Приключения человека в шляпе - Ярослав Бабкин

– Увы, Господь попустил, чтобы две статуэтки были похищены из монастырского тайника.

– А где четвертая? – спросил я.

– У нас. Но мы несколько уклонились от главного. Мы не знаем, как статуэтка попала к вам в руки…

– Мне ее передал один из солдат.

– Возможно. Пути господни неисповедимы. Возможно, перед смертью наш брат в Бейруте передал ее кому-то, и так она дошла до вас.

– И что из этого следует? – устало спросил я, все-таки ранение давало о себе знать, и я ощущал заметную слабость, – вы рассчитываете, что я ее верну?

– Не обязательно. Если вы согласитесь нам помочь, то она сможет остаться у вас.

– Помочь? Настоятель кивнул.

– Но как?

– Достаточно просто. Много столетий назад, с приходом арабов Амра ибн аль-Аса в Египет пришел ислам. Тогда мы приняли их как освободителей от власти считавшего нас еретиками константинопольского правительства. Но прошли десятилетия, и в Египте вспыхнуло восстание. Многие наши монастыри оказались в опасности. Война ничего не щадила. И тогда множество святынь и книг из обителей Верхнего Египта было укрыто в отдаленном и труднодоступном монастыре Серсуры. Прошли годы, и Господь отвел воду из тех мест и мы больше не могли попасть в монастырь. А наши святыни так и остались там.

– Но почему вы не вывезли их, когда источники стали пересыхать? На лице настоятеля появилось некоторое смущение.

– Возникли определенные сложности. Мы смогли забрать лишь небольшую часть того, что там хранилось.

– Не переживайте. В ближайшее время дю Понт найдет оставшееся. Монах отрицательно покачал головой.

– У вас, европейцев, есть много необычных вещей. Есть машины и самолеты. Но кое-чего вы не знаете. У нас, коптов, есть знание, но нет машин и самолетов. Если бы мы могли объединить усилия…

– А что вам мешает объединить усилия с дю Понтом? И причем тут я?

– Увы, но он не отдаст нам того, что нам принадлежит по праву.

– Это да. Все найденное он отправит во Францию. А местные власти?

– Итальянские чиновники весьма жадны. Их помощь стоит слишком дорого.

– Полагаю, вы сможете договориться. Лицо настоятеля стало жестким.

– Эти святыни наши по праву, и мы не будем платить за них выкупа.

– Воля ваша, – пожал я здоровым плечом, – но все-таки я так и не понял, я то тут причем?

– Полагаю, вы бы не отказались найти этот монастырь сами? У вас есть необходимые возможности, мы же знаем, где его искать. Я усмехнулся.

– Вы опоздали, сейчас это известно половине бандитов Ближнего Востока. Настоятель лишь снова мягко улыбнулся.

– Без нас, они ничего там не найдут.

– Вы так уверены? Дю Понт при всех его недостатках и причудах свое дело знает. Он перевернет монастырь вверх дном, и пролезет во все дыры. Сомневаюсь, что после него там останется что-то кроме пыли и мусора.

– На все Его воля, – воздел глаза к небу монах, – так вы готовы оказать нам посильную помощь в разыскании наших святынь?

– Вы опоздали. Дю Понт уже в пути. Кроме того за мной охотится та самая половина бандитов Ближнего Востока. И пока не безуспешно, – я кивнул на свою перебинтованную грудь, – эти игры зашли слишком далеко. Настоятель грустно вздохнул.

– Мы полагали, что находка вами статуэтки была знаком свыше. Она уже несколько раз терялась, но каждый раз находилась снова…

– Я материалист и ученый. Уж извините за резкость. Я не верю в мистические совпадения.

– Тем не менее, поверьте, все случившееся с Вами не случайно. И я надеюсь, что, в конце концов, вы исполните возложенную на вас свыше миссию. Я замотал головой по подушке.

– Последние несколько месяцев я чувствую себя зайцем, убегающим от волков и охотников. Я попадал в подстроенные и естественные авиакатастрофы, тонул в открытом море, меня пытались бросить львам, я падал в ямы со змеями… В конце концов, меня чуть не пристрелили. И знаете что? Хватит с меня острых ощущений!

– Вы находите все это вполне случайным?

– Только не надо мистики. Ничего сверхъестественного и чудесного не случилось. Мне просто везло. В конце концов то, что я прошел всю войну в пехоте и остался

не только жив, но и сохранил все свои конечности и внутренние органы в целости и сохранности это везение куда большее.

– На все воля Его… – философски заметил монах.

– В общем, я планирую вернуться домой к моей кафедре и студентам, и забыть про все эти статуэтки и свитки как про страшный сон.

