Пожиратели света и тьмы - Алан Фостер

На ходу Эхомба ощупал карман, где хранил заветные камешки — память о родных краях.

В полдень эту неприветливую и бесплодную землю мучил невыносимый зной; ночи тоже не отличались гостеприимством. Трещали остывавшие камни, гулко и страшно выли на выкатившуюся из-за песчаных гор полную луну незримые твари. Дважды начинался дождь, однако облегчения этот горячий душ не принес, разве что путешественникам удалось пополнить запасы пресной воды.

Единственной отрадой было ясное осознание, что им везет. Продвигались ходко, без происшествий. Никто из троих не укололся о ядовитую колючку, не поранился, никто не свалился от жары.

Понятно, на сердце стало бы веселее, знай они, сколько еще предстоит топать по выжженной земле. Места здесь были не враждебные, но скучные, однообразные, каждый новый день практически ничем не отличался от предыдущего. Скоро приелось разглядывать необычные формы, которые принимали кактусы.

— Я что-то видел, — вдруг сказал Симна. Следовавший за ним кот — голова опущена, язык высунут — недовольно рыкнул.

— Мы не слепые, все что-то видят. Стоит ли об этом кричать?

— Нет! — взволнованно возразил воин. Северянин остановился и, как козырьком, прикрыв глаза рукой, напряженно вглядывался вдаль. — Оно движется.

Эхомба подошел к товарищу, положил копье на землю и посмотрел в ту же сторону.

— Что ты там увидел? Может, кролика? Жареный кролик пришелся бы очень кстати.

— Что кролик, что крыса… — Кот облизнул пересохшие губы. — Я бы все слопал.

— Ты всегда горазд жрать, — ответил Эхомба, не глядя на зверя.

— Гуил свидетель, — горячо заявил Симна, — это не кролик! И не крыса.

— Тогда что?

— Не знаю. В той стороне что-то мелькнуло на мгновение и тут же исчезло.

— Интересная история, — прокомментировал его слова Алита. — Ему что-то мерещится, а мы смотри…

До вечера путники помалкивали, каждый таил тревогу в себе. К ночи выяснилось, что лагерь придется разбивать на открытом месте. Вокруг возвышались красноватые, с оранжевым отливом дюны.

Расположились путники на дне мелкого овражка. Алита в эту ночь вел себя спокойно, меньше раздражался, молча отправился на охоту на грызунов, которых тут же и сожрал. Подобная мелкая добыча вряд ли могла насытить его огромное тело, однако на этот раз он не стал жаловаться на отсутствие крупных травоядных.

Вскоре люди раскатали одеяла. Подстилкой им служила голая каменистая земля, однако это жесткое ложе было Этиолю куда более по сердцу, чем сырость и неистребимая грязь, которыми встретила их страна Летучей Воды. Пузырь значительно полегчал за время пути; каждый из него пил, и каждый по очереди тащил.

Ближе к полуночи над пустыней встала огромная разбухшая луна, словно обещая утомленным путникам спокойную, добрую ночь. Она неторопливо и важно шествовала по утыканному звездами небу. Двигалась и как бы приговаривала: не беспокойтесь, я с вами, рядом… Хорошо, что ночи светлые, подумал Этиоль. Если жара станет невыносимой, можно будет идти по ночам.

Он лежал на спине, заложив руки за голову, слушал бесконечный зуд насекомых и писк избежавших пасти Алиты грызунов. Привычные, навевающие воспоминания звуки. Интересно, чем сейчас занимается Миранья? Скорее всего легла спать и, как всегда, на левую сторону кровати, спиной к пустому холодному месту. Коленки поджала к животу, руки, сложив ладошками, подсунула под щеку. Совсем как ребенок…

Приятно ли спать одной? Мужчина, которому бы в самый раз устроиться рядом с ней, теперь отдыхал за тридевять земель, посреди пустыни, в какой-то забытой небесами расщелине, мечтая о жене… Может, и она в ту минуту вспоминала о нем…

Ничего, скоро вернусь, пообещал себе Этиоль. Дойду до большого портового города, переправлюсь через океан, от имени человека, умершего у меня на руках, разберусь с Химнетом — и сразу домой! Приду в Наумкиб если не увенчанный славой, которой я не ищу, то с осознанием исполненного долга, с верой в себя. С такой наградой не могут сравниться ни корона, ни генеральский чин.

Жди!

Он послал луне воздушный поцелуй и погрузился в крепкий спокойный сон с легкостью, недоступной королям и генералам.

XXI

Симна ибн Синд проснулся от холода. Поморгав, сладко зевнул и, повернувшись на левый бок, оглядел округу. Безупречной прозрачности серебристая тьма по-прежнему лежала в лощине, спрятанной между редкими скальными откосами. Света луны было вполне достаточно, чтобы читать. Симна, впрочем, никогда не уделял много времени чтению и втайне был доволен, что компания подобралась под стать ему. Алита, например. Несмотря на присущие кошкам умственные способности и острый язычок, его вряд ли можно было назвать книгочеем. То же самое относится и к Эхомбе. Необразованный пастух не производил впечатления ученого. Маг — да, не исключено, но не ученый. За все время их путешествия Этиоль ни разу не проявил тоски по печатному слову.

Симна едва не рассмеялся, вообразив, как Эхомба с книгой в руке пасет стадо. Пристроится на бугорке — в одной руке увесистый том, другой опирается на копье, — глотает страницу за страницей и почесывает босой подошвой голень… Копье вписывалось в этот образ, книга — нет. И хорошо. Симне ученые не нужны. Вечно они поглядывают свысока на простых честных тружеников.

В этот момент что-то сзади подтолкнуло его в правое бедро. Северянин вздрогнул. Неужели, пока он спал, к нему подобралась какая-нибудь прятавшаяся в дюнах тварь? Какой-нибудь огромный черный жук или одна из выскользнувших из лап Алиты крыс?.. Тут же прежний испуг пронзил тело. Насколько он помнил, в родных краях, где тоже хватало пустынных и укромных уголков, ночь не лучшее время для грызунов. В ночную пору на поиск добычи выползают другие охотники. Те, кто вооружен ядовитыми клыками или жалом.

Едва он двинул головой, как вновь почувствовал толчок, теперь более напоминавший укол. Симна замер, лихорадочно обдумывая, как быть: то ли удрать с этого места, то ли подождать — пусть само уйдет.

Чего он никак не мог предположить, что это что-то заглянет ему в глаза.

Рядом с собой он обнаружил миниатюрного воина в коричневой рубашке, сплетенной из грубого сизаля или из волокон подобного ему растения, и в таких же коротких, чуть ниже колен, штанишках. Незнакомец был коренаст и широк, ноги крепкие, толстые, как, впрочем, и руки, мускулистые и непомерно длинные. Его голени и ступни были несоразмерно большими и ничем не прикрыты. В правой руке крошечный боец держал что-то похожее на дротик или пику. Грудь прикрывала украшенная узорами кожаная кираса, тускло поблескивающая в лунном свете.

Голова воина была заметно сплющена с боков и скорее напоминала яйцо, чем шар. В целом, складывалось впечатление, что на беднягу наступили и сплющили. Не красили его и широкий рот с тонкими губами, и оттопыренные уши, зато глубоко посаженные глаза светились умом. Из-под не по размеру большой вязаной шапочки торчали рыжие кудри.