Другие тени Земли - Роберт Силверберг

Поначалу Аврора была в восторге от новых роботов. Они взяли на себя тяжелую домашнюю работу, покупали продукты, составляли меню, мыли детям шеи. Они одевали ее в прекрасные одежды и дали ей множество времени на игру в карты.

Слишком много времени.

Вообще-то она любила готовить — по крайней мере несколько блюд, любимых в семье, но печи были горячими, а ножи острыми. Кухня как таковая вообще оказалась слишком опасным местом для людей.

Она любила вышивать, но гуманоиды забрали иглы. Она любила водить машину, но теперь это запрещалось. Аврора попыталась заняться чтением, но гуманоиды ликвидировали все книги, поскольку в них говорилось о несчастных людях в опасных ситуациях.

Однажды Андерхилл застал жену в слезах.

— Это уже слишком! — с горечью сказала она. — Я просто не могу видеть эти отвратительные маленькие фигурки. Поначалу они казались мне чудесными, а теперь не позволяют даже съесть кусок шоколада. Неужели мы никогда не избавимся от них?

Неподвижный маленький робот стоял у локтя Андерхилла, и ему пришлось ответить, что нет.

— Наша задача — служить всем людям, раз и навсегда, — мягко заверил их робот. — Мы отняли у вас сладости — лишний вес снижает среднюю продолжительность жизни.

Даже дети не избежали их навязчивой заботливости. Фрэнк потерял целый арсенал смертоносных предметов: футбольный мяч и боксерские перчатки, складной нож и волчки, пращу и коньки. Он не любил безвредных пластиковых игрушек, которыми все это заменили, и хотел удрать, но гуманоид опознал его и привел назад в школу.

Гей всегда мечтала стать великой скрипачкой, но однажды вечером, когда Андерхилл попросил ее сыграть, она тихо сказала:

— Папа, я не буду больше играть на скрипке.

— Почему, дорогая? — Он удивленно посмотрел на нее, потрясенный озлобленным выражением ее лица. — У тебя так хорошо получалось… особенно с тех пор, как гуманоиды стали давать тебе уроки.

— В том все и дело, папа. — В ее устах это звучало удивительно печально, почти по-взрослому. — Они слишком хороши. Сколько бы я ни училась, мне никогда с ними не сравняться. Это не имеет смысла: понимаешь, папа? — Голос ее задрожал. — Это просто не имеет смысла.

Он понимал. И с удвоенной энергией продолжал свое дело. Гуманоиды должны исчезнуть. Искатель постепенно рос, и вот пришло время, когда дрожащие кривые пальцы Следжа вставили на место последнюю маленькую деталь, выточенную Андерхиллом, и осторожно запаяли последний контакт. Потом старик хрипло прошептал:

— Кончено.

VIII

Вечер следующего дня. За окнами обшарпанной маленькой комнатки — окнами из обычного стекла, обезображенного пузырьками воздуха и хрупкого, но открываемыми человеком, — город Ту-Риверс расцветал новой кичливой роскошью. Старые уличные фонари исчезли, но темноту разгоняли стены удивительных новых вилл, пылающие теплыми цветами. Несколько темных и тихих гуманоидов по-прежнему работали на светящейся крыше дворца, что напротив.

Внутри скромной комнатки, построенной еще людьми, на краю кухонного стола стоял искатель. Пучок проводов соединял его с интегратором, тонкая палладиевая игла послушно отклонилась, когда Следж дрожащими пальцами проверял настройку.

— Готово, — сказал он хрипло.

Голос его был спокойным, но дыхание стало прерывистым, а большие узловатые руки вдруг начали трястись. Напряженное, измученное лицо покрыла сероватая бледность. Сидя на высоком стуле, он отчаянно ухватился за край стола. Андерхилл торопливо принес ему лекарство, старик выпил, и дахание его постепенно сделалось ровным.

— Спасибо, — прохрипел он. — Ничего со мной не случится, у нас еще есть время. — Он взглянул на темные нагие фигурки, что бесшумно роились вокруг золотых башен и пурпурного купола нового дворца. — Следите за ними и скажите, когда они замрут.

Он подождал, пока руки перестанут дрожать, и принялся вертеть ручки искателя. Длинная игла интегратора двигалась тихо, словно луч света.

Глаза человека не видели эту силу, хотя она была способна взорвать планету, уши были глухи к ней. На корпусе искателя размещался осциллоскоп, чтобы слабый человеческий взгляд мог увидеть далекую цель.

Игла указывала на кухонную стену, но лучу это не мешало. Небольшой аппарат выглядел невинным, как игрушка, и был тих, как гуманоид.

