Неоновые боги - Кэти Роберт

перестали делать вид, будто чем-то заняты, а не смотрят на нас. Ощущения… странные, но не могу сказать, что это плохо. Они все застыли в ожидании по нашей прихоти и будут ждать столько, сколько мы потребуем.

Вот каково ощущать власть?

Похоже, Аид смущает взглядом всем присутствующих.

– Когда вернетесь к своим небоскребам и гламурной жизни в верхнем городе, не забудьте рассказать всю правду о том, что сегодня произошло. Она принадлежит мне. – Он ощутимо сжимает мою руку. – А я – ей.

Это в план не входило. Хотя не уверена, что этот вечер шел по какому-то плану, особенно после того, как я струсила. Но Аид не называет меня своей в точности, как делал это с тех пор, как мы все это начали – так, чтобы спровоцировать Зевса.

Он заявляет, что это взаимно.

Мы говорили об этом наедине, но озвучить прилюдно – совсем другое дело. Я не знаю, что это значит.

А не зная, могу только стараться держать выражение своего лица под контролем, когда Аид ведет нас к выходу, и мы покидаем комнату. Едва за мной захлопывается дверь, я тихо спрашиваю:

– Не будешь сегодня общаться с гостями?

– Пошли они к черту. – Он едва похож на самого себя. – Они пришли только ради сплетен, а я не в настроении разыгрывать из себя злодея. – Аид идет по коридору к лестнице, чуть ли не волоча меня за собой. – Они не понимают и не знают меня. Черт возьми, меня никто не понимает, кроме тебя.

Сердце подскакивает к горлу.

– Что?

Но он молчит, пока мы не заходим в его спальню и он не захлопывает дверь. Я никогда не видела его таким. Злым? Да. Видела даже в легкой панике. Но это? Я не знаю, как назвать такое его состояние.

– Аид, что случилось?

– Я поклялся, что не должен этого делать. – Он проводит рукой по волосам. – То, что происходит между нами, непросто, но, сколько себя помню, я еще никогда не был настолько искренним с другим человеком. Это кое-что значит, Персефона. Даже если для тебя это не имеет никакого значения, то для меня имеет.

Я все еще ничего не понимаю, но, по крайней мере, мне есть что ответить на его слова.

– Для меня это тоже кое-что значит.

Это немного его успокаивает. Он падает на диван и шумно выдыхает.

– Дай мне минутку. Ты не виновата. Это все хрень в моей голове. Просто… мне нужна минутка.

Но я не хочу давать ему эту минутку. Я хочу понять, что его расстроило. Хочу все исправить. Он так много дал мне за последние несколько недель, что всего даже не перечесть. Я не могу выжидать в стороне, когда ему больно. Поэтому делаю единственное, что приходит мне в голову.

Я подхожу к нему и опускаюсь перед ним на колени. Он просто смотрит на меня, и я протискиваюсь между его бедер, и ему остается только оттолкнуть меня или уступить. Он расставляет ноги, издав еще один душераздирающий вздох.

– Ты уже один раз отсосала мне сегодня, маленькая сирена.

– Дело не в этом. – Если бы я хоть на миг подумала, что это поможет, я бы с радостью взяла его в рот. Но секс ничего не исправит. Я уверена.

Вместо этого я прижимаюсь к его телу и обнимаю так крепко, как только могу. Он так неподвижен, что я бы подумала, что он не дышит, если бы не чувствовала щекой, как вздымается и опускается его грудь. Медленно, как же медленно он обхватывает меня руками. Сначала осторожно, а потом крепко прижимает к себе.

– Мне будет больно, когда ты уйдешь.

Он говорит так тихо, что я едва улавливаю его слова. Но, когда до меня доходит их значение, оно накрывает с силой ядерного взрыва.

Конечно, я подозревала, что ему не все равно. Аид может вызывать страх во многих отношениях, но он настолько честен, что его тело не врет. Он прикасается ко мне так, будто я что-то для него значу. Он приоткрыл завесу и показал мне части нижнего города и то, что важно для него, он впустил меня. Даже если я не позволяла себе слишком много думать о том, что это могло значить, я все равно заметила. Конечно, заметила.

Мне тоже не все равно.

– Аид…

– Я говорил серьезно. Я не стану просить тебя остаться. Знаю, что это невозможно. – Он глубоко вздыхает.

Я прикусываю язык, пока ничего не сболтнула. Он прав: я никак не могу остаться, но это не означает, что я сегодня говорила не всерьез. Будь мы другими людьми, это место стало бы мне домом, а этот мужчина – моим.

– Три месяца казались вечностью, когда я только согласилась на это.

Мой тихий смешок заглушается его рубашкой.

– Теперь они мне вечностью не кажутся. – Осталось чуть меньше двух месяцев, а такое ощущение, что одно мгновение. Стоит лишь как следует отвлечься, и это время промчится, увеличивая расстояние между нами.

Я больше никогда не увижу Аида.

Отчего-то среди всего происходящего мне никогда не приходила в голову мысль, что, возможно, я буду скучать по этому человеку. Что уйти будет все равно что расстаться с частью себя. Глупые, дурацкие мысли. Прошло всего несколько недель. Может, кто-то из моих сестер и способен влюбиться так быстро, но не я. Я понимала эти границы, когда старалась уговорить Аида пойти на сделку. Все было задумано только для вида и только потому, что у нас не было иного выбора.

Он бы не выбрал меня, если бы сначала я не принадлежала Зевсу.

Он бы даже не обратил на меня внимания – на женщину, воплощавшую все, что он ненавидит в верхнем городе. Ходячий солнечный луч, фальшивую личность, которую я изображаю, чтобы заставить людей делать то, что я хочу.

Отклоняюсь назад и пытаюсь усмехнуться. Смешок выходит прерывистым, больше похожим на всхлип.

– Я… – Что я должна сказать? Ничто не изменит намеченный курс. Путь, который ненадолго стал для нас общим, пока его жажда мести и мое стремление к свободе пересекались.

Это не должно было длиться вечно.

А я должна испытывать облегчение из-за того, что Аид не попросит меня остаться, не станет мутить воду тем, чего ни он, ни я не должны были желать. Но не испытываю. Вместо этого по моему телу распространяется какое-то странное отчаяние, поднимаясь выше, и выше, и выше, пока не срывается с моих губ:

– Поцелуй меня.

Замешкавшись на краткий миг, будто в попытке запомнить мое лицо, он сокращает оставшееся крошечное расстояние между нами и завладевает моими губами. Аид целует меня грубо, безо всякой нежности и заботы, которую не раз проявлял. Хорошо. Я не хочу его нежности. Я хочу, чтобы память о нем запечатлелась прямо на моих костях.

Он вскакивает на ноги и тянет меня за собой, едва разрывая поцелуй. Грубыми движениями мы срываем друг с друга одежду, рвем мое платье, когда ткань стягивается слишком медленно; пуговицы его рубашки разлетаются во все стороны. Я все еще высвобождаюсь из платья, когда он через всю комнату подталкивает меня спиной к кровати.

– Я не могу ждать.

Уже киваю. Мне сейчас не нужно медленное соблазнение. Мне просто нужен он.

– Быстрее.

Он поднимает меня, и я обхватываю ногами его поясницу. Крохотное движение, и он входит в меня. Аид, сжав ладонями мои ягодицы, направляет меня вниз по всей длине. Быстро, быстро, слишком быстро. Мне все равно. Я двигаюсь, стараясь стать ближе. Мы не перестаем целоваться, нам все мало. Зачем дышать, когда у меня есть Аид? Он – мой воздух.

Эта мысль должна пугать меня.