Конан у Ворот Зла - Роланд Грин

Лизениус выпрямился. На мгновение он показался своей дочери почти столь же величественным, как Конан. Он наклонился и поцеловал ее в лоб, легко взяв руками за плечи. Она стояла неподвижно, но сердце ее сжалось.

— Пусть будет так. Делай, как сказала. Ты поведешь Конана. Я доберусь до вождей клана Совы и соберу воинов. Просить ли их нести с собой носилки?

— Да, если ты не считаешь, что мы способны сравняться по скорости с походным шагом пиктских воинов, — сказала Скира с сухой усмешкой. — Несомненно, если я смогу ходить наравне с воинами, я буду более достойной невестой их вождя. Но боюсь, что при всем желании нам не удастся походить на пиктов.

Не то что на них, но даже и на их друзей!

Глава пятнадцатая

Этот край казался Говинду куда более опаслым, нежели его родные джунгли. Это было ясно даже без напоминаний со стороны Конана.

Ночи здесь были такие холодные, что даже странные, непривычные, закрывающие все тело одежды, сшитые из пушистых шкур животных, все равно не помогали и по ночам все тряслись от холода. Непривычными были скалистая почва, реки, где не водилось крокодилов, но которые могли в любой момент сильно разлиться после дождя. Бурь и ураганов было здесь не меньше, чем в джунглях; они свирепствовали так же страшно и так же часто. Здесь не было такого разнообразия животных, как в джунглях, но водились твари не менее опасные. Кроме того, Говинду совершенно ничего не знал об их повадках.

И еще пикты. Пикты всегда находились поблизости. Говинду чувствовал это, даже несмотря на то что возле пещеры Лизениуса их было не слышно, не видно, если не считать того отряда, что состоял на службе у самого колдуна.

За каждым из этих зловещих колючих темнозеленых деревьев мог скрываться пикт. Да и леса здесь были такие густые, что дикарям ничего не стоило в любой момент обрушиться на бамула в таком количестве, что у чернокожих воинов не было бы никакого шанса устоять. Говинду даже недоумевал: почему столь многочисленные пикты не могут разобраться с одним-единственным, пусть даже и могущественным колдуном?

Стоило лишь задуматься над тем, что ждет тебя в пиктском плену, как по спине пробегала дрожь даже у такого отважного воина, как Говинду. Бамула тоже имели обыкновение подвергать пленников ритуальным пыткам, но по сравнению с тем, что вытворяли с пленными воинами пикты, испытания бамула выглядели детской забавой.

Конан вскарабкался на кручу и встал на гребне холма рядом с молодым вождем. Прищурившись, он стал смотреть на восходящее солнце. Они выступили, когда небо было еще совершенно серым, и все это время безостановочно шли. День обещал быть ясным, поэтому можно было надеяться, что бамульский отряд сумеет уйти далеко-туда, где их ждет безопасность… или смерть.

— Смотрю, ты невесел, молодой вождь, — сказал Конан.

— Таковы мои мысли, — сказал Говинду. — Но вождь должен уметь держать язык на замке, не так ли?

— Я думаю, ты и сам это прекрасно понимаешь. Не мне тебя учить, — отозвался Конан. — Умея так управляться с людьми в твоем возрасте, я бы наверняка был бы сейчас полководцем или принцем. Ну да ладно. Это дело богов — делать наши жизненные пути гладкими или тернистыми; нам же остается только шагать по ним. Хотя, как я погляжу, ты уже привык ходить в сандалиях и кожаной одежде.

Говинду усмехнулся:

— Все равно остается ощущение фальши. Нога не чувствует земли. Впрочем, в здешней каменистой местности ходьба босиком была бы еще хуже. Стоит походить без обуви, и быстро начинаешь это понимать.

— Вуона, похоже, это уже поняла. Как у нее с ногами, получше?

Говинду почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Конан искоса глянул на него, и на мгновение ему показалось, что молодой вождь вот-вот затеет драку.

— Я видел, как ты втирал ей в ноги мази, а потом бинтовал их. Или мне не позволено было это видеть и не позволено об этом говорить?

— Я не спал с твоей женщиной, Амра. — В голосе Говинду слышалось напряжение.

— В этой земле я — Конан, знаешь ли, — послышался резкий ответ. Затем киммериец широко улыбнулся, будто желая сгладить резкость своих слов. — Я знаю, честь не позволит тебе спать с моей женщиной. Но Вуона, похоже, не против, не так ли?

— Тебе виднее, — отозвался Говинду. — Я знаю только, что у нее изранены нога, а мне не нужен человек, который задерживает отряд.

— Ты что, собрался бегать с ней наперегонки? Смотри, после твоих забот она ведь может и перегнать тебя.

Лицо Говинду продолжало гореть. Конан почувствовал, что перегнул палку. Смущать молодого вождя ему не хотелось.

— Пока Вуона не разводит ссор среди людей отряда, я не держу ее на привязи. Впрочем, если она начнет служить источником распрей, я все равно не стану ее держать… Была — и нет. Ну а что касается будущего… Если нам в какой-то момент станет понятно, что нашим костям не уготована участь валяться обглоданными на пиктской помойке, то тебе наверняка придет мысль взять себе первую жену. В этом случае Вуона будет не самым плохим выбором. Не забудь, она дочь одного из трех вождей Рыбоедов. Ты помнишь об этом?

— Я этого не знал.

— Никогда не упускай возможности послушать женщину, которая хочет с тобой поговорить. Половина неприятностей, связанных с женщинами, происходит оттого, что ты не разговариваешь с ними. Впрочем, Вуона не болтлива. Чего не скажешь о других. Что до меня, то я думаю, что брак между вождем долины Мертвого Слона и дочерью вождя Рыбоедов…

— Да, я понимаю. Поскольку я связан с тобой клятвой дружбы, это будет означать мир между тобой и Рыбоедами. Кроме того, поддержка с твоей стороны тоже будет много для меня значить.

— Не обольщайся. Если мне память не изменяет, я несколько попортил головной убор ее отца, когда он пытался напустить на меня своих людей, сочтя любимцем демонов.

— Любому понятно, что он не горит к тебе любовью. Но твое слово все равно

много значит. Впрочем, как и твоя воля, Конан.

— Тебе не так много предстоит еще узнать, как тебе кажется, молодой вождь. Что до меня, то я не испытываю никакого желания поменять бегство от пиктов на бегство от Рыбоедов.

— Все, кто пришли сюда с тобой, будут стоять за тебя до конца.

— Да, и это повлечет за собой смерть многих Рыбоедов. А это, в свою очередь, означает войну между ними и бамула. Погибнет много хороших воинов. Развязать войну — дело нехитрое. Куда труднее избежать кровопролития. Особенно если оно никому не нужно. — Конан посмотрел на Говинду: — Ладно, хватит об этом. Спускаемся вниз. Смотри, люди уже вплотную подошли к реке. А за теми валунами вполне могут скрываться пикты.