Когда игла двигалась, на экране осциллоскопа перемещались зеленоватые точки света — звезды, показываемые молниеносным зондирующим лучом, что в ужасающей тишине искал планету, обреченную на гибель.

Андерхилл узнавал знакомые созвездия, видимые с огромным уменьшением — они перемещались по экрану по мере движения иглы. Когда три звезды образовали в центре поля неправильный треугольник, игла замерла. Следж покрутил другую ручку, зеленые точки раздвинулись, между ними показалась еще одна.

— Винг! — прошептал Следж.

Остальные звезды разъехались за пределы экрана, а зеленая точка все увеличивалась. Она была одна в поле зрения — яркий маленький кружок, потом рядом с ней появилось около десятка других маленьких точек.

— Винг-IV!

Шепот старика был прерывистым и хриплым. Дрожащими руками он вертел ручки, и четвертая от кружка точка выдвинулась на середину экрана. Она выросла, а остальные расплылись. Точка задрожала, как и руки Следжа.

— Сидите и не двигайтесь, — приказал Следж. — Ничто не должно мешать работе искателя.

Он осторожно коснулся другой ручки, и зеленая картинка резко задергалась. Старик отдернул руку, нервно потер ладони.

— Смотрите в окно! — тихо прошептал он. — И скажите мне, когда они остановятся.

Андерхилл нехотя отвел взгляд от напрягшейся худой фигуры и хрупкого прибора. Он смотрел на трех маленьких черных роботов, которые уже выводили блестящую крышу.

Он следил за ними, не смея дохнуть, чувствуя, как колотится сердце, как все тело бьет нервной дрожью. Андерхилл пытался взять себя в руки, он старался не думать о мире, который сейчас взорвется так далеко отсюда, что вспышка дойдет до Земли лишь через сто лет. Громкий хриплый голос заставил его вздрогнуть:

— Остановились?

Андрехилл покачал головой и затаил дыхание. Маленькие черные фигурки по-прежнему работали, создавая изысканный купол над пурпурным зданием.

— Нет, — ответил он.

— Значит, не удалось. — Голос старика звучал слабо и сдавленно. — Не пойму, почему.

Стукнула дверь. Она была закрыта, но хрупкий замок был преградой только для людей. Звякнуло железо, дверь распахнулась. Беззвучно и грациозно вошел черный робот, его серебристый голосок вежливо прощебетал:

— К вашим услугам, мистер Следж.

Старик взглянул на него горящим страшным взглядом.

— Убирайся! Я запрещаю тебе…

Не обращая на него внимания, гуманоид прошел прямо к кухонному столу. С безжалостной уверенностью он повернул две ручки на искателе, и экран осциллоскопа погас. Палладиевая игла бесцельно завертелась на своей оси. Одним движением робот оборвал припаянные к тяжелому свинцовому шару провода, и только тогда его неподвижные стальные глаза обратились в сторону Следжа.

— Вы хотели уничтожить Высший Закон. — В его мягком, милом голосе не было и тени обвинения, гнева или злости. — Уважение к вашей свободе второстепенно в сравнении с Высшим Законом, и вы это знаете. Мы обязаны вмешаться.

Старик смертельно побледнел. Лицо его стало синюшного трупного цвета, будто его разом лишили всех жизненных соков, обведенные темными кругами глаза смотрели дико и безумно. Дыхание с трудом вырывалось из его груди.

— Как?.. Голос его был едва слышен. — Откуда?..

Маленький робот — черный, вежливый и совершенно неподвижный — с готовностью объяснил:

— Мы узнали о родомагнитной защите от того человека, который пытался убить вас на Винг-IV. В данный момент Центр защищен от вашего каталитического луча.

Старик с трудом встал с высокого стула, дряблые мышцы дрожали. Он стоял, сгорбившись, покачиваясь, тяжело дышал и дико смотрел в неподвижные стальные глаза гуманоида. Горло у него перехватило, и он лишь открывал и закрывал сухие посиневшие губы, не в силах выдавить ни звука.

— Мы все время знали о вашем грозном плане, — полились серебряные звуки, — ведь наши чувства еще больше развились с тех пор, как вы нас создали. Мы позволили вам закончить проект, поскольку в будущем процесс интеграции будет необходим для обеспечения полной реализации Высшего Закона. Запас тяжелых металлов для наших ядерных станций ограничен, но теперь мы сможем черпать неограниченную энергию процесса каталитического расщепления.

Следж согнулся, как от сильнейшего удара.

— Что? — Он весь дрожал как в лихорадке. — Что ты сказал?