Стать жестче - Олеся Шеллина

с Рыжовой прекрасно поладили. — И Егору Ушакову я её в сержанты тоже не отдам! — так, а это что ещё за новости?

— Машенька, мы с Надеждой Геннадьевной решили, что цветы — розы и лилии. Всё остальное в это время года не будет смотреться. — Подала голос мать Вольфа, которая смотрела, как опускают люстру и внимательно вслушивались в речь Рыжовой.

— Хорошо, нужно только с сортами и цветом определиться. — Рассеянно ответила мама и тут увидела меня. Оставив помощниц, одна из которых, похоже, больше мешала, чем помогала, она подошла ко мне.

— У вас, я погляжу, тут весело, — сказал я, а она поцеловала меня в щеку, и внимательно оглядела с ног до головы.

— Ты в порядке? — Я кивнул, и она улыбнулась уже более искренне. — Хорошая рубашка, очень необычно, но мне нравится. И ткань приятная.

— Это рубашка Егора.

— Ты должен себе такого же фасона приобрести, — она провела ладонью по щеке, на которой всё ещё был виден синяк. — Если я не свихнусь до сентября, это будет истинное чудо.

— Ничем не могу тебе помочь, прости, — я чмокнул её в макушку, помахал рукой увидевшей меня и оттого смутившейся Рыжовой, и вышел из ротонды.

Пока я шёл обратно к дому, позвонил Громов и сообщил, что машина на месте.

— Егор, а ты сам-то как?

— Лучше не спрашивайте, Константин Витальевич, — и отключился. Ничего до сентября поди выживешь, а там попроще станет.

Я набрал следующий номер.

— Да, Костя. Если ты по предстоящему делу, то с Ушаковым и твоим дедом я все уже решил. — деловито сообщил Стоянов.

— Это хорошо. Но я не только насчёт предстоящей акции. Нам надо встретиться. По совершенно другому вопросу. Я бы даже сказал, что по личному.

— Хм, ну, давай, встретимся. Где, когда?

— Послезавтра. Где вам удобно? — я подошёл в это время к машине, и начал открывать дверь.

— Послезавтра я почти весь день проведу в фирменном магазине при производстве. Если дело личное, то, можно и там.

— Отлично. Это будет просто то, что надо. — Я отключил телефон и сел в машину. Сегодня у меня запланировано одно очень важное мероприятие.

В издательстве царила суета. Обычно в холле стояла тишина. Сейчас же он был полон народу. Кто-то куда-то бежал, что-то тащил, перевозились какие-то стойки с одеждой. Я задрал голову и посмотрел наверх. Контур защиты работал не прекращая. То и дело по потолку пробегали магические дуги. Вот только мне этого показалось мало.

— Да, Константин Витальевич. — По голосу Громову было слышно, что он с удовольствием поместил бы меня в искусственную кому, чтобы я перестал его дергать.

— Ты давно был в издательстве? — спросил я, не заботясь о его душевном состоянии. Работа у него такая нервная, я то тут при чём?

— Давненько. Но там все в штатном работает.

— А ты выбери время и зайди. Убедись, что всё нормально.

— Хорошо, я сегодня заскочу.

Отключив телефон, я пошёл на второй этаж. Мне нужен был Михалыч. Если он только по голосам сумел так ярко словами воссоздать картинку, то что он напишет, если увидит, как всё происходило на самом деле. А писать надо и быстро. Хоть я Егора и предупреждал, но слухи что-то слишком быстро поползли. Словно их кто-то специально культивирует. Пора Ушаковых представить жертвами. Которые, несмотря ни на что, собрались и не собираются руки опускать.

Ярослав сидел за своим столом и бросал в потолок карандаши. Потолок был мягкий и карандаши втыкались в него и продолжали висеть.

— Кризис? — спросил я, садясь рядом с ним за стол.

— Не то слово. Ничего не происходит. Нет, может быть, в кланах что-то и происходит, но мы-то не в курсе. Даже кражи нет никакой приличной. Совсем бандиты обленились. — Михалыч потянулся. — Я из себя не могу ни единого слова выдавить. И Котов меня скоро с дерьмом сожрёт.

— Нападение на загородный дом Ушаковых, где погибла половина клана, почти все наследники первой линии, подойдёт в качестве музы?

— Продолжайте, — Михалыч подался вперёд. И тут один из карандашей сорвался с потолка и ударил его по голове. — О, карандашик. — Он схватил его приготовился писать.

— Я сделаю лучше. Я тебе покажу. — Он уставился на меня. Я же только хмыкнул. — Существует прибор, способный транслировать воспоминания на экран. Я был там вместе с Егором Ушаковым и видел всё собственными глазами. Так что информация будет из первых рук. Словно вы сами там были, в кустах прятались.

— А-э-э, — многозначительно промычал журналист.

— Бери фотографа и машину и езжайте за мной. Я не собираюсь вас потом обратно доставлять.

— Считайте, что мы уже в машине. — Я даже глаза протер. Потому что так быстро исчезать можно только телепортом.

Когда я вышел на улицу, они действительно уже сидели в машине, припаркованной возле моей.

Доехав до лабораторий, я вызвал Звягинцева, который сейчас носился как наскипидаренный, но в данный момент оказался на вверенном ему объекте.

— Оформи на них временные пропуска, исключительно на сегодняшний день, — я кивнул на притихших журналистов. Судя по всему, они впервые попали в святая святых одного из кланов.

После того, как с формальностями было покончено, я провёл их к лифту и мы поднялись на этаж к Тихону.

Тот сидел за столом и рассматривал в свой увеличительный прибор пластину, которую я отжал в своё время у Ушаковых.

— Вот, пятая лаборатория приперла, — он посмотрел на меня и указал на пластину. — Им удалось её стабилизировать, и я сейчас пытаюсь составные части выделить.

— Егора попроси, пусть поможет. Всё-таки это их игрушка, — посоветовал я. — Как дела с контуром?

— Отслеживается. Сам понимаешь, смерть нестабильная стихия, ей нужно успокоится. Как стабилизируется, я вас позову. — Тихон кивнул на стоящих у меня за спиной журналистов. — А это кто?

— Это? Это акулы пера и фотокамеры. Комната отдыха свободна? — Тихон кивнул. — Обруч дай, я им пару картинок покажу.

— Держи. — Он протянул мне артефакт. — Кажется, я догадываюсь, что ты им показать хочешь. Я, пожалуй, присоединюсь.

Возражать я не стал. Пройдя толпой в комнатку, которая сразу стала похожа на чулан, я хмыкнул, когда увидел растянутый