Ты, только ты - Сьюзен Филлипс

— Погода действительно прелестная. Днем все еще жарко, но по ночам уже чувствуется наступление осени. Она ничего не сказала.

— Здесь действительно приятный район. Она продолжала идти молча.

— Послушай, ты могла бы хоть отчасти поддержать эту беседу.

— Мы, развратницы, не любим пустой болтовни. Он засунул руки в карманы и спокойным тоном сказал:

— Фэб, я сожалею. Мой норов одержал надо мной верх. Этому нет извинения, я знаю, но это правда. Если уж кто и развратник, так это я.

Она ожидала взрыва гнева, а не смиренных речей. Раны, которые он ей нанес утром, все еще болели, и она ничего не ответила.

— Похоже, я постоянно перед тобой за что-то извиняюсь. Это повелось у нас с самого начала, не так ли?

— Я думаю, что мы — как масло и вода. Он отстранил рукой ветку, которая нависала над дорожкой.

— Я бы сказал, что мы скорее напоминаем с тобой бензин и паяльную лампу.

— В любом случае, я думаю, нам следует, насколько возможно, сторониться друг друга.

Она остановилась возле фонарного столба.

— Я ничего не могу сделать в отношении твоих вынужденных каникул, ты же знаешь. Рон отказался отменить свой приказ, и я не стану мешать ему в его работе.

— Вам известно, что вы нарушаете условия моего контракта?

— Я знаю.

— Меньше всего тебе сейчас нужен судебный процесс.

— Это я тоже знаю.

— Как насчет того, чтобы мы заключили сделку?

— Какого рода?

— Ты проведешь со мной день в следующую субботу, а я не подпущу к тебе моих адвокатов.

Из всех возможных вариантов этот был последним, который мог бы прийти ей в голову.

— Я собираюсь слетать на южное побережье — на пару дней. Мы называем это место «Сердитая Ривьера», и я там владею небольшим участком на берегу. Когда я вернусь, у меня будет немного свободного времени. В субботу состоится местная выставка произведений искусства, и, поскольку мне известно, что ты это дело любишь, я подумал, что мы могли бы появиться там.

Фэб задумчиво смотрела на него:

— Ты хочешь сказать, что не собираешься воевать?

— Именно об этом я и говорю тебе.

— Почему?

— У меня есть на то причины, и они — личного порядка.

— Я бы так не сказала.

— Не надо иронизировать, Фэб.

— Пожалуйста. Я хочу знать.

Он вздохнул, и ей показалось, что тень вины промелькнула на его лице.

— Если ты будешь настаивать, я вывалю к твоим ногам целый мешок лжи.

— Я не буду настаивать.

— Мое отстранение болезненно скажется на команде, чего я совсем не хочу. Мы вряд ли сумеем вырвать победу и в это воскресенье — трудно воспрянуть духом при счете один к четырем. Но я не стану воевать с вами, поскольку Рон, в конце концов, поступил правильно. Я вышел за пределы дозволенного. Я просто никак не ожидал, что он осмелится щелкнуть меня по носу.

Она наконец улыбнулась:

— Не могу в это поверить. Ты действительно назвал его Роном.

— Это вырвалось помимо воли, не думаю, что это повторится снова. — Он умерил шаги, приноравливаясь к ее походке. — И ты не думай, что я вдруг изменил свое мнение о нем только потому, что он в конце концов показал характер. Суд все равно будет на моей стороне, если на то пошло. Так как же насчет субботы?

Она заколебалась:

— Зачем, Дэн? Мы ведь договорились, что нам не стоит встречаться.

— Я не спущу своих псов на тебя — неужели это не достаточная причина?

Они дошли до тупичка. Поворачивая к дому, она набралась смелости и решилась коснуться запретной темы:

— Я не игрушка. Ты не можешь пользоваться мной для развлечения, а потом швырять меня в сторону, когда тебе надоест.

Его голос прозвучал на удивление мягко:

— Тогда объясни, зачем ты ведешь себя так, словно и есть такая игрушка?

Хотя в его голосе было больше удивления, нежели осуждения, боль вернулась, и она ускорила шаги.

Он не отставал от нее:

— Ты не можешь действовать на два фронта. Ты не можешь флиртовать со всяким, кто носит штаны, одеваясь при этом так, словно твоя одежда вот-вот лопнет, и вслед за этим ожидать, что люди будут обращаться с тобой так, будто ты — мать Тереза.

Сознавая, что в его словах есть немалая доля правды, она остановилась и повернулась к нему лицом:

— Я не нуждаюсь в твоих нотациях. И поскольку мы перешли наличности, может быть, тебе следовало бы взглянуть на себя в зеркало и поразмыслить, почему ты не можешь контролировать свои поступки.

Он засунул руки в карманы.

— У меня уже есть ответ на это. И я не собираюсь с тобой об этом говорить, так что не разминайся на сей счет.

— В таком случае тебе тоже не следует тыкать меня носом в мои проблемы.

Он окинул ее долгим, изучающим взглядом.

— Я не понимаю тебя. Ты не похожа на других женщин, которых я встречал, если не считать, что я продолжаю думать, что ты точно такая, как большинство женщин, с которыми я встречался, и вот в этом-то вся и загвоздка.

Она стояла, глядя, как ветерок шевелит его волосы, и слышала скрип колеса ветряной мельницы над его головой.

— Я не собираюсь еще раз ложиться с тобой в постель, — тихо произнесла она. — Это было ужасной ошибкой.

— Я знаю.

Она не ждала, что он согласится так скоро.

— Я не думаю, что в отношении субботы — это хорошая идея.

Тут он не стал уступать ей:

— Это великолепная идея, Фэб. Ты любишь все эти дела, и мы будем на людях, так что у нас не будет возможности лапать друг друга.

— Я не это имела в виду.

Он усмехнулся и выпятил подбородок — он выглядел очень довольным собой.

— Заеду за вами в полдень, хозяйка.

Когда он шагал к своей машине, она крикнула ему вслед:

— Не смей называть меня хозяйкой!

— Прошу извинить, хозяйка! — Он открыл дверцу машины и полез внутрь. — Приятного сна, мэм.

Она стояла под фонарем и смотрела, как он отъезжает. Это был всего лишь спектакль. Какой от него мог быть вред?

Рэю Хардести были видны светлые волосы Фэб, блестевшие в свете фонаря, когда он сидел за рулем своего фургона, развернутого в сторону холмов, окружавших район роскошных шале. Он припарковался на узенькой дорожке, ведущей к какому-то жилому строению, и теперь положил бинокль на сиденье рядом с собой. Слухи были правдивы, подумал он. Кэйлбоу путается с новой хозяйкой «Звезд».

Он укладывал любую информацию о Дэне Кэйлбоу в отдельный мешочек, он хранил ее, как орехи для зимы, готовый потянуть время, лишь бы потом, в удобный момент, использовать ее так, чтобы Кэйлбоу наверняка свернул себе шею. «Звезды» выиграли всего одну игру с начала сезона, их беспомощная возня на поле радовала его. С каждым проигрышем Рэй чувствовал себя лучше. Возможно, Кэйлбоу сам добьется, чтобы его выставили за дверь.