Хочу жить на Западе! О мифах и рифах заграничной жизни (СИ) - Сиденко Я. А.

Великобритания. Статья швейцарского профессора, заведующего кафедрой кардиологии университетской клиники г. Берн Б. Майера: «В так называемых «Клиниках сердечных болей» (Chest Pain Clinics) в Англии были собраны данные о 10 тысячах пациентов. Данные показали, что у каждого второго должна была быть проведена коронарная ангиография. А проведена она была только у каждого двадцатого. Последующие анализы данных показали, что у некоторых людей (мужчины, белокожие, образованные, принадлежащие к высшему сословию и т. д.) её проводили чаще, чем у других. Это соответствует следующей экстраполяции: «Люди имеют предубеждения. Врачи — это люди. Врачи имеют предубеждения».

Данные также показали: в свете дальнейшего развития сердечных патологий то, что коронарная ангиография не была проведена, опасно отразилось на состоянии пациентов.».[237]

США. «Как когда-то говорил Михаил Жванецкий, «Америка — хорошая страна, пока не заболеешь». И, хотя первая часть этого высказывания более чем спорная (а в моем понимании — вообще не соответствует действительности), я целиком и полностью согласен с его второй частью. В Америке можно позволить себе заболеть, только если вы зарабатываете очень большие деньги или являетесь знаменитостью. Медицина в США, как и все остальное, основана на делании денег, а вовсе не на помощи людям — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Результаты этой системы очень плачевны, а наличие медицинской страховки дает лишь частичное облегчение. Если вы хотите, чтобы ваша страховка все покрывала и чтобы вам не нужно было доплачивать ничего из своего кармана, то вы приехали не туда. Если вы хотите доплачивать минимум, то вам придется месяцами ждать разрешения на прием у специалиста, к которому вы можете попасть только по направлению лечащего врача, и обоих вы можете выбрать только из списка, предоставляемого вам страховой компанией.

Другой вариант заключается в том, что у вас есть относительная свобода выбора специалиста (правда, тоже по списку) без направления лечащего врача, но в этом случае вам придется доплачивать, как правило, 20 процентов стоимости всех медицинских услуг из своего кармана. В дополнение к страховке, конечно. Если вам понадобилась срочная помощь, а врач, оказавший ее вам, не входит в предоставленный страховой компанией список врачей, то вам придется заплатить по полной стоимости, что составляет в среднем около $200-$300 за один прием! У вас есть страховка? Нет, у этого врача нет контракта с этой страховой компанией. Извольте заплатить по полной стоимости! Чтобы не быть голословным, приведу пример. Наш сосед по дому сломал ногу и летал в Москву накладывать гипс, потому что ему перелет туда и обратно плюс неделя проживания в Москве обошлись дешевле, чем стоила бы накладка гипса в любом местном госпитале! Я вскоре сам убедился в правдивости его слов, когда мне сделали операцию по удалению дефекта косточки на большом пальце ноги. Операция длилась всего час и стоила $7000, из которых $1500 я заплатил из своего кармана. Это при том, что я плачу за медицинскую страховку $350 каждый месяц. Ведь действительно мне было бы дешевле слетать в Москву, где мне бы сделали эту же самую операцию за одну десятую стоимости в лучшей клинике не менее квалифицированные специалисты, плюс у меня бы еще остались деньги на цветы для женщин и на обед с ними же в хорошем ресторане.

К сожалению, безумная стоимость медицинского обслуживания — это еще полбеды. Найти хорошего врача в Америке сложнее, чем белые грибы в феврале у стен Кремля. Когда я обратился к ортопеду с болями в ноге (я заядлый футболист, поэтому травмы ног для меня — нормальное явление), он сделал мне рентгеновский снимок. Посмотрев на него, врач с умным видом заключил, что он ничего не видит на нем и у меня вскоре должно все пройти само собой. Я уже тогда перестал сомневаться в «квалификации» этого гения мировой медицины, но, на всякий случай, поинтересовался, почему у меня в течение шести предыдущих месяцев ничего не проходило. В ответ он пожал плечами и сказал, что он просто не имеет понятия. Больше информации из него вытянуть мне не удалось. В итоге, я потратил еще год на хождения по врачам, пока не нашел такого, который смог мне поставить диагноз и вылечить проблему единственным уколом! Это всего лишь один пример из моих многочисленных столкновений с хваленой американской медициной. Не буду их приводить здесь, но могу с уверенностью утверждать, что такого уровня некомпетентности и безразличия к больному невозможно увидеть ни в одном страшном сне. Ежегодно от 40 до 90 тысяч смертей в США происходят из-за врачебных ошибок и некомпетентности! Эти факты говорят сами за себя. Равно как и тот, что моя мама в течение восьми лет в Москве успешно лечилась от рака, но в Америке «врачам» понадобилось ровно полгода, чтобы угробить ее.»[238]

