Миротворец - Андрей Величко

– Ага, – согласился я, – подумаешь, первый полет первого в мире самолета состоялся не там, не так и не тогда. Мелочь? Или бойня на Ляодунском перешейке, тоже никаких отличий от того мира. И черногорская война там тоже была, это я так плохо историю учил? А вот метеорит действительно падал и там, и тут. Так я тебе могу навскидку еще пару землетрясений предсказать и уверен, что сделаю это правильно. В общем, это ты зря, у нас давно уже все пошло совсем не так. Или ваше величество намекает, что все необходимые изменения уже произведены, вот только довыиграть войну, и мне можно собираться на Канары?

– Ты лучше поменьше всяких бумаг читай, раз тебе такое в голову лезет, – даже чуть испугалось величество, – а побольше времени с семьей, что ли, проводи. Твоему сыну, между прочим, скоро год будет. На Канары он собрался… Я ведь к чему веду? Начинается период, на котором у нас не будет уже никакой привязки к твоему прошлому, историю которого я знаю, кстати, если и хуже, чем ты, то ненамного. А кое в чем и получше. Так что забудь, пожалуйста, про отставку, к своим кошкам будешь в отпуск ездить. Каждый год на две недели, как порядочный государственный муж!

Да, подумал я, потягивая пиво, в чем-то Гоша прав. А именно: Россия бесповоротно свернула с того пути, что и привел к образованию мира, со всеми его особенностями, в котором я родился. И потянула за собой Германию с Японией, а почти все остальные страны поставила перед лицом серьезных перемен. И если бы я видел свою задачу только в этом, то действительно сразу после окончания войны можно было бы начинать думать о пенсии. Но ведь дело-то в другом. Перед нами открывается совершенно новый и никому не известный путь! И выходит, оставить Гошу одного – это значит ровно вдвое увеличить количество совершенных на этом пути ошибок. Так что увы мне и еще раз увы… Тут и вместе-то как бы не наколбасить чего-нибудь совсем неудобоваримого.

Глава 22

– Я тут недавно твоих любимых Стругацких перечитала, – сообщила мне ее величество Мария Первая, когда я заехал к ней утрясти один финансовый вопрос. – Действительно классики. Ладно, будущее кто только не предвидел, тут они не монополисты. Но вот предвидеть прошлое – это сильно! Помнишь, что Румата подумал про Вагу? «Кажется, он кошек любит. В берлоге у него, говорят, целое стадо, и специальный человек к ним приставлен. И он этому человеку даже платит, хотя скуп и мог бы просто пригрозить». Откуда они так точно все про тебя знали? Причем пусть там кошки, о них уже полмира в курсе, но вот как они о скупости-то твоей догадались? Вроде раньше в глаза не бросалось. Но тут…

Маша сделала трагическую паузу и продолжила:

– Приближается важнейшая операция, исход которой окажет сильное влияние на сроки окончания войны, а главное – станет одним из решающих факторов послевоенного мироустройства. Понимая это, мы с Гошей напрягаем все возможности моего департамента, прикидываем, что еще можно выжать из бюджета, оцениваем наши кредитные перспективы… И вот ко мне приходит твоя бумаженция, где ты объявляешь потребную тебе на эту операцию сумму. С душевным трепетом, мучаясь гамлетовским вопросом «хватит или не хватит», я ее открываю, и что, скажи мне на милость, я там вижу? Шесть с половиной миллионов! Ты издеваешься, да? Такую мелочь Гоша тебе и сам в любой момент даст, причем между делом и не спрашивая, на что она тебе понадобилась!

– У меня же там так прямо и написано, что сумма предварительная, и в процессе развития операции могут потребоваться дополнительные средства, – пожал плечами я.

– А могут, значит, и не потребоваться? Вот я и говорю – скряга. Надо было написать максимальную сумму, а в конце добавить, что при благоприятном стечении обстоятельств она может быть немного уменьшена. Или это у тебя опять моральные принципы разыгрались? Мол, свою же супругу на трон сажаю, не чужую, тут нужна особая щепетильность. Неужели угадала? Ну блин, до чего же людей борьба с коррупцией-то доводит… Надо будет тебе в жалованье ввести надбавку за вредность и в меню ваших с Гошей ужинов добавить специальный стакан молока для тебя. В общем, забирай чек на твои копейки, я своей властью округлила сумму до десяти лимонов. И в ближайшее время все-таки пришли мне настоящую цифру, исходя из только что высказанных тут соображений. Вот специально не скажу, сколько мы с Гошей на это надыбали, чтобы ты свою цифру под нашу не подгонял. И Гоша не скажет, я его уже предупредила.

Деньги нужны были мне для подготовки референдума, на первом этапе которого народ свободной Ирландии выберет государственное устройство своей страны: будет ли это республика, монархия конституционная или монархия самодержавная. После чего на втором этапе подавляющим большинством голосов изберет себе в королевы датскую принцессу Дагмару, то есть ее величество Марию Федоровну Найденову-Романову.

В преддверии занятия новой должности Мари выучила ирландский язык, причем как-то походя, без напряжения, и теперь помаленьку обучала Настю. Понятно, что когда свободно говоришь на пяти, то добавить к ним шестой уже не очень трудно, причем это относилось как к дочери, так и к жене. Мне же это было не обязательно, потому как стану я в той Ирландии всего лишь принцем-консортом. Да и вообще… Надо будет – они меня не только на английском поймут, но и на русском Тем более что найти в Ирландии человека, свободно говорящего по-ирландски, было не проще, чем, скажем, в двадцать первом веке отыскать в древнем украинском городе Ялте человека, владеющего языком Тараса Шевченко. Можно, конечно, но трудно, придется перебрать всех отдыхающих из Полтавы и Чернигова.

Черновик конституции был уже не только написан, но и показан Роджеру Кейсменту. Причем если поначалу он относился к идее посадить на трон Мари с некоторым предубеждением, то, почитав творение моего информбюро, стал горячим сторонником восшествия на престол королевы Дагмары Первой. Ибо при первом чтении казалось, что эта королева будет самым бесправным существом в Ирландии. Даже права Эдика по сравнению с предполагаемыми для Мари казались безграничными! Она не могла назначать премьера, объявлять или прекращать войну и не имела никаких рычагов воздействия на бюджет. Даже право вето у нее было каким-то игрушечным, то есть для его преодоления требовалось всего-то две трети голосов в верхней палате парламента. Ей оставили только право объявлять амнистию, помилование и, на что простодушный Кейсмент не обратил совершенно никакого внимания, право получать деньги, не отчитываясь об источниках, а также право тратить их по своему усмотрению. Ну и финансируемые на собственные средства королевы гвардия и секретариат…