Любовник из фантазий - Шеррилин Кеньон

Дни шли, и они проводили друг с другом все время, каким располагали.

Юлиан знакомил Грейс с классической греческой культурой, а Грейс учила его играть в «Монополию» и читать по-английски. Для нее самое печальное заключалось в том, что как раз за день до последней ночи она поняла: Юлиан – это тот человек, без которого она не сможет жить. Однако с этим она уже ничего не могла поделать – выбор оставался за ним, и только за ним.

– Прошу тебя, Юлиан, – прошептала она как-то, когда он спал, – не бросай меня. Пожалуйста.

Глава 16

На следующий день Юлиан откровенно избегал встречи с Грейс, и это ярче всяких слов сказало ей о решении, которое он принял.

Это разрывало ей сердце. Как он мог бросить ее после всего, через что они прошли вместе? После всего, что они разделили? Сама мысль о том, что она его потеряет, была невыносима для Грейс.

На закате она нашла Юлиана на веранде; он сидел в кресле-качалке и смотрел на солнце, словно видел его в последний раз. Выражение его лица было таким суровым, что Грейс с трудом узнала в нем того веселого и жизнерадостного человека, к которому уже привыкла и которого так полюбила.

Дольше молчать она не могла.

– Не бросай меня! Мне хочется, чтобы ты остался здесь, в моем времени, где я смогу заботиться о тебе. Я зарабатываю достаточно денег и научу тебя всему, что ты только пожелаешь.

– Я не могу. – Юлиан отвел взгляд. – Разве ты не понимаешь? Все, кто был мне дорог, пострадали от гнева богов. Ясон, Пенелопа, Каллиста, Атолий. – Он посмотрел на Грейс с болью в глазах. – Они принесли в жертву Кира.

– Да, но на этот раз все будет иначе.

Юлиан поднялся.

– Вот именно. На этот раз все будет иначе. Я не останусь здесь, и значит, мне не придется смотреть, как ты умрешь из-за меня.

Он прошел мимо нее в дом.

Грейс хотелось придушить его. Он просто невыносим!

Внезапно она почувствовала, как бриллиант в обручальном кольце ее матери врезался в кожу. Она разжала ладонь и долго смотрела на царапину. Прошлое перестало преследовать ее. Впервые она увидела впереди просвет, почувствовала, что есть будущее, и это наполнило ее счастьем.

Она не позволит Юлиану все испортить.

Грейс открыла дверь и вошла в дом с улыбкой на губах.

– Ты от меня так просто не отделаешься, Юлиан Македонский. Может, ты и побил римлян, но будь уверен, они просто дети по сравнению со мной.

Юлиан сидел в гостиной, на коленях его лежала книга. Он провел рукой по странице с надписями. Теперь он ненавидел все это еще больше, чем прежде.

Закрыв глаза, он вспомнил ту ночь, когда Грейс призвала его и он не имел ни малейшего понятия о том, где очутится. Давным-давно он потерял себя во тьме книги, но Грейс нашла его. Благодаря своей внутренней силе и доброте она вернула ему человеческий облик. Только она, она одна, смогла заглянуть ему в душу и признать ее стоящей борьбы.

«Останься с ней».

О, как просто это звучит! Но он не смел. Он уже потерял своих детей. Единственное, что осталось у него на всем белом свете, – это Грейс, и если он потеряет ее, то эту боль уже не вынесет. Даже его терпение не безгранично.

Грейс.

Ради ее же блага он должен расстаться с ней.

Почувствовав, что Грейс вошла в комнату, Юлиан открыл глаза. Она стояла в дверях и пристально смотрела на него.

– Как бы я хотел уничтожить эту штуку, – пробормотал он и положил книгу на кофейный столик.

– Не переживай, после этой ночи все наконец решится.

От ее слов Юлиану стало еще больнее. Как она может делать такое ради него? Больше всего она боится, что ею воспользуются, а он это и собирается сделать – использовать ее так, как не единожды использовали его.

– Ты все еще собираешься предоставить мне свое тело, невзирая на то