Метель - Алина Аркади

участием босса, и уже тем более не имею желания столкнуться с той, для которой всё это приготовлено.

Неожиданный поцелуй в шею действует, как разряд электрического тока, от которого дёргаюсь в сторону, цепляюсь за напольную вазу и лечу вместе с костюмом на пол под звуки разлетающегося вдребезги фарфора. Не успеваю опомниться, как меня подхватывают сильные руки и возвращают в вертикальное положение.

– Сказочник! – застываю, рассматривая сияющего Лёшу.

Вот он передо мной, лишь руку протяни. Мгновенно вспыхиваю злостью, негодованием и желанием высказать всё, что я о нём думаю, но слова предательски тонут в неразборчивом мычании.

– Хочу представиться официально: Мельников Алексей Павлович. Тридцать пять лет. Место регистрации – Москва. Не женат, детей нет. Не судим. Отца зовут Павел Георгиевич. Мама Ангелина Рудольфовна. Являюсь руководителем компании «МельникГрупп» пять лет, с того самого момента, как отец переключился на зарубежные филиалы и потерял интерес к российскому. Есть родной брат Дмитрий и двоюродная сестра Ирина, у которой каждый год провожу отпуск в городе Магадане.

Лёша говорит, а я, словно заворожённая, рассматриваю гладковыбритого, красивого мужчину, который мне кажется совершенно незнакомым. Без бороды, с более короткой стрижкой, в дорогой рубашке он совсем другой. Только глаза, безумно родные и притягательные, отдают лучистостью и неприкрытой радостью.

– Мельников?.. – выдыхаю, пропустив длинную тираду с подробностями. – Ты… Да ты… Когда я лежала у тебя на груди и рассказывала о своём увольнении по вине некоего Мельникова, который не соизволил меня выслушать, ты молчал? Слова не сказал! А про себя насмехался над глупой Машей, которая даже не подозревает, с кем разговаривает? Так?! – Меня душат слёзы, которые выступают в тот самый момент, когда я, сжигаемая обидой и негодованием, надвигаюсь на Лёшу.

– Нет, Маш. Просто в тот момент ты была такой уязвимой и хрупкой, что я воздержался от объяснений, которые бы пользы не принесли. До того самого момента не подозревал, что ты та самая девушка, которая атаковала меня звонками. К тому же на тот момент ты уже была уволена. Не думаю, что пояснения что-либо изменили бы.

– Не думаешь? Ты соврал в том, кем являешься, чем занимаешься, с какой целью приезжаешь в наш посёлок… Да во всём!

– Я не врал, когда провёл два самых прекрасных дня с тобой на маяке. – Лёша проводит пальцами по моей щеке, нежно поглаживая.

И от этих знакомых, таких нужных прикосновений, кожа плавится, а сердце грохочет с невероятной скоростью, отдавая в рёбра. Внутри жжёт необходимостью прижаться к сильному телу, обвить руками его шею и почувствовать себя нужной, но я делаю шаг назад и бегу к двери.

– Там закрыто, – оповещает меня мужской голос.

Оборачиваюсь, чтобы увидеть, что на пальце мужчины болтается связка ключей, которую он, открыв окно, просто выкидывает. Заперта. Метаться в поисках выхода бессмысленно, потому что Лёша, уверена, продумал мои пути отступления.

– Открой!

– Зачем? Чтобы ты унеслась в неизвестном направлении, отключила телефон и исчезла из поля зрения? Нет, Маша. Так не пойдёт. Так меня не устраивает.

– Тебя? Отлично! Алексей Павлович думает только о себе! В принципе, не удивлена.

Лёша усаживается на стул, а я, увеличив дистанцию, на широкий подоконник. Дуэль взглядами в самом разгаре, когда Мельников поднимается, наливает в бокал вина и приближается, поставив напиток рядом. Отворачиваюсь, любуясь ночными видами города, и не замечаю, как понемногу отпиваю сладкий напиток. Глоток за глотком напряжение отпускает, а злость, вспыхнувшая ярким пламенем, тлеет гаснущими угольками. Лёша берёт стул и садится напротив, поедая меня взглядом и заставляя чувствовать смущение. Он смотрит так жадно, что я невольно вспоминаю ночь, проведённую в его объятиях, и вспыхиваю румянцем. От него не ускользает ни одна моя эмоция, а все попытки закрыться, натянув маску безразличия, бессмысленны.

Меняю положение, освобождая ногу, которая затекла, и проливаю вино на джинсы, выругавшись вслух. В этот момент Мельников меня поднимает, словно пушинку и усаживает к себе на колени, сковав движения сильными руками.

– Прости меня, Маш.

– Ты уехал, – шепчу ему в шею, пьянея от знакомого запаха. – Ничего не сказал.

– Приехал к сестре, а там неожиданное: «Собирайся, через два часа самолёт». А у брата свадьба. А я забыл. Точнее, не забыл – даты перепутал. Мама мне не простила бы. Да и сам себе не простил бы.

– Свадьба с твоей невестой?

– С ней. Только она теперь жена моего брата, член семьи. Ты с ней познакомишься.

– Почему молчал, кто ты? – поднимаю глаза, чтобы утонуть в родных зелёных.

– Каждый имеет право на кусочек жизни, о котором никто не будет знать. Долгих четыре года это был мой. До твоего появления. Думаю, всё было предопределено в тот момент, когда ты рухнула перед капотом моей машины. У нас не было шансов.

– Ты мог позвонить…

– Я звонил! И, по-моему, по количеству звонков переплюнул Марию Метелину, которая настойчиво пробивалась к главе «МельникГрупп». А затем она же, – указывает на меня, – не брала трубку, а впоследствии заблокировала. – Вновь охватывает чувство стыда перед Лёшей. Прими я звонок, все вопросы нашли бы ответы ещё в аэропорту Магадана. – И да, вчера я проторчал весь день в Шереметьево в ожидании твоего рейса, который задержали на неопределённое время.

– А ночь на маяке?

– Ивана силком утащил в посёлок, Ильич был в деле, свеча приготовлена специально. Остальное – импровизация.

– Вот ты… – немного отстраняюсь, чтобы посмотреть в его хитрые глаза.

– Кто?

– Сказочник!

Эпилог

Маша

Толчок. Ещё один, более ощутимый. Надсадное, тяжёлое дыхание обжигает шею и гаснет в моих стонах, которые разносятся в тишине комнаты. Точнее, эта самая тишина разбавляется завываньем ветра за окном. Но нам плевать.

Лёша сжимает моё бедро, ускоряясь в движениях и вбиваясь резче. Выгибаюсь, сносимая расползающимися под кожей накатами удовольствия и притягиваю любимые губы для поцелуя. Мои пальцы впиваются в плечи мужа, подталкивая и направляя, чтобы мы оба достигли оргазма. Иногда он невероятно нежен, но не сейчас. Сейчас необходимо иное – пряное, острое, разрывающее. Он меня чувствует, понимает каждый вздох, сорвавшийся с губ, каждый порыв, направленный на получение сладости.

– Быстрее, – обхватываю ногами его поясницу и двигаю бёдрами вперёд.

Толчки становятся жёсткими и интенсивными, а объятия удушающими. Влажные тела скользят навстречу друг друга, сливаясь в едином порыве и содрогаясь в конвульсиях, освобождая мой судорожный всхлип и короткий рык. Словно лавиной, сметает оргазмом – одним на двоих. Мы нечасто приходим к пику одновременно, но сейчас именно тот момент, когда я каждой клеточкой ощущаю пульсирующую горячую плоть внутри, и тянусь к пухлым губам, всё ещё качаясь