы меня слышите?! Здесь опасно находиться!

– Что? – беззвучно произнесли губы нимфы, когда она повернулась к нему.

Он увидел ее лицо. Лицо самой прекрасной женщины на свете. Лицо той, чье имя он знал и хранил в своем сердце и ни на минуту не забывал.

Она попятилась, будто увидела привидение из прошлого.

– Не может быть, – прошептала нимфа. – Я не верю, – она прижала рот рукой, пытаясь успокоить себя от надвигающегося приступа истерики.

Сергей почувствовал боль, душевную боль и легкость одновременно. Словно из его тела хирургическим путем и без наркоза вытащили опухоль, которую он всю жизнь носил в себе.

– Джульетта… – он пытался что-то сказать, но горло сжалось в невидимые тиски – они мешали издавать какой-либо звук.

Он нерешительно шагнул ей навстречу, а на глазах появились слезы, которые скрыл не унимающийся дождь. Внезапно она рухнула на колени и, прикрыв лицо руками, зарыдала еще сильнее. Сергей подбежал к ней, чтобы крепко обнять и успокоить.

– Перестань, прошу, перестань, – шептали его дрожащие губы, целуя ее мокрый лоб.

Она отстранилась.

– Прости меня, – надрывисто звучал голос, а руки вцепились в его куртку. – Простишь? Ты ведь простишь меня? – ее жалостливые глаза ждали немедленного ответа.

– Конечно, – ответил он, преодолевая мешавший в горле ком. – Я не могу тебя не простить.

Джульетта попыталась улыбнуться, но вновь зарыдала.

– Ну, вот опять.

– Нет-нет, все в порядке.

Ее дрожащие пальцы осторожно коснулись его губ. Сергей перехватил руку Джульетты и поцеловал, получая безумное наслаждение от прикосновения.

– Боже, ты совсем замерзла, – подметил он и снял с себя куртку, чтобы накинуть на дрожащие плечи.

Джульетта снова прильнула к его груди, не желая отпускать Сергея ни на секунду.

– Я искала тебя.

– Искала? – переспросил он.

– Да. После пяти лет моего путешествия, я вернулась. И первым делом отправилась к тебе домой, но… – Джульетта вытерла мокрое лицо, – но тебя там не оказалось: ты съехал. А новые жильцы сказали, что ты женился. И я… – она снова заплакала.

– Теперь все хорошо, – он прижал ее к себе, чувствуя всю злость разбушевавшейся непогоды. – Пойдем домой, – предложил Сергей, убирая с ее лба прилипший локон волос.

– Домой… – еле слышно повторила она, сквозь слезы.

– Да. В наш с тобой дом.

– В наш?

– Именно, – он улыбнулся при виде ее детского выражения лица, после чего воскликнул: – Как же я соскучился!

И его губы прильнули к ее губам. Легкие прикосновения превратились в жадную страсть, с помощью которой они пытались насладиться наступившим мгновением, компенсируя ушедшие в никуда одиннадцать лет. Оторвавшись от теплоты и податливости ее мягких губ, он произнес:

– Теперь я тебя никуда не отпущу, слышишь! Никуда и ни за что.

Она робко кивнула.

– Ну, же пойдем. Я еще должен тебя кое с кем познакомить и напоить горячим чаем.

– С молоком? – спросила она, как всегда.

Он засмеялся так свободно и естественно, чувствуя себя самым счастливым на Земле, и ответил:

– Конечно. Как ты любишь.

Он помог Джульетте встать с мокрой скользкой травы и, взяв ее маленькую руку в свою, повел сквозь темный лес, где их ждала та самая любовь, которая сквозь время и расстояние становиться только крепче, искреннее и вернее.

В конце больничного коридора что-то упало, звонко ударяясь о серый мраморный пол. Дина вздрогнула и посмотрела испуганными опухшими от слез глазами в ту сторону, откуда послышался звук. Руки рефлекторно обхватили ссутулившиеся под тяжестью горя плечи, а по лицу вновь покатились слезинки, которые она обессилено вытерла с покрасневших щек. Нервно сжала худенькие пальцы в кулачки, чувствуя острую боль от впившихся в кожу ногтей.

– Дина! – по помещению разнесся знакомый встревоженный голос. – Детка, как ты?

Девочка подняла голову и, увидев родное лицо, тут же вскочила с железного стула и поторопилась обнять красивого статного мужчину, одетого в летний домашний костюм. Он ответил ей тем же.

– Дядя Денис, – залепетали усталые губы. – Все плохо. Все очень плохо. Я нашла его в лесу без сознания. Я не знала, что делать, – она снова заплакала, но усилием воли продолжила: – Я пыталась дотащить его до дома, но не смогла, да еще эти лужи и грязь. Тогда вызвала «скорую». Она добиралась два часа и… Нас привезли сюда.

– Ну, а что же… что с ним произошло? – поспешил узнать Дэн, нежно поглаживая Дину по голове.

– Он… – девочка отстранилась от него и, вытирая ладошкой мокрое лицо, ответила: – Он упал, там в лесу. Наверно, поскользнулся и ударился затылком об острый камень. И зачем он туда пошел? Зачем?! А теперь… теперь он в коме, и когда выйдет из нее – неизвестно. Господи, что же мне теперь делать, дядя Денис?

Отчаянные голубые глаза Дины просили ответа, но Дэн, потрясенный горестным событием, смог ответить только одно:

– Все будет хорошо.