Макиавелли - Никколо Каппони

5 мая 1511 года Никколо отправился в Монако с поручением освободить флорентийский корабль, захваченный местным правителем Лучано Гримальди, и попытаться договориться с ним о сотрудничестве в морской торговле. Пока Никколо был в пути, правительство передумало, рассудив на этот раз так: «Постыдно, ежели не рискованно принимать в наши порты его [Гримальди] суда с краденым грузом». Лучано и вправду получал немалую прибыль от пиратства, и оказывать ему какую-либо помощь означало спровоцировать крупный дипломатический скандал. Но Макиавелли все-таки добился освобождения захваченного судна и 11 июня вернулся во Флоренцию.

За время его отсутствия многое переменилось на итальянской политической арене. В первые месяцы 1511 года состоялось успешное наступление объединенных войск папы и Венеции на французских союзников в Северной Италии. В конце января вследствие нерешительности французского губернатора Ломбардии Шарля д’Амбуаза, правителя Шомона (племянника кардинала д’Амбуаза), Юлий II занял Мирандолу, стратегически важный укрепленный город. Но в феврале обстановка резко изменилась: Шарль безвременно скончался, и во главе войск Людовик XII решил поставить пожилого, но энергичного Джанджакомо Тривульцио и импульсивного Гастона де Фуа, герцога Немурского. Стиль командования войсками изменился, что вскоре возымело последствия, когда весной французская армия направилась на юг, к Болонье, вынудив папу бежать в Равенну.

Юлий II доверил оборону города кардиналу Франческо Алидози, но этот прелат вызывал такую ненависть местного населения, что болонцы, едва завидев французов, подняли восстание, изгнали папский гарнизон и с распростертыми объятиями приняли бывших правителей Бентивольо. В отсутствие понтифика торжествующие горожане выместили свой гнев на бронзовой статуе папы работы Микеланджело: они разбили скульптуру на осколки, из которых затем герцог Феррары отлил одну из своих знаменитых пушек. Когда Юлий II принялся изливать свой гнев на Алидози за то, что тот упустил Болонью, кардинал попытался переложить вину на герцога Урбино Франческо Мария делла Ровере, который позже подстерег вероломного клирика в Равенне и вонзил ему в голову кинжал.

Теперь, глядя на неудачи понтифика, флорентийцы могли вдоволь позлорадствовать; более того, они подстрекали французов разгромить папу раз и навсегда. После заговора Принцивалле делла Стуфа власти республики действовали гораздо жестче в отношении Юлия, чем раньше. В январе 1511 года Людовик предложил провести мирные переговоры в Мантуе, но Флоренция пыталась его отговорить, сомневаясь в осуществимости подобной затеи, и предупредила короля о том, что папа вместе с испанцами склонял Венецию подписать мир с императором, дабы лишить Францию союзников. Республике было нечего тревожиться, поскольку Юлий, опьяненных предыдущими победами, отверг приглашение французов, и тогда Людовик попросил флорентийцев позволить ему перенести заседание Вселенского собора из Тура в Пизу.

Флоренция не спешила с ответом и дала свое согласие лишь после майских побед французской армии, но даже тогда пыталась сохранить все в тайне, опасаясь ярости понтифика. Так или иначе, король, по-видимому, не стремился довести войну до победного конца. Он отказался продвигаться дальше, в глубь папских территорий, и даже вывел войска из Болоньи, что явно говорит о его желании подписать с Юлием мирный договор. Но решение флорентийцев перенести Собор в Пизу, похоже, встревожило понтифика (сохранить секретность было невозможно, учитывая, сколько горожан об этом знало, к тому же кардинал де Медичи имел осведомителей повсюду в городе), и папа, вероятно, именно поэтому вознамерился отсечь Флоренцию от наиболее могущественного союзника.

В апреле правительство направило Макиавелли в Сиену, чтобы расторгнуть договор между Флоренцией и Петруччи, и все лишь по одной причине — ради возвращения себе Монтепульчано. Французы склоняли Флоренцию атаковать Сиену, что дало бы Людовику повод прийти на помощь союзникам и тем самым создать плацдарм в Тоскане, откуда в случае необходимости он мог бы начать наступление на Рим. Юлий, не желая допустить подобного поворота событий, при поддержке ряда флорентийских аристократов добился, чтобы Флоренция и Сиена подписали мирный договор на более длительный срок, и убедил Петруччи сдать Монтепульчано.

Людовик XII был все еще не до конца уверен в том, стоит ли продолжать созванный им Галликанский (от лат. galli — галлы, то есть французы) Собор,[60] являясь, вероятно, последним его покровителем. Император, некогда поддержавший это начинание, успел к нему охладеть, хотя все еще тщил себя надеждой, что французы помогут ему заполучить обещанное на совете в Камбре. Кроме того, никто не верил, что участники Собора и вправду намерены реформировать церковь. Роберте сказал Акциайоли, что противники Юлия из числа кардиналов сильнее всего желали стать епископами.

Юлий тоже расстроил планы Людовика: 18 июля он издал буллу о созыве Вселенского собора, который должен был пройти в апреле следующего года в Латеранском дворце Рима. Тогда же папа объявил Галликанский Собор незаконным, еретическим и раскольническим. Едва булла была опубликована, королю ничего не оставалось, как признать ее либо и дальше следовать намеченному плану. Людовик выбрал второе, решив, что ярая ненависть понтифика к Франции лишала его всякой возможности проведения мирных переговоров, и в августе монарх вновь обратился к Синьории с просьбой провести Галликанский Собор в Пизе и обеспечить безопасность прелатов, которые пожелают прибыть. Флорентийцы, обеспокоенные порицанием понтифика и торговыми убытками, которые неизбежно последуют за их согласием, изо всех сил тянули с ответом. В итоге под давлением французов они все же дали согласие, но предусмотрительно оповестили папу о том, что действовали исключительно по принуждению. Сами флорентийцы отказались участвовать, храня верность Священному Престолу, и пытались убедить Людовика пересмотреть свое решение.

Однако республика почти не надеялась на то, что ей удастся усмирить Юлия уговорами, и 10 сентября Десятка поручила Макиавелли встретиться с тремя кардиналами-отступниками, направлявшимися в Пизу, и попросить их отложить поездку. Кроме того, Никколо надлежало отправиться далее, ко двору короля, и передать решение властей, требовавших, чтобы король перенес Галликанский Собор в другой город и попытался бы достичь примирения с папой. Правительство заблаговременно сообщило своим послам в Риме, Милане и Франции о миссии Макиавелли, чтобы те предали дело самой широкой огласке. К тому же из Рима пришли вести о том, что Юлий тяжело заболел, а в случае его смерти политическая колода на итальянском столе будут перетасована заново.