Пьесы - Зот Тоболкин

Ф и р с о в. Где его взять, ястреба-то? Ястреба здесь не водятся. И коршунья не вижу. Кыш, кыш, подлые!

Е г о р. Ну, любую другую птицу. Покрупней.

Кукушка кукует. Ф и р с о в  слушает ее с особым вниманием, уходит.

Наверху  С л е д о в а т е л ь  и  В а л е р а.

С л е д о в а т е л ь. Сердчишко-то екнуло? А, Валерий?

В а л е р а. Не угадали, гражданин начальник. Пульс в норме.

С л е д о в а т е л ь. Поразительное хладнокровие! Из тебя мог выйти приличный разведчик…

В а л е р а. А вышел преступник. Я правильно вас понял?

С л е д о в а т е л ь. В душе читаешь. (Оставив иронию.) Зачем же ты, умник такой, смылся? Дня не мог вытерпеть?

В а л е р а. Вы хотя бы денек побыли в моей шкуре. Побудьте — все сразу поймете.

Внизу, подле сторожки, Егор принялся плести лапти. Поет.

Из своего дома вышел с ружьем  Ф и р с о в.

Е г о р (поет).

«Во саду, при долинегромко пел соловей.А я, мальчик на чужбине,позабыт от людей.Позабыт, позаброшенс молодых, юных лет…»

И р и н а  П а в л о в н а  вернулась.

И р и н а  П а в л о в н а. Мать где?

Е г о р. Анисья Федоровна, вы хотели сказать?

И р и н а  П а в л о в н а. Кто же еще? У тебя не десять матерей.

Е г о р. Одна. Единственная. Но, между прочим, я уважаю ее больше, чем уважал бы десятерых.

И р и н а  П а в л о в н а. Кто же запрещает? Уважай. (Пауза.) Ты очень изменился, Егор. Прямо на глазах изменился.

Е г о р. Как говорит Фирсов, все течет, все на что-нибудь меняется.

И р и н а  П а в л о в н а. С тобой что-то произошло. Стал похож на маленького старичка.

Е г о р. А вы на старенькую невесту.

И р и н а  П а в л о в н а. Как тебе не стыдно? Мне еще и пятидесяти нет.

Е г о р. Я слыхал от кого-то: бабий век — сорок лет.

И р и н а  П а в л о в н а. Отголоски прошлого! Это при капитализме женщина была забитой, бесправной… Теперь мы наравне с мужчинами.

Е г о р. Тогда совсем другое дело. (Поет, занимаясь лаптями.) «Позабыт, позаброшен…»

И р и н а  П а в л о в н а. Это правда, что Степан к матери твоей сватался?

Е г о р. Вранье! Степана в глаза не видел. Василий сватался.

И р и н а  П а в л о в н а. Ну все равно. Ты знаешь, кого я имела в виду.

Е г о р. Догадываюсь, Василиса Карповна.

И р и н а  П а в л о в н а. Невоспитанный мальчишка! На тебя тут дурно влияют! (Другим тоном.) А она что, согласна?

Е г о р. Отбрыкивается! Да мне позарез нужно замуж ее выдать. Сама-то не решится. Вон, говорю, Таисья Панфиловна… это я про вас… совсем старуха, и то заарканила какого-то лихача. В твои годы, говорю, можно еще детей рожать. Ведь она вас лет на пятнадцать моложе?

И р и н а  П а в л о в н а. Тебя кто так рассуждать научил? Этот пьяный дебошир?

Е г о р. Рассуждать разве учат? Человек растет, думает и потому рассуждает.

И р и н а  П а в л о в н а. Нет, я решительно не узнаю тебя, Егор. Такой был милый, вежливый мальчуган… Что с тобой сталось?

Е г о р. Ничего. Вот лапти плету. Говорят, лапти нынче в моде.

И р и н а  П а в л о в н а. В санаторий не собираешься? Им-то ты вряд ли теперь нужен.

Е г о р. Как и Валерик вам. Только я не пропаду: руки-то действуют. А Валерика опекать надо.

И р и н а  П а в л о в н а. У Валерика мать есть, которая его любит. Настоящая мать! Она его на ноги поставит.

Е г о р. А я сам… сам на ноги встану!

И р и н а  П а в л о в н а. Вряд ли. Вряд ли! И потому от помощи не отказывайся. Вот направление, возьми.

Е г о р. В этот самый… в санаторий?

И р и н а  П а в л о в н а. Вот именно. И поверь, мне было нелегко его достать. (Уходит с сознанием исполненного долга.)

Е г о р.

«Я остался сиротою,счастья-доли мне нет…»

Наверху.

В а л е р а. А какой смысл? Я один на всем белом свете. Один как перст. Там по крайней мере товарищи. Такие же, как я, горемыки. Буду тянуть лямку вместе с ними.

С л е д о в а т е л ь. Бедный страдалец! Никого-то у него нет: ни родных, ни друзей.

В а л е р а. Решительно никого. Была мать, и та чужой стала.

С л е д о в а т е л ь. Не надо фон создавать, мил человек. Мать есть мать. Какой бы она ни была.

В а л е р а. Кукушка! У меня еще срок не истек — она уж дачу тут подготовила… чтоб не напоминал о быстротекущем времени.

С л е д о в а т е л ь. Предположим, хоть и загнул. А Света?

В а л е р а. У Светы свой ангел-хранитель. Да и при чем тут она?

С л е д о в а т е л ь. При том, что любит тебя. (Пауза.) Ты же взрослый, Валерий. Когда-то стихи пописывал. Стало быть, должен понимать женскую душу. И вот что я скажу тебе, приятель: пока есть любящие женщины, наш маленький шарик может без опаски болтаться в мировом пространстве. Ты изувечил ее судьбу… свою судьбу изувечил… теперь стал в позу этакого захолустного Гамлета. Щенок! Таких, как ты, нужно душить в колыбели!

В а л е р а. За что?

С л е д о в а т е л ь. Брось, я говорю с тобой как мужчина с мужчиной. Хотя бы за то, что во всех усомнился. А между прочим, именно Света принесла мне письмо Исакова. Он написал его перед смертью… признал вину, просил пересуда.

В а л е р а. Она читала письмо?

С л е д о в а т е л ь. Нет. Письмо было запечатано и адресовано в органы. Света принесла и просила разобраться, словно знала, что в нем твое оправдание. А ты очернил ее… всех очернил, правых и виноватых.

В а л е р а. Значит, я теперь невиновен?

С л е д о в а т е л ь. В общем, да. Но пересуда пока не было. И тебе придется вернуться.

В а л е р а. А если не вернусь?

С л е д о в а т е л ь. Добавят за побег.

В а л е р а. Забавная логика.

С л е д о в а т е л ь. Логика закона. Тебя не тянули на суде за язык. Сказал бы правду, и не было бы всей этой истории!

В а л е р а. Но у Володьки лежала в больнице мать.

С л е д о в а т е л ь. Суд это обстоятельство учел бы.

В а л е р а. Пускай учтет и то обстоятельство, что я осужден несправедливо. В барак я не вернусь.

С л е д о в а т е л ь. Я вызову конвой. Тебя проводят.

Валера смеется.

Внизу Е г о р,  В а с и л и й,  А н и с ь я.

Е г о р. Ирина Павловна наведывалась.

А н и с ь я. Насчет суда ничего не говорила?

Е г о р. Нет, все больше про лапти. Хочет жениху подарить вместо комнатных бареток. Ох и жара! Мам, принеси нам кваску!

А н и с ь я  уходит.

Ну что, жених, еще не остыл?

В а с и л и й. У меня слово — олово. Только бы ты не был против.

Е г о р. Женись, я тут, как говорится, сбоку припёка. Лишь бы мать согласилась. Других-то помех вроде нет. Женись, а то всю партию мне сломаешь. Туру видишь? На кого похожа?

В а с и л и й. Кажись, на Анисью. Ну да, она.

Е г о р. То-то, что она. Стоит без прикрытия. Теперь этого офицера сюда… Ты офицер, как я понимаю, коль воевал? Вот и прикрывай, чтоб чужая тура не съела.

В а с и л и й. Не был я офицером, Егор Иваныч. Всего лишь сержант, мелкая сошка.

Е г о р. Офицер, сержант — какая разница? Воевал же. Поди, ордена имеешь?

В а с и л и й. С медалями-то штук десять найдется.

Е г о р. Ско-олько?

В а с и л и й. Около десятка. (Уходит и вскоре возвращается с наградами.) Тут, правда, и медали почетные. «За отвагу», к примеру.

Е г о р. Ого-го! Василий Петрович! Я рассмотрю хорошенько.

В а с и л и й. До Героя маленько недотянул. Надо три Славы, у меня только две.

Е г о р. Надень их, надень! Я рассмотрю хорошенько.

В а с и л и й (трет рукавом). Потемнели. С войны ненадеваны. (Нацепил награды, для Егора — потрясение.)

Е г о р. Ну удивил! А у папки орденов не было…

В а с и л и й (твердо). Были у него ордена, Егор. Сам помню, как к Красной Звезде представляли. Наверно, получить не успел. Война шла… то ранят, то на переформировку пошлют… Вот и ищет тебя награда. Бывает, не находит. Мне Красное Знамя в прошлом году вручили.

Е г о р. Неожиданный ты человек! Ведь я тебя в офицеры-то просто так произвел… чтобы туру защитил…

В а с и л и й. И не ошибся, Егор Иваныч. Я за нее костьми лягу… как на фронте, бывало.

Е г о р. Не давай ее в обиду, Василий Петрович. И сам не обижай. А еще от этого дела (щелчок по воротнику) воздержись. Мать при отце от пьянок устала.

В а с и л и й. Да я… я капли в рот не возьму!