Тропою волка - Михаил Голденков

— В таких местах тролли живут, не иначе, — уже без тени улыбки Августин Маннергейм подъехал к Богуславу, покачивающемуся в седле рядом с Карлом Густавом, и указал рукой на конусы гор и зеленые полосы хвойных лесов. Лиственные деревья уже стояли полностью голыми. Впереди журчал и прыгал по гладким черным камням быстрый горный ручей, искрясь брызгами на редком в это время года солнце. Копыта коней ирландцев уже глухо барабанили по легкому деревянному мостику, заглушая последний куплет песни.

— Тролли? — переспросил Богуслав, с любопытством повернув голову к Августину. Он вряд ли стал бы переспрашивать, если бы не знал, кто такой этот юный офицер (он был на целый год младше Михала). Отец Августина голландский купец Хенрик Маннергейм лет двенадцать назад перебрался из Голландии в Швецию, занявшись горным промыслом, и вскоре стал командиром роты бюргерской гвардии. Ну а его младший сын Августин ныне состоял на службе у самого графа Аксешерна при его эстонском поместье. Аксешерна уважал даже сам король — граф был богатейшим магнатом Швеции.

— Да, мой друг, те тролли, которых норвежцы называют турсами или тоссерами, — ответил, кивнув, Августин. — Говорят, эта нечисть все еще живет в Скандинавских горах на севере и даже не прочь жениться на христианках, ибо их собственные дети чаще рождаются слабыми. Под землей у них свои храмы, и после полуночи они выгоняют наружу пастись свой скот голубой масти.

— Тролли? Женятся на девушках? — Богуслав что-то не совсем понимал Августина. Он бросил косой взгляд на Карла Густава, но король лишь утвердительно кивнул, мол, так оно и есть.

— Да, все это звучит как сказка, мой друг, — произнес Карл Густав, — но в Швеции есть вполне уважаемые семьи, до сей поры хранящие подарки эльфов-турсов и рассказывающие истории их приобретения.

Если бы все это говорил кто-то другой, то Богуслав, отпускавший едкие шуточки даже в адрес кузена Михала, когда тот рассказывал о призраке Барбары Радзивилл, не стал бы даже напрягать слух, ибо не верил ни в привидений, ни в вампиров, ни в эльфов с русалками. Слухи о привидении несвижского замка ироничный Богуслав считал глупой страшилкой для маленьких детей. Но сейчас об этой нечисти говорили два виднейших в Швеции человека! Богуслав, склонив набок свою широкополую шляпу с загнутой полой, с нескрываемым любопытством слушал.

— К жене королевского советника Харальда Стейка однажды летним вечером пришла эльфийка и попросила свадебное платье, чтобы надеть его на свою свадьбу, — рассказывал шведский король, — женщина уступила ей. Через несколько дней платье вернулось, при этом каждый шов его был расшит золотом и жемчугами, a на вороте висел золотой перстень. Этот перстень Стейки хранят до сих пор, и я его видел.

— Простите, Ваше величество, — растерянно улыбнулся Богуслав, — но ведь эльфы, как говорят, маленькие!

— Не все. Турсы как раз высокие, — ответил за короля Августин Маннергейм, видимо, интересующийся этим загадочным народом гор, — их кожа белая или даже голубоватая, ибо живут они под землей в горах без солнечного света. Когда турсы, надев специальный хам — тюленью кожу, — выходят через подводные гроты наружу, то мы их видим в виде морских нимф. Такого раз поймали советники датского короля Розенспар Старый и Христиан Холка в 1619 году, плывя в Норвегию на тинг. Туре выглядел как молодой мужчина высокого роста. Говорил по-датски. Чем-то он их напугал, пригрозив, что если его не отпустят, то до Норвегии не доплывут. Его посадили в лодку и отпустили. Но лодка тому не пригодилась. Он выпрыгнул из нее, нырнул и был таков. В Норвегии и Швеции проще найти человека, который видел турса, русалку или другого эльфа, чем того, кто не верил бы в них абсолютно. Вот так, мой друг!

— А вы, мой король, верите во все это? — спросил Богуслав, поворачивая голову к Карлу Густаву.

— Я не Фома Неверующий, мой верный князь. Мне не нужно трогать пальцами дыры от гвоздей на теле Спасителя, чтобы поверить в нашего Христа. Если Стейки так говорят, если датский король Христиан Четвертый такое рассказывал, значит, так оно и было.

— Так, мой король, — согласился Богуслав, а про себя подумал: «Шведы — все еще сущие язычники! Как, впрочем, и добрая половина литвин». Богуслав пока что даже и не подозревал, что на следующий день и сам станет чуть-чуть язычником. Но шведский король, словно услышав мысли слуцкого князя о язычниках, как-то по-приятельски улыбнулся, неожиданно сменив тему разговора:

— У вас прекрасная страна, мой друг.

— Пардон? — чуть наклонил голову Богуслав, ибо не знал, что Карл Густав имеет в виду.

— Я говорю, завидую вашей стране. Нет, не всей Речи Посполитой. Поляки — чванливый народ, их судьба предрешена даже не мной, Богом. А вот вы, русские, ушли куда дальше и поляков, и нас, шведов. Другой такой страны в Европе, как Литва, нет. Нет государства, где нет короля, а всем управляет парламент. Вы вернули времена славной Римской республики, мой друг.

— Обо всем этом нужно говорить в прошлом времени, мой король, — горько усмехнулся Богуслав, — как и о Римской республике.

— Так, мой друг! — Карл усмехнулся, бросив взгляд из-под прикрытых век. — Увы, мой милый князь, но безграничная демократия есть большая опасность в нашем жестоком мире. Вы очень верно сделали, что пошли под нашу корону. Новгородская республика не выжила со своей демократией и парламентом перед лицом деспота царя. Однако, не будь царя, Новгород все равно захватили бы другие деспоты, раньше или позже. И с вами бы приключилось то же самое.

— И вновь вынужден вас поправить, мой добрый король, ибо это уже приключилось, — грустно улыбнулся краешком рта Богуслав, думая про себя: «А в курсе ли Карл Густав о том, что вообще случилось в Княжестве? Или об этом сведущ лишь один Магнус Де ла Гарды?»

— Это и есть горькие плоды вашей свободы, — продолжал вещать король, и его темно-серые глаза, как и румяное слегка одутловатое лицо светились, словно Карл произносил важную тронную речь. — Вот вы думаете, а зачем мне, королю Швеции, Польша, так? Зачем мне Литва? Вы думаете, а не слишком ли уж великодушен Карл Густав, что защищает Литву и берет ее под свою опеку? Так, мой друг? Вы ведь так думаете?

Богуслав скривил подобие милой улыбки. Он так не думал.

— Так, Ваше величество, — сказал он, тем не менее, вслух.

— А почему, мой милый Богуслав, вы сами не нападаете на Московию, не захватываете ее города, но уже более чем столетие как наблюдаете за пожиранием своей территории царями Московии? — Карл, усмехаясь, посмотрел на Богуслава.

— В 1612 году мы попытались объединить Литву и Польшу с Московией…