На холмах любви - Эйна Ли

Элизабет забылась за игрой. Вдруг раздались тихие аплодисменты.

В дверях стоял Джеймс Грэхем. Одет он был в темно-синие бархатные штаны, отделанные по бокам петлями из серой ленты. Камзол свободного покроя с расстегнутым воротом позволял видеть белую батистовую рубашку с кружевным жабо. Длинные рукава рубашки заканчивались манжетами, которые были обшиты тем же кружевом, что и воротник. Через левое плечо небрежно переброшен короткий плащ из синего атласа. Таким же синим атласом оторочены раструбы его высоких сапог. На каждом сапоге – шпоры в форме бабочки.

Аккуратные усы, короткая бородка, длинные рыжевато-каштановые кудри. Вновь Элизабет подивилась невероятной привлекательности этого человека, который, несмотря на свою элегантность, выглядел как настоящий мужчина.

– Простите, милорд. – Элизабет вспыхнула и встала. – Я не знала, что вы здесь.

Он подошел к ней; на его лице появилась улыбка.

– Ваш покорнейший слуга, графиня. – Джеймс отвесил изящный поклон и поцеловал руку Бет.

Во всех своих неприятностях с Робертом Элизабет винила именно Грэхема, поэтому она решила ни в коем случае не поддаваться его обаянию.

– Вы оказали честь нашему дому, милорд маркиз. Чему мы обязаны визиту королевского генерала? Если вы ищете лорда Керкленда, то напрасно. Здесь его нет. Его внимание занято мною в самую последнюю очередь. – Элизабет не сумела скрыть огорчения.

– Я искал вас, миледи, а не Роберта. Я хотел сказать вам, что всей душой я предан Роберту и знаю, что вы причинили ему боль. А я не могу оставаться безучастным, когда он в отчаянии. Я не могу стоять и спокойно смотреть, как сердце Роберта истекает кровью.

Глаза Элизабет сверкнули.

– Ваши упреки, милорд, оскорбительны для меня. Это из-за вас он истекает кровью, а не из-за меня. Это из-за вас он ежедневно теряет кровь. Если вас сейчас тревожит эта маленькая потеря, что вы скажете, когда его кровь прольется в бою? Ведь именно на поле брани вам так хочется похоронить моего мужа?

На лице Грэхема появилась грустная улыбка.

– Так вот почему вы так сердиты. Вы считаете, что я играю судьбой Роберта. Разве вы не верите в волю Всевышнего?

– Верю, милорд. Но к несчастью, Роберт верит только в волю Джеймса Грэхема.

Монтроз нахмурился.

– Значит, я – причина ваших ссор с Робертом... Но, миледи, неужели вы не видите, что Роберт всегда решает сам, что ему делать? Он не пешка, не марионетка. Он человек, и решительный человек. Шотландии нужны такие люди. Особенно сейчас, в наши беспокойные времена.

– Милорд, но ведь эти «беспокойные времена» созданы вами и герцогом Аргайлом.

– Многие так считают, миледи. Но, будучи шотландцем, я просто не могу молча сидеть и смотреть, как истребляют моих соотечественников. Я не позволю Аргайлу лишить свободы хотя бы одного шотландца. Мы унаследовали от своих пращуров стремление к свободе. Рабство для нас равносильно смерти. Прошу вас поверить, миледи, что, несмотря на мою верность и преданность нашему монарху, я никогда не стал бы воевать на стороне Карла, если бы не знал, что он стоит за религию нашего народа.

Не судите меня по законам, которые Аргайл навязал нашему народу. Пусть судят обо мне по законам свободного народа Шотландии. Судите меня по законам Природы. Орел – свободен и парит в небе, а река – свободна и сама создает свое русло; человек должен быть свободен, чтобы достичь вершин своего благородства. И еще: пусть судит меня Господь Бог, Высший и Справедливый Судия всех нас.

Элизабет отвернулась. Грэхем говорил так пылко, так убедительно, что ей стало стыдно за свое поведение.

– Я должна принести вам свои извинения, милорд. Я не имею права проклинать вас. То, что вы делаете, вы делаете с чистой совестью. Но из-за этого уже погибло столько шотландцев! Даже мое нерожденное дитя стало жертвой этой борьбы.

– Я тоже потерял сына, миледи. Он погиб в Иннерлохи. А теперь Аргайл держит моего наследника в Эдинбурге в заточении.

Элизабет повернулась к Грэхему. Впервые она осознала, какой ценой заплатил этот человек за преданность своему королю.

– У вас еще есть дети, милорд? – спросила Элизабет. В глазах ее стояли слезы.

– Да, – грустно ответил он. – Мальчик по имени Роберт и очаровательная девочка, Джинни. Наш сын Дэвид умер совсем крошкой.

– А ваша жена, милорд? Джеймс Грэхем грустно улыбнулся:

– Моя жена Мэгделин и наши дети живут у ее родителей. Она оставила меня, не в силах вынести мой позор. – Он покачал головой. – Я никогда не перестану винить себя за то горе и страдания, которые я причинил этой бедной женщине. Наш брак был решен давно, и мы обвенчались, будучи почти детьми. Мне только-только исполнилось семнадцать лет.

Внезапно Джеймс Грэхем схватил Элизабет за плечи. Ему очень хотелось, чтобы эта женщина поняла и простила его.

– Эта война разрушила мое счастье, миледи. Так не дайте же ей разрушить ваше счастье с Робертом!

Потом Джеймс Грэхем ласково погладил ее по голове, поднес к губам ее руку. И улыбнулся.

– Роберт Керкленд – необыкновенный человек, Элизабет, и он любит вас. Вы тоже любите его, я уверен. Так пусть эта любовь преодолеет все препятствия, которые могут встретиться каждому из вас. А теперь, дорогая леди, я должен с вами проститься. Дела требуют моего присутствия. Молитесь за то, чтобы война поскорее кончилась.

Он поцеловал Элизабет в склоненную голову. Этот человек тронул ее. Элизабет поняла: чем бы ни обернулись ее отношения с Робертом Керклендом, она уже никогда больше не будет равнодушна к судьбе Джеймса Грэхема.

Глава 25

– Джеймс, по-моему, это просто глупо – ждать Лесли в Лоуленде. У него большие силы. Нужно заманить его в горы, – возразил Роберт.

Они с Нэтом вернулись из Эдинбурга после безуспешной попытки освободить из заточения сына Монтроза. Войска Джеймса Грэхема уже выступали в поход.

Монтроз грустно посмотрел на Роберта.

– Его величество в отчаянии. Кампания в горах займет не одну неделю, а Карлу нужна наша помощь как можно скорее. Он просит меня двинуться на юг и вступить в бой с Лесли вблизи границы.

– Бог мой, он же подписывает нам смертный приговор! – взорвался Нэт Гордон. – Хантли отозвал домой своих Гордонов, Элистер Мак-Дональд и ирландцы отправились в какой-то набег.

– Не все ирландцы, – вмешался О'Кейн. – Остались я и мои ольстерцы.

Грэхем бросил благодарный взгляд на ирландца, а Гордон продолжал:

– У нас всего семьсот человек и около двух сотен конников Дугласа. У Лесли более шести тысяч! Интересно, что, по мнению Карла, мы можем сделать против Лесли в открытом бою? Он, может быть, и король, но явно ничего не смыслит в военной стратегии!