Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна

— Да? — оживился один из мужчин, но Лиля энергично помотала головой, поднимаясь на ноги и утирая слёзы, которые градом текли по её щекам. И даже вот такая — зарёванная донельзя — она была очень красивой. Я, когда плачу, становлюсь тем ещё чучелом, а Лиля — нет.

— Да что вы её слушаете, она просто папу выгораживает! И Ярослав, и Соня говорили мне, что сегодня проведут весь день дома. Но я заподозрила неладное, приехала сюда, а их нет! Тогда уж я поняла, что меня обманули!

— Мама, зачем ты врёшь? — Соня покраснела от гнева и, поставив руки в боки, заявила: — Меня учила, что врать нельзя, а сама врёшь!

— Соня… — начала Лиля сюсюкающим тоном, но закончить свою мысль не успела — со стороны порога донеслось строгое и слегка запыхавшееся:

— Что здесь происходит?

Яр!

Я едва не осела на пол от облегчения. Нет, за себя я не волновалась — я переживала за Соню, понимая, что её наверняка сейчас заберут у меня и отдадут матери. А после подобного отвратительного спектакля ребёнок только сильнее расстроится.

— Да вот, — оживился один из полицейских. Второй тоже перестал напоминать сонную муху и с любопытством разглядывал Корнеева. Выглядел тот, конечно, впечатляюще — потный мужик в деловом костюме, с пиджаком на сгибе локтя. Казалось, будто Яр только что вышел из ванной, зачем-то надел на себя одежду, а потом пришёл сюда, не успев обсохнуть. К сожалению, запах, который исходил от Корнеева, весьма красноречиво указывал на неправдоподобность данной версии. — Жена ваша утверждает, что передала вам ребёнка для временного проживания, а вы оставляете девочку с чужим человеком. Ваша жена не в курсе и вообще против.

— Но Алина не чужая! — вновь возмутилась Соня. Она явно соображала на порядок лучше, чем взрослые. — Они с папой вместе в школе учились!

Один из полицейских улыбнулся, второй иронично хмыкнул, а Лиля уже спешила обеспокоенно тараторить:

— Сонь, это и есть чужая. Она — не член нашей семьи. И вообще я её не знаю!

— Мам, зачем ты опять врёшь? — совсем сердито пробурчала Соня и неожиданно начала плакать. Яр моментально изменился в лице, посмотрел на Лилю взбешённым быком, а затем, подхватив Соню на руки, примирительно сказал, обращаясь к полицейским:

— Мужики, давайте выйдем, обсудим всё за дверью. Я вас очень прошу.

— Но… — попыталась возразить Лиля, однако один из полицейских — тот, что был постарше, — перебил её резким:

— Гражданка, мы вашу версию случившегося уже выслушали. Версию ребёнка тоже. Настало время опросить отца, и сделать это мы можем без вашего участия. Так что оставайтесь пока здесь.

И Яр с Соней на руках в сопровождении двоих полицейских вышел на лестничную клетку.

96

Ярослав

Повезло — сотрудники правоохранительных органов оказались людьми понятливыми и опытными, сразу смекнули, для чего Лиле был нужен этот спектакль. Спокойно выслушали рассказ Яра о том, как она привезла ему дочь в понедельник вечером, поставив перед фактом, а он теперь вот крутится как может. Соня добавила этому рассказу красок, сквозь слёзы пробурчав:

— Алина очень хорошая, вы не наказывайте её, пожалуйста! Она меня не обижала. И вообще она со мной второй день, а мама вчера на какой-то день рождения ходила в клуб. Без меня!

Сумбурно, но эмоционально.

— Мы понимаем, — кивнул один из полицейских, переглянувшись со вторым. — И на первый раз оформлять ничего не станем. Тем более что ребёнок заявляет, что мать была в курсе. Но вы всё-таки на будущее сделайте доверенность. Вам спокойнее, и нам время не тратить.

— Обязательно, — пообещал Яр искренне. — Сегодня и сделаем. Мне просто в голову не приходило…

— А зря, — усмехнулся второй страж порядка. — Как говорит наш начальник: «Нет худшего врага, чем бывшая жена».

Поблагодарив полицейских за понимание, Яр вернулся в квартиру — и сразу понял, что, пока они с Соней отсутствовали, Лиля с Алиной находились в шаге от драки. Пирожок — самый мирный человек из всех, кого он знал, — смотрела на Лилю так, будто мечтала убить, да и жена от неё не отставала.

— Всё, — произнёс Яр жёстким тоном, поставив хмурую Соню на пол. — Разобрались. Лиль, ты можешь идти домой.

Лиля посмотрела на Корнеева с недоумением и захлопала идеально пушистыми ресницами.

— В смысле? А где полиция?

— Домой поехала, — съязвил Яр. — Не валяй ваньку, Лиль. Вызов-то ложный был, и ты сама об этом знаешь. Начни они всерьёз разбираться, и твои показания рассыпались бы как карточный домик.

— Врать нехорошо, мам, — повторила Соня, с укоризной глядя на родительницу. — Нельзя так!

— Ох, Соня… — покачала головой Лиля и жалобно посмотрела на дочь. — Тебе на стороне мамы надо быть, а ты? Смотри, вот женится папа на этой Алине, станет она твоей мачехой.

— Ну и пусть, — припечатала Соня, шмыгнув носом. — Алина хорошая, она меня не станет обижать.

— Она до поры до времени хорошая. В сказках так всегда…

— Так, всё, — тут уже не выдержала Алина. — Давай, уходи из моей квартиры, Лиля. Иначе тебе придётся вызывать полицию во второй раз, и вызов уже не будет ложным. Потому что я начну тебя бить! — Пирожок наклонилась и достала откуда-то из-за банкетки длинную металлическую ложку для обуви. — Вот этим! Считаю до пяти. Раз, два…

— Больная! — взвизгнула Лиля и обратилась к дочери, на всякий случай делая шаг назад, к двери: — Пойдёшь со мной, Сонь?

— Не хочу, — отказалась девочка. — Я на тебя обиделась.

— Пять! — громко закончила Алина свой счёт, замахнулась — и Лиля, отшатнувшись, распахнула дверь и выпрыгнула из квартиры. — Замечательно!

Но порадоваться они не успели — Соня вновь расплакалась.

97

Алина

Я бы убила Лилю только за то, что она довела Соню до слёз. Вот только за это! Хотя на самом деле счёт к ней давно состоял из множества пунктов.

Чего стоило хотя бы то, что именно Лиля говорила мне, пока Яр беседовал с полицейскими. Её как прорвало — и она разразилась длинной тирадой о том, что я — неудачница, которая подбирает всё, что плохо лежит. И не способна ни на что, кроме как воровать чужих мужей. Это если вкратце, опуская мат и оскорбления. Хорошая девочка Лиля!

Яр и Соня вовремя вернулись — я, поначалу решив отмалчиваться, что бы ни говорила Лиля, чувствовала, что моё терпение близится к концу. И собиралась от души посоветовать ей идти со своими претензиями к зеркалу и там упражняться в склонении и спряжении матерных слов. Но не успела.

Потом Лиля ушла, так и не узнав, что я о ней думаю, Соня расплакалась — и нам с Яром стало не до обсуждения его почти бывшей жены. Мы утешали ребёнка. Уговаривали, обнимали, соблазняли мороженым и аквапарком в выходные — в общем, использовали все возможные приёмы. Но Соня, расстроенная поведением мамы, успокоилась далеко не сразу. И даже когда перестала плакать, была донельзя грустной и молчаливой.

Потом мы ходили к нотариусу, а на обратном пути, глядя на печальное личико своей дочки, Яр, вздохнув, предложил:

— Сонь, а давай кого-нибудь заведём?

— Кого? — равнодушно спросила девочка, но, услышав ответ, оживилась.

— Кого хочешь. Собаку, кошку, хомяка, рыбок…

— Котёнка! — тут же выпалила Соня, подпрыгнув и радостно заблестев карими глазами. — Рыжего, как Фанта!

— Договорились, — покладисто согласился Яр, пока я просто фигела от его предложения и про себя надеялась, что хотя бы котёнок будет жить не у меня.

Рано радовалась! Купленное в ближайшем зоомагазине чудо, оказавшееся беленьким, а не рыжим — рыжих не было, — естественно, было принесено в мою квартиру. Потому что:

— Алин, но как же он там один, если мы все здесь? — резонно вопросила Соня, и тут Яр спохватился:

— Кстати, кровать же должны были привезти!

Увы, но, как говорится: обещать — не значит жениться. И доставку весьма нужного предмета мебели перенесли на субботу — за неимением каких-то важных деталей. Удивительно, но Соня по этому поводу даже не расстроилась, а Яр — тем более.