– И вы даже не хотите узнать, для чего все эти статуэтки? – лицо настоятеля приобрело хитрое выражение.

– Искусительство – не ваш профиль, – проворчал я. Естественно, мне было жутко любопытно узнать все эти детали. Но понимание того,

что совсем недавно пуля прошла у меня где-то сантиметрах в пятнадцати от сердца, заметно охлаждало мои эмоции. Ситуация становилась чрезмерно опасной, а шансы – слишком призрачными. Мне уже не двадцать, и стремление к риску постепенно уступает желанию спокойно дожить до старости.

– Ну что вы, – взмахнул рукой монах, – какое искушение. Я всего лишь хочу быть уверен, что вы знаете от чего отказываетесь.

– Я рассчитываю ознакомиться с этим в публикациях дю Понта.

– Что же. Это ваше решение. Мы не можем от вас ничего требовать. Просто если вдруг вы передумаете… Я отрицательно покачал головой.

– Так вот если передумаете, то я дам вам рекомендательное письмо, которое позволит найти помощь и поддержку среди наших братьев, – он положил на тумбочку желтый запечатанный конверт.

– Спасибо, но это напрасные надежды.

– Кто знает, кто знает… Теперь о насущном. Мы сохранили все ваши вещи. Как только вы достаточно окрепнете, мы принесем их вам. Вы сможете оставаться у нас сколько хотите.

– Думаю, с моей стороны будет не слишком вежливо злоупотреблять вашим гостеприимством. Если монахи действительно сохранили все мои вещи, то в чемодане должны быть документы на чужое имя, подготовленные для меня в Марселе друзьями Франца. Это позволит мне спокойно и незаметно покинуть Египет и добраться домой. Надо будет только телеграфировать Хеммету в Аден, что дело не выгорело, и задуманная нами экспедиция отменяется. Что ж. Ему так и не удастся войти в историю человеком запечатлевшим на фотопленку сенсационную находку Александрийской библиотеки. Я вытер пот со лба и сверил адрес. Это здесь. Однако в конце августа в Египте довольно жарко. Я поднялся по ступеням и постучал. Дверь открылась, и в проеме показалось знакомое лицо с большими серыми глазами.

– Ой. Синьор Бронн. Я не знала, что вы в Александрии…

– Дела, синьорина Ортенсия, пришлось задержаться, вы позволите войти? Профессор Пикколо не собирался везти дочь в экспедицию, но в свете случившегося рассудил, что лучше, если она будет не слишком от него далеко. И под присмотром его александрийских друзей. Поэтому студенческие каникулы девушке предстояло провести в Египте.

– Это квартира друга нашей семьи, – пояснила Ортенсия, видя, как я озираюсь по

сторонам, – он хирург в центральном госпитале Александрии. Отец решил, что будет лучше, если проведу лето здесь. Заодно немного попрактикуюсь. Я думала, что вы отправились в экспедицию вместе с ним.

– Вы одна?

– Да, в госпитале как раз обход и…

– Это хорошо. У меня, синьорина, к вам довольно специфическое, я бы даже сказал личное дело. Я, морщась, стащил пиджак.

– Что вы себе позволяете? – лицо Ортенсии сначала побледнело, потом покраснело, и в итоге пошло пятнами…

– Вы медик? – я расстегнул рубашку.

– О боже! Что с вами?

– Бандитская пуля. В силу ряда обстоятельств мне бы не хотелось обращаться к официальной медицине, а другого знакомого врача у меня в Александрии нет…

– Садитесь, я сейчас посмотрю.

– Ай-яй-яй! У-у…

– Что вы так кричите? Вы меня напугали…

– Больно.

– Бинты присохли. Так. Что у нас здесь…

– Ой!

– Не дергайтесь, пожалуйста.

– Я стараюсь…

– Вообще заживает довольно ровно. Воспаления особого нет. Надо проверить ребро…

– Ой-ёй. Вы смерти моей хотите, синьорина?

– Кажется, не сломано, но исключить однозначно нельзя. Надо бы показаться врачу в госпитале. Еще рентген бы не помешал…

– Это исключено.

– Я бы сказала, что вы подвергаете себя излишнему риску, не обращаясь за квалифицированной помощью.

– Я полагаю вашу квалификацию вполне достаточной. По крайней мере, выражаться, как заправский врач вы уже научились. Насколько я смог разглядеть ее щеку и шею, девушка покраснела. Руки у нее немного дрожали, но в целом держалась она молодцом. Для студента она оказалась очень неплохим хирургом. Далеко пойдет.

– Не вертитесь. Я обрабатываю рану.

– Насколько она серьезная?