Космический маршал. Очень грязная история - Наталья Бульба

– Готова инфа для третьего.

Третьим у нас значился тот самый Александр Кабарга, который привлек мое внимание.

Его личное дело, которое я изучила вдоль и поперек, ничего особенного не дало.

Школа. С четырнадцати лет в списках группы первоначальной подготовки военной Академии. Специализация – десант. В шестнадцать очередная комиссия предложила другой вариант – розыск. Зацепились за аналитические способности.

Отказ. Выявленная психологом причина – превалирующая физическая составляющая в ассоциативно сложившемся образе идеального мужчины. Рекомендации – упор на гармонизацию сформировавшихся представлений. Итог: в семнадцать лет повторное предложение и согласие. В восемнадцать успешное поступление в соответствующее учебное заведение высшего уровня, с третьего курса в качестве основного направления – маршальская служба.

Характеристики – загляденье. Итоги тестирований – только завидовать. И лишь одно подозрительное пятно на фоне этого великолепия – склонность к некоторой эпатажности. В качестве внутренней подоплеки, которую так и не сумели однозначно подтвердить, скрытая неуверенность в правильности сделанного выбора.

О безграмотности – ни слова. Во всех заявлениях, рапортах и прочих документах, составленных им лично до выхода на службу в Управление, ни единой ошибки.

Я была готова согласиться со штатным психологом. Эпатажность – там, вызов – здесь. Будь Ровер на месте, все проблемы исчезли бы после первого же общения с ним. Шеф – фигура колоритная, только своим видом возвращал рассудку необходимую здравость, но он занимался Маршеей.

Эда винить в упущении тоже не стоило. Он, как и я, был полевым игроком. Да и нагрузки… Один за всех…

– Дай сюда, – протянула я руку. Перехватила брошенный в мою сторону свернутый мячиком экран, растянула. Пробежалась по диагонали, кинула на Вано влюбленный взгляд. – Лазовски узнает, убьет обоих.

– Не узнает, – хмыкнул довольно наш гений. – Я для него другую версию сочинил.

Для Александра мы приготовили задание, которое сами относили к разряду сволочных: двойной выбор. Сначала на его комм должно было прийти сообщение с кодом доступа. Шифрование стандартное, так что подозрений не вызовет. А вот потом…

О том, что уровень инфы явно не его, он сообразит по шапке уведомления. По правилам (такое хоть и крайне редко, но происходило), он обязан был немедленно закрыть файл и доложить начальству.

Вот тут и вступала в действие закопанная внутрь провокация.

Начальства, то есть Эскильо, на месте не окажется, а речь в сообщении будет идти об опасности, которая грозит одному из свидетелей, находящихся под нашей защитой. На принятие решения и формирование модели действий у него будут считаные минуты. В роли свидетеля, на которого готовилось покушение, выступала Валенси.

Подобные проверки были неоднозначны тем, что любое его действие не будет являться идеальным, кроме одного, для которого он должен быть интуитивным аналитиком, в чем я его подозревала, изучив все материалы. К сожалению, этот уровень способностей тестировался только в спецслужбах.

– Ставь готовность на тринадцать тридцать.

Когда я посмотрела на Эда, тот дернул головой.

Принял. В это время достать его будет невозможно.

– По первому номеру без изменений? – вывернулся из-за экрана Вано.

Я усмехнулась.

– Если ты подтвердишь, что она обедает со своим другом…

Ярусь, когда я ему предложила поучаствовать в процессе отбора, согласился не задумываясь. Розыгрыши он любил, а уж когда безнаказанно…

Раскладка классическая, но от этого не менее действенная. Она, ее возлюбленный и… мой братец. Описано в куче специальной литературы, но когда в такую ситуацию попадаешь сам, память отшибает напрочь.

Ломать их с парнем отношения мы не собирались, после окончания тестирования наблюдающий агент должен будет всё и всем объяснить, но несколько неприятных минут парочке пережить придется.

Не очень приятный розыгрыш, но, к сожалению, без него не обойтись. Она должна подтвердить собственным поведением психологическую устойчивость и находчивость в экстремальных ситуациях. А когда дело касается чего-то столь личного, любая ситуация становится экстремальной.

– Обедает, – хмыкнул Вано. – Время и место без изменений.

Кивнув, что поняла, сбросила Ярусю голографию Эмилии. Вроде как добро на работу.

– Остались второй, пятый и шестой, – заметил Эд, намекая, чтобы мы не расслаблялись.

Никто и не собирался.

– Ко второму я подключила твоих будущих головорезов. И им тренировка, и нам помощь.

– Все-таки банк? – демонстрируя сомнения, протянул Эскильо.

Он и вчера был против столь жесткой проверки Юрия Сурикова, но я настояла.

Если судить по личному делу, он был самым перспективным из этой шестерки, да и нравился Эду. В отличие от меня. Мне оказалось достаточно только посмотреть на голоснимок, чтобы насторожиться. Вроде и без внешних причин: приятная наружность, открытый взгляд, но в душе шевельнулся червячок.

Еще бы знать, к чему он относился: к самому Юрию или к тому штабисту из встречающих нас с Приама, которого он мне напомнил.

– Да, банк, – твердо произнесла я, ставя точку в нашем молчаливом споре. – Охрана уже предупреждена.

Эд шутливо приподнял руки, принимая свое поражение. Раз уж взялась, я и отвечала за все последствия.

Про уже заготовленную пятому ловушку, о которой Эскильо еще не знал, я сказать не успела. Вано свистнул, привлекая наше внимание, тут же перевел копии на наши экраны.

– Шестая?

А то Эд и сам не видел, как Тина Юкоридзе спустилась на платформу подземки.

Вторая девушка в команде, и едва ли не единственная, которой я искренне желала достойно выйти из поединка, но в победу которой не верила. Несмотря на очень неплохие показатели, чувствовалась в ней какая-то хрупкость и беззащитность.

С такими данными в оперативники лезть не стоило. Вот только, кажется, она этого не понимала, настаивая на своем.

– Субъект! – вырвал меня из раздумий Вано.

Пробежавшись взглядом по экрану, отметила девушку из учебки, которую мы частенько использовали для таких трюков. Выглядела она значительно младше своих двадцати семи лет. А уж как перевоплощалась…

– Сто метров. В зоне видимости.

– Не слепая, – буркнула я, на мгновение оглянувшись на Эскильо.

Похоже, удачи Тине желала не только я.

– Шестьдесят метров…

– Визуальный контакт… – Это был уже Эд.

Взгляд, в котором застыла обреченная решимость, маска вместо лица…

Даже я, точно зная, что это игра, почти поверила, что наша подстава уже попрощалась с жизнью.

– Сорок метров…

– Дай мне шестого!

Вано, исполняя просьбу, тут же вывел на экраны мозаику – картинку брали с нескольких точек.

– Сомнения…

– Вижу. – Голос Эскильо был удрученным. Наши пожелания девушке пока не помогли.

– Тридцать метров…

– Обязательно под руку, – буркнула я. Точку подсознательного принятия решения Тина уже прошла.

Почти без шансов… Почти…

– Пятнадцать метров…

Мое предупреждение на Вано не подействовало.

– Поезд…

– Семь метров…

– Готовность дублеру!

– По дублеру готовность, – отозвался Вано.

Эскильо выглядел спокойным, но… продолжал сжимать кулаки.

– Полный контакт. Решения нет…

Спустя десять секунд на платформе раздался крик, и дублер буквально в последнее мгновенье перехватил пытавшуюся «покончить с собой» девушку из учебки.

Номер шестой задание провалила с треском. Когда она все-таки кинулась к подсадной, было уже поздно.

Мне было жаль, но второго шанса ей никто не даст. Вердикт Лазовски в таких случаях бывал однозначным; полгода на бумажках и непрохождение аттестации.

Наша служба колебаний и ошибок не прощала.

– Мне известно, что у вас, господин Лазовски, с Приамом связаны не самые лучшие воспоминания.

С императором Тиашином Геннори встречаться не довелось, а вот с Льюасом – уже на третий день пребывания на Эстерии в качестве эксперта Союза.

Принимали его и Куиши, ставшего неплохим помощником в делах, в главном императорском дворце. Ходили слухи, что ночевать Льюас продолжал в своем, посчитав, что этот слишком велик и холоден, чтобы стать домом.

Лазовски готов был с ним согласиться – добираться до кабинета, где их ожидал новый глава сектора, им пришлось почти двадцать минут.

– К сожалению, это так, господин император, – склонил голову Ровер, помня, о чем его предупреждали. Льюас в общении предпочитал сдержанность и краткость. – Но это не значит, что я держу зло на весь народ Приама.

С одной стороны – формальные слова, с другой… так оно и было. И не только с Приамом. О Самаринии тоже осталось двоякое впечатление. Боль и… боль. Та, которую пришлось пережить самому, и та, которую испытывал, видя, что культ трех богинь лишь малая часть той жизни.