Дешевая магия - Келли Армстронг

Я рухнула на софу. Кортес уселся в кресло, передвинув его таким образом, чтобы смотреть на меня.

— Ей не нравятся люди, — продолжала я. — Она ненавидит Шабаш. Вероятно, она ненавидит меня. Иногда я задумываюсь, почему она все еще здесь остается.

— Потому что так ей велела мать. Ева перед смертью сказала Саванне, что если с ней что-то случится, Саванне следует найти Шабаш и прибиться к нему.

— Кто это тебе сказал?

— Саванна. Мы беседовали с ней сегодня вечером. Ее кое-что беспокоит, и она надеялась, что я могу замолвить за нее словечко.

— Что она сказала? Нет, позволь мне догадаться: я — прекрасная опекунша, я ее понимаю, и я всегда знаю, что нужно сделать и сказать.

Кортес слегка улыбнулся.

— Она признала, что вы не всегда ладите. Естественно, она говорит, что ты ее не понимаешь, не даешь ей достаточно свободы, пытаешься, ее все время защищать — все то, что каждый подросток обычно говорит о взрослом. А ты знаешь, что еще она сказала? У тебя есть потенциал.

— У меня… — я не смогла сдержать смешок. — У меня есть потенциал?

— Не нужно воспринимать это слишком близко к сердцу. Саванна утверждает, что и у меня тоже есть потенциал. Ни один из нас пока не отвечает ее стандартам, но, по крайней мере, в нашем случае есть надежда.

Я уставилась на занавески.

— Тем не менее, потенциал или нет, я не думаю, что Ева имела в виду меня, когда советовала Саванне прибиться к Шабашу. Проблема в том… — я замолчала. — Боже, я несу чушь. Кстати, сколько времени?

— Не так поздно. Так ты говорила?…

Я колебалась. Мне хотелось продолжать. Может, усталость снизила мои защитные рефлексы. Или может, Кортес казался тем, с кем я могу поговорить.

— Иногда… я задумываюсь, не правы ли Старейшины. Может, я на самом деле ставлю Шабаш в опасное положение, держа здесь Саванну.

— Ты имеешь в виду, что хочешь подыскать кого-то, кто бы ее взял?

— Боже, нет. Я имею в виду, что мы обе — не исключено — ставим в опасность Шабаш, продолжая жить здесь. Что мне следует уехать и забрать ее с собой. Только я не могу. Это… моя жизнь — Шабаш, место Главной Ведьмы. Я хочу… я хочу… — я почувствовала, что говорю излишне эмоционально, и что щеки у меня горят, но ничего не могла поделать. — Я хочу многое сделать. Я не могу уехать.

Сказав это, я отвернулась, смущенная своим срывом. Мне нужно было высказать все, что накипело, остановиться я не могла.

— Что касается Саванны, то я хочу показать ей, как использовать ее силу во благо, — продолжила я. — Только иногда, как например, сегодня вечером, у меня опускаются руки. Я не могу заставить ее понять разницу между добром и злом, хорошим и плохим. Я не могу добиться того, чтобы ее волновали окружающие.

Кортес бросил взгляд в сторону комнаты Саванны.

— Может, стоит загородиться? — предложил он.

Я кивнула. Установка звуконепроницаемого барьера, за которым двое могут разговаривать, не беспокоясь, что их кто-то подслушает, относится к магии ведьм. Однако его должны устанавливать одновременно оба беседующих, что мы и сделали. У Кортеса с первой попытки не получилось, но он попробовал еще раз — и все сработало.

— Что ты знаешь о Еве? — спросил он.

— Ее выгнали из Шабаша за использование черной магии. Но после этого… не знаю. Думаю, все было не так страшно, если задействовали бы Совет, — я покачала головой. — А так просто нашли предлог. Мы знали, что она занимается нехорошими делами — не слишком плохими, чтобы привлекать внимание Совета, но она определенно применяла ритуалы черной магии. Ну… мы не можем следить за всеми, приходится выбирать…

— Случаи, которые требуют вашего внимания. Тебе не нужно мне это объяснять, Пейдж. Хотя это и трудно, иногда приходится отказаться от преследования тех, кто принес наибольший урон, и выбирать сражения, которые можешь выиграть. Да, Ева занималась черной магией. Не просто черной — самой черной. Однако она фокусировалась не на ее использовании, а на обучении ей других заклинателей, ведьм, колдунов, кого угодно, кто ей заплатит.

— Обучении? Почему? Кортес пожал плечами.

— Это очень прибыльное дело. Нужную информацию очень сложно получить из обычных источников.

— Значит, она использовала черную магию не в собственных целях, а обучала ей дюжины желающих. Это не лучше, может, даже хуже.

— Я тоже так думаю, однако в большинстве кругов представителей мира сверхъестественного выбор Евы, наоборот, давал ей респектабельность. Ее высоко ценили как учительницу.

Снаружи хлопнула дверца машины. Я подпрыгнула и потянулась к занавеске, затем услышала, как завелся двигатель.

— Еще один отъезжающий гость, — сказала я. — Как ты думаешь, заклинание Саванны напугало их? Или им просто пора спать?

Кортес открыл рот, затем закрыл. Мне удалось легко улыбнуться.

— Ты собирался лгать, не правда ли? Скажи мне то, что я хочу услышать — они убегают, спасая свои жизни, и больше никогда не появятся у меня на пороге.

— Я вовремя остановился.

— Спасибо, — моя улыбка стала искренней. — Я ценю твое желание меня успокоить, но еще больше ценю честность.

Мы мгновение смотрели друг на друга, затем я наклонилась и подняла подушку, которую какое-то время назад свалили с софы. Я взбила ее и вернула на место.

— Итак, вернемся к Еве, — снова заговорила я. — Она была учительницей. А имелась какая-то связь с Кабал-кланами? Они ее когда-нибудь нанимали?

— Нет. Все Кабал-кланы включили ее в список запрещенных лиц, а это означало, что членам кланов запрещалось у нее обучаться.

— Поскольку она была ведьмой?

— Нет, потому что она показывала опасные заклинания, но не обучала необходимым методам контроля при их использовании. Я не защищено Кабал-кланы. Если они устанавливают границы на тип дозволяемой ими магии, то это границы практичности, не моральные. По мере увеличения черноты магии увеличивается и опасность. Магия Евы была самой худшей. Я говорю это не на основе слухов, а по опыту.

— Вы были знакомы с Евой?

— Были знакомы — это преувеличение. Мы встречались. Несколько лет назад я вел расследование по колдуну, который использовал заклинания, слишком продвинутые для его способностей. Это привело к нескольким смертям, причем жутким. Разобравшись в ситуации, я добрался и до источника заклинаний — и соответственно до Евы Левин. Мне удалось конфисковать несколько ее колдовских книг — но уже после того, как я попробовал на себе ее силу.

— Она оказалась лучше тебя? Кортес прикрыл рукой рот.

— А-а, можно… сказать и так. — Когда он опустил руку, я заметила у пего на губах легкую улыбку. — В интересах честности должен признать: все оказалось несколько… унижающим, и определенно я не хочу, чтобы кто-то об этом распространялся.