Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера - Владимир Виленович Шигин

несерьезный характер. Осыпали друг друга остротами, заполняли пикировкой праздное время. Для общего смеха и увеселения окарауливающих матросов мною была послана в президиум учредилки записка с предложением избрать Керенского и Корнилова секретарями. Чернов на это только руками развел и несколько умиленно заявил: “Ведь Корнилова и Керенского здесь нет”.

Президиум выбран. Чернов в полуторачасовой речи излил все горести и обиды, нанесенные большевиками многострадальной демократии. Выступают и другие живые тени канувшего в вечность Временного правительства. Около часа ночи большевики покидают Учредительное собрание. Левые эсеры еще остаются.

В одной из отдаленных от зала заседания комнат Таврического дворца находятся товарищ Ленин и несколько других товарищей. Относительно Учредительного собрания принято решение: на следующий день никого из членов учредилки в Таврический дворец не пропускать и тем самым считать Учредительное собрание распущенным. Около половины третьего зал собрания покидают и левые эсеры. В этот момент ко мне подходит товарищ Железняк и докладывает:

— Матросы устали, хотят спать. Как быть?

Я отдал приказ разогнать Учредительное собрание, после того как из Таврического уйдут народные комиссары. Об этом приказе узнал товарищ Ленин. Он обратился ко мне и потребовал его отмены.

— А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?

Товарищ Ленин прибегает к содействию Коллонтай, чтобы заставить меня отменить приказ. Вызываю Железняка. Ленин предлагает ему приказа не выполнять и накладывает на мой письменный приказ свою резолюцию: “Т. Железняку. Учредительное собрание не разгонять до окончания сегодняшнего заседания”. На словах он добавляет: “Завтра с утра в Таврический никого не пропускать”.

Итак, Ленин взбешен своевольными действиями Дыбенко и Железнякова. Он пытается маневрировать в сложной для него ситуации с Учредительным собранием, чтобы хоть как-то сохранить лицо и решить дело миром. Но не тут-то было. Друзьям-матросам глубоко наплевать на высокую дипломатию Ильича. При этом “первую скрипку” играл, разумеется. Павел Ефимович, которому Ленин давно был не указ.

Из воспоминаний П.Е. Дыбенко: “Железняк, обращаясь к Владимиру Ильичу, просит надпись “Железняку” заменить “приказанием Дыбенко”. Владимир Ильич полушутливо отмахивается и тут же уезжает в автомобиле. Для охраны с Владимиром Ильичом едут два матроса. За товарищем Лениным покидают Таврический и остальные народные комиссары. При выходе встречаю Железняка. Железняк:

— Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?

— Учредилку разгоните, а завтра разберемся.

Железняк только этого и ждал. Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись по домам.

Железняков: Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.

Голоса: “Нам не нужно караула”.

Чернов: Какую инструкцию? От кого?

Железняков: Я являюсь начальником охраны Таврического дворца, имею инструкцию от комиссара.

Чернов: Все члены Учредительного собрания тоже очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашение того земельного закона, которого ждет Россия… Учредительное собрание может разойтись лишь в том случае, если будет употреблена сила!..

Железняков: Я прошу покинуть зал заседания!

Чернов: Объявляю перерыв до 5 часов вечера! Подчиняюсь вооруженной силе! Протестую, но подчиняюсь насилию!

“Живые силы” страны без малейшего сопротивления быстро испарились. Так закончил свое существование долгожданный всероссийский парламент. Фактически он был разогнан не в день своего открытия, а 25 октября. Отряд моряков под командованием товарища Железняка только привел в исполнение приказ Октябрьской революции… Двери Таврического дворца закрылись для членов Учредительного Собрания навсегда. В ночь с 6 на 7 января ВЦИК утвердил написанный ранее Лениным декрет о роспуске Учредительного Собрания”.

Это версия П.Е. Дыбенко. На самом деле все выглядело несколько иначе. На самом деле В.И. Ленин хоть и ненавидел оставшихся в зале заседания депутатов, но никакого приказа на их разгон не давал. При этом В.И. Ленин, при всей его напористости и уверенности, ничего не может поделать с матросским вожаком. Заметим, что Ленин не приказывает Дыбенко, он его униженно ПРОСИТ! А ведь просит ни кто-нибудь с улицы, просит об одолжении глава взявшей власть в стране политической партии, просит глава действующего правительства. Но Дыбенко глубоко наплевать на первое должностное лицо. Он твердо уверен, что реальная власть в Петрограде не у большевиков, а у балтийских матросов с ним во главе, а потому и ведет себя как хозяин положения.

Поняв, что кроме грубости от Дыбенко ничего не добьешься, Ленин в бессилии кидается к Коллонтай, чтобы попытаться через нее заставить Дыбенко отозвать свой приказ. Но и Коллонтай не решилась перечить своему Павлуше, так как понимала, что для Дыбенко нет ничего важнее его уставших дружков-матросов. Не добившись успеха, Ленин снова повторил свою просьбу напрямую матросу Железнякову, пытаясь отменить приказ Дыбенко. Железняков немедленно доложил об этом Дыбенко.

* * *

В 4 часа 20 минут утра 6 января 1918 года, когда подходило к концу обсуждение вопроса о земле и с трибуны оглашали “Проект основного закона о земле”, к Дыбенко подошел начальник караула Таврического дворца, матрос А.Г. Железняков и доложил: «Матросы устали, они хотят спать». Фраза поистине гениальная и наглядно демонстрирует наглядный расклад сил в те дни. Большевики и левые эсеры покинули зал, остальные депутаты принимают не просто какие-то второстепенные законы, а важнейший для всей России закон о земле. Но матросам до этого нет никакого дела. Они уже изрядно “переработали” и желают спать, а потому им глубоко плевать и на большевика Ленина, и на эсера Чернова. И тот, и другой должны понять, что если матросы сказали, что они устали, значит, они устали и все должны сделать так, чтобы им не пришлось повторять, а то матросы могут и обидеться, и тогда мало никому не покажется.

Дыбенко, игнорируя ленинскую просьбу, велел Железнякову разогнать Учредительное собрание. Железняков занервничал и спросил: «Что случится со мной, если я не выполню приказ Ленина?». Железняков понимает, кто такой Ленин, и не хочет конфронтации с ним. На это Дыбенко его успокаивает: «Разгоняй Учредительное собрание, а завтра будем разбираться». Железняков подчиняется своему вожаку. Ему ничего не остается, как взобраться на трибуну и разогнать Учредительное собрание России. Думаю, что в те дни Павел Дыбенко искренне полагал, что именно он, а не какой-нибудь Ленин вершит мировую историю. Что касается В. И. Ленина, то узнав о своеволии Дыбенко, он просит того отменить приказ. Дыбенко дерзко ответил: «Можете ли Вы, Владимир Ильич, гарантировать, что завтра на улицах Петрограда не падёт ни одна голова матроса?»

В этой фразе весь Дыбенко.