Австрия. В австрийской системе медицинского обслуживания в настоящее время существует разделение на три класса, соответственно сумме страховых затрат: на первый, второй и третий. Среди медперсонала всех пациентов (чтобы не догадались) называют по-латински: prima, secunda и, понятное дело, tertia. Нет, не подумайте, что, если вы пациент третьего класса, то вас оставят подыхать на улице. Это не Америка. Если вы застрахованы, то вам, разумеется, окажут любую необходимую медицинскую помощь. Если не застрахованы, то, конечно же, тоже окажут, только потом предъявят длинный счёт. Вы попробуете взять кредит в банке, чтобы оплатить его и, скорее всего, уже через несколько лет погасите все долги. Так что медицинское страхование — вещь обязательная.

Обычная страховка для пациентов третьего класса стоит ежемесячно примерно от 20 до 255 евро в месяц, в зависимости от зарплаты (подробнее см. миф № 7). Пациенты второго класса доплачивают ежемесячно немалую сумму в частные страховые компании, а те, кто платит в частные страховки ещё больше, имеют полное право именовать себя первым классом. Конечно же, в больницах всем пациентам оказывают медицинскую помощь в одних и тех же отделениях, с помощью одинаковой аппаратуры. «Ну, так и в чём же разница?» — спросите вы? А вот в чём.

Больницы. Пациенты класса «tertia» лежат в палатах по 4–6 человек. При поступлении их, как правило, осматривают, ставят диагноз, колют вены и назначают первичную терапию новоиспечённые, иногда малоопытные врачи, проходящие интернатуру. Главврача зовут только при неясных случаях. Далее их лечением занимаются врачи-специалисты. Такие пациенты — на потоке, они — в абсолютном большинстве. Им, в основном, приходится ждать приёма в многочасовых очередях, терпя боль и трудности. О поступлении пациента класса «secunda» сразу извещает регистратура. Его зачастую стараются принять без очереди, осматривает главврач, — а при желании пациента он же колет вены. Дальше начинается гостиничный сервис. Лежат люди в палатах по два человека, сестрички приносят им регулярно то кофе в постель, то свежие газеты. Пациенты же класса «prima» прибывают, как правило, после телефонной договорённости. Их сразу осматривает завотделением или главврач, доктора в интернатуре имеют к таким пациентам весьма ограниченный доступ. Это имеет и свои серьёзные недостатки: постоянно находящийся в процессе профессиональной работы молодой специалист иногда оказывается опытнее заведующего отделением, который занимается больше бюрократией, чем лечением. Это, как говорится, бабушка надвое сказала, кто лучше оперирует: профессор или кто-то из его подчинённых. Пациентов, за которых больница получает много денег, стараются задержать подольше. Таким образом, длительность среднего пребывания у «первоклассных» пациентов выше, чем у обычных, — следовательно, и риска госпитальной инфекции больше.

Палаты у первого класса одноместные, меню — «a la carte»: выбор из множества блюд (хоть клубника со сливками!), обслуживают и обхаживают со всех сторон. На обходе профессор и главврачи подолгу задерживаются возле постелей «перво- и второклассных» пациентов, беседуя о чём угодно. «Обычных» опрашивают быстро, по существу. При мне случилась одна неприятная история: заведующий, который отличался своей общительностью с пациентами, приносящими большую прибыль больнице, зашёл как-то в одноместную палату, куда из жалости положили умирать от рака девятнадцатилетнего парня. Профессор широко улыбнулся, пожал парню руку, спросил, как он поживает, и уже присел, чтобы послушать на край кровати. Тут медсестра громко шепнула ему на ухо: «Это tertia!» Профессор подскочил, пробормотал себе под нос: «Ах, ну, тогда выздоравливайте!» — и вышел вон.