Люди как боги. Книга 1. Галактическая разведка [litres] - Сергей Александрович Снегов

А в оптике мы увидели гигантский взрыв, вырвавшийся из недр планеты. Ольга точно рассчитала, беспощадно нанесла удар. Все было кончено в доли секунды. Грозной планеты, преградившей своими чудовищными механизмами выход из звездного скопления, больше не существовало. Взамен ее зияла новая яма в пустоте, провал в космическом пространстве.

И последним, что я видел, теряя сознание от третьей гравитационной волны, налетевшей слишком поздно, чтобы спасти врагов, была унесенная далеко в сторону, превратившаяся снова в красноватую точку, никому теперь не грозящая Угрожающая и чистое небо, великолепный Млечный Путь – гигантский простор мироздания!

Мы вырвались из звездной тюрьмы, едва не ставшей нашей могилой, на волю, в космос.

Часть третья

Земля

…Теперь мой час:

Земля передо мной почти нагою,

Почти уснув, темна и горяча,

Лежит. Она моя. Моя до боли!

Прекрасен мир! Как счастлив я, что мог

Все видеть в нем, все знать в нем в полной воле,

Как будто я не человек, а бог!

А. Танев

1

– Эли! – звал меня голос. – Эли! Эли!

Я хотел откликнуться, хотел сказать, что жив, все слышу. «Я, кажется, ослеп, но в остальном все хорошо! – хотел крикнуть я этому голосу. – Я сейчас встану, не зовите меня так отчаянно, мне тяжело! – думал я. – Оставьте меня в покое!» – просил я молча.

Мне казалось тогда, что мысль моя была четкой. Сейчас, просматривая записи излучений мозга, я вижу, что разум мой еле мерцал, его озаряло лишь чадное тление бесформенного бреда. Я десять раз умирал и десять раз меня возвращали к жизни, пока я сам – сперва неуверенно, потом все настойчивее – не стал цепляться за нее.

– Эли! – взывал ко мне голос. – Эли! Эли!

Он не оставлял меня. В темном внешнем мире ничего не было, кроме голоса, он и был всем этим миром. Тесный, кричащий, беспокойный мир. И я наконец откликнулся на его призыв. Я открыл глаза.

Около кровати сидели Ольга и Осима. Они всматривались в меня.

– Он приходит в себя! – сказала Ольга шепотом. Я снова закрыл глаза. Я измучился, поднимая броневые плиты век. Мне надо было отдохнуть от усилия. Но во мне надрывался все тот же голос: «Эли! Эли!» Я застонал.

– Перестань! – прошептал я, снова открывая глаза.

Ольга молча плакала. Внешний мир внезапно расширился и замолк.

– Друзья! – сказал я и попытался подняться.

– Лежи! – сказала Ольга. – Тебе нельзя двигаться, Эли.

Но меня охватил страх. Я вспомнил кроваво-красную Угрожающую. Мне надо было убедиться, что мы удаляемся от страшного скопления Хи в Персее…

– Где мы? – спросил я. – Сколько времени прошло?

Я услышал, что до звездных скоплений в Персее три тысячи светолет, и опять впал в беспамятство. Так началось мое выздоровление.

2

Я учился быть живым: открывать глаза, слушать, отвечать, принимать пищу, ходить. Это была нелегкая наука. Много месяцев прошло, пока я стал похожим на остальных.

Случилось так, что мне досталось больше всех. Третья гравитационная волна была мощна, однако у других не перемешало ткани и не раздробило кости. Человек восемь потеряли сознание – среди них Леонид, – они пришли в себя, когда звездолет вырвался на простор.

– Я тоже потеряла сознание, – сказала Ольга. – Это случилось, когда я увидела, в каком ты состоянии…

Мы были в парке. Я сидел в коляске, Ольга стояла рядом. Распускалась сирень, наступила третья походная весна, пахло землей. Ольга похудела, была бледна и кротка. В дни выздоровления я узнал, что она способна часто плакать. Это меня трогало, но приятно не было. Я хотел бы видеть прежнюю рассудительную, невозмутимо ровную Ольгу, а не эту, вздрагивающую от страшных воспоминаний. А еще лучше ту, какой она раскрылась на Персее, – мужественную, пронзительно проницательную…

Я пошутил:

– Во всяком случае, со зловредами мы поступили весьма зловредно. Думаю, все в этом мерзком скоплении трясутся при мысли, что мы можем возвратиться.

– Почему ты называешь его мерзким? Разве ты не говорил, что оно красиво? И не все его обитатели со страхом думают о нашем возвращении. У нас там есть друзья. Помнишь неактивные звезды, от которых нас так энергично отбрасывали?

– Значит, в этих звездных системах живут галакты? Это точно?

– Ты в этом убедишься, когда познакомишься с обработанной МУМ информацией. И дружеских звезд в Персее больше, чем населенных разрушителями. Другое дело – межзвездный простор: им, по-видимому, безраздельно владеют они.

Я напомнил о сражении с Золотой планетой.

– Наши враги так до конца и не знали, на что мы способны. Иначе они побоялись бы сближения со звездолетом.

– Почему ты говоришь об этом?

– Так – вспомнилось…

– Ты думаешь, Андре еще жив? Мы ничего о нем не узнали и не смогли ему помочь… Ты ведь и сам в Персее высказался за возвращение…

– Тогда не могли помочь, поэтому и проголосовал за возвращение.

– По-твоему, с тех пор положение изменилось?

Я сделал вид, что устал от разговора. Мне не хотелось говорить о том, что тревожило меня. Пока мы не прибудем на Землю, ничто не будет известно достоверно.

3

Однажды, когда я кое-как ковылял по аллее парка, Леонид сказал, что хочет со мной поговорить.

– Здесь? Или пойдем ко мне?

– Лучше у тебя, чтоб никто не помешал.

В комнате на стене висел график возвращения: светящаяся линия – наш путь до Земли и ползущая по ней красная точка – звездолет. Красная точка приближалась к концу светящейся линии, одиннадцать месяцев отделяло нас от звездных скоплений Персея, почти пять тысяч светолет. Две трети пройденного пути я лежал без сознания.

– Через месяц – Ора, через три – Земля, – сказал я.

– Да, Ора через месяц, а Земля через три, – отозвался он. – Для меня это не имеет значения.

– К чему такая мировая скорбь?

– Ты понимаешь сам, Эли.

– Да, конечно. Причина в Ольге. Что же ты мне хочешь сказать об Ольге?

У Леонида посерело лицо. Он не принимал моего холодного тона. Но он твердо решил сохранять спокойствие.

– Ты знаешь, как она относится к тебе. Когда ты болел, она забрасывала корабль, дни и ночи сидела у твоей кровати…

– Ну и что же? Какой ты делаешь вывод?

Он бешено впился в меня черными зрачками.

– Почему ты не женишься на ней? Почему, Эли?

– Странно слышать это от тебя, Леонид.

– Нет! – крикнул он. – Если ты бесчувственный… Нельзя над ней так издеваться! Почему