Темный Набег - Руслан Мельников

Везде – горшки, склянки, реторты, ступки. На полках, на полу, на столе… У самой двери лаборатории – большая плетеная корзина с полудюжиной железных шаров, уже снабженных фитилями, но еще не покрытых серебром и, видимо, по этой лишь причине, не отнесенных пока на стены. В углу – знакомый ручной сифон с мехами и трубками, предназначенный для бальзамирования павших орденских братьев. Трупов, правда, – нет. Пока – нет…

И орденских алхимиков – тоже нет.

А главное – нет Эржебетт.

Здесь ее тоже нет!

Он проверил все углы, заглянул в дымоход.

Нет. Нет. Нет…

Про-кля-тье!

Выходя из лаборатории, Всеволод в сердцах хлопнул дверью. Не удовлетворившись, развернулся, с силой пнул ногой по несчастным доскам.

Все! Впереди – тупик, заканчивающийся запертой дверью склепа. Единственной дверью, от которой нет ключа на связке замкового кастеляна. Этот ключ хранится у Бернгарда.

– Пора уходить! – в который раз уже сказал Томас. – Здесь мы не услышим сигнального рога.

Пора. Не услышим…

– Пошли, воевода, – мягко сказал Федор. – Мы ее сейчас все равно не найдем.

Не найдем… У-у-у! Безумно, страшно хотелось выть. И Всеволод не стал себя сдерживать. А зачем?

– Эржебетт! – потрясая кулаками, взревел он. – Эр-же-бетт!

Нет, кричал не он даже – кричало что-то в нем… Злость, ненависть, давящее чувство вины за испитых дружинников, неутоленная ярость и жажда отмщения, оскорбленная подлым предательством искренняя любовь и просто задетое самолюбие обманутого человека. Поверившего другому… Нечеловеку.

Много чего кричало, собравшись воедино, скопившись в тугую пульсирующую боль в сердце и обретя наконец выход. Вместе с проклятым именем, с криком вместе – обретя.

Кричал Всеволод, не надеясь ни на что. И на ответ Эржебетт – меньше всего. Просто потому кричал, что не мог сейчас не кричать.

– Эр-же-бетт!!!

– Э… – э…-э!!! – разлеталось, раскатывалось по подземелью гулкое эхо.

Трепетало чуткое пламя факела в руке Федора.

– Эт… эт… эт!

И…

Почудилось?

Нет. Вот еще! И снова!

– Тихо! – побледнев, приказал Всеволод. – Всем молчать!

А все и так молчали. Прислушивались.

Слышали потому что. Все до единого тоже слышали…

– Е-о-о!

«Всеволод»?! Или что-то иное?

…Слабый-слабый, приглушенный, едва-едва слышный, но все же слышный…

Iтветный крик?

– О-о-о!

Точно! Никаких сомнений!

Это невероятно! Но она откликнулась! Немая девчонка. Неведомая темная тварь. Тварь отзывалась на его зов. Мало того – проклятая тварь тоже призывала его. Или просто глумилась над ним?

– О-о-о!

А звук-то доносится из…

Всеволод выругался сквозь стиснутые зубы.

Из склепа он доносится, этот звук! Из-за последней запертой двери, от которой у тевтонского кастеляна не было ключа.

Но как Эржебетт-то туда попала?

Не важно. Это сейчас не важно совершенно. Сейчас важно попасть туда самим.

– В склеп! – негромко, но твердо промолвил Всеволод. – Нам нужно в склеп.

– Но мы не сможем, – растерянно пробормотал Томас. – Да и нельзя ведь.

– Сможем, брат Томас! Можно! Нужно потому что. То… та, что там таится, угрожает живым, поэтому нам придется побеспокоить мертвых.

Всеволод осмотрел низенькую тяжелую дверь склепа, расположенную в глубокой нише, куда уводили четыре каменные ступени. Да уж, дверка! Такую впору ставить в крепостной стене. Массивные доски мореного дуба, укрепленные железными полосами. Две толстые и чуть-чуть, самую малость, тронутые ржавчиной скобы. Меж скобами – железный засов. Засов на добрую половину уходит в каменную кладку, укрепленную мощным металлическим косяком. И в засове, и в угловатом косяке высверлены отверстия. Для замка.

А сам замок – поверх. Большой, тяжеленный. Намертво схватывающий стальной хитро изогнутой дужкой в два пальца толщиной и крайнюю скобу на двери, и засов, и косяк. Причем замок не висит даже, а лежит в специально выдолбленной в кладке нише.

Покуда не разомкнешь того неподъемного замочка – не сдвинешь засова. А снять замок без ключа… Как? Мечом не подковырнешь, секирой не срубишь, булавой не собьешь. Только с ключом к нему и подлезешь.

И прочную дверь силой тоже нипочем не высадить.

Да, похоже, мертвых орденских братьев в крепости оберегают пуще живых. Основательно так оберегают…

И ведь что особенно странно… По всему выходит, что склеп запирали снаружи. Замок-то вот он, с этой стороны. Но слышанный всеми голос доносился изнутри. А как такое может быть? Как Эржебетт пробралась в склеп?

Может, скрытые вентиляционные ходы-воздуходуи? Но если они такого же размера, как дымоход в алхимической лаборатории, – ребенок в них разве что и сможет пролезть. Впрочем, сама Эржебетт – почти ребенок. Та щуплая юница, какую он знал прежде. А сейчас? Какова она сейчас?

Им нужно как-то зайти в склеп, чтобы узнать…

– Мастера Бернгарда бы найти, – посоветовал Томас. – У него ключ…

– Не надо, – покачал головой Всеволод. – Нет времени.

Да и желания особого уговаривать тевтонского магистра – нет.

– Обойдемся без Бернгарда и без ключа.

Он шагнул мимо недоумевающего кастеляна, вернулся в алхимическую лабораторию. Оттуда вышел, неся в руках железный шар с громовым сарацинским зельем и с самым длинным фитилем. Тот самый шар, из корзины у двери.

Во время ночных штурмов Всеволоду уже доводилось видеть, как сила, заключенная в этих невзрачных сосудах, разрывала в клочья десятки упырей. Может, и с запертой дверью та сила тоже совладает? И не беда, что шар тевтонские алхимики посеребрить еще не успели. Для задуманного им серебра не нужно.

– Русич, – нахмурился однорукий рыцарь, – ты что, хочешь…

– Хочу, – оборвал Всеволод.

И втиснул шар в каменную нишу – за железный косяк. Аккурат меж стеной и замком. Поглубже втиснул. Чтоб только край фитиля торчал.

Пообещал:

– Будем живы – после все починю, брат Томас.

Приказал:

– Факел мне. А вы все ступайте. Туда вон хотя бы…

Всеволод кивнул на открытую дверь алхимической лаборатории.

Они отошли. Возмущенного Томаса, правда, пришлось оттаскивать от двери склепа силой. Бранко тоже – на всякий случай – пихали назад без особых церемоний.

А Всеволод уже подносил огонь к фитилю…

Поднес.

Занялось!

А вот теперь уже никто не упирался. Теперь даже Томас сам вбежал в лабораторию. В числе первых вбежал. Последним оказался Всеволод. Отбросив по пути факел (туда, где греческий огонь и сарацинский порошок, – с горящим факелом нельзя), он ужом скользнул в приоткрытую дверь. И – захлопнул дверь за собой.

Секунда кромешной тьмы и звенящей тишины. Секунда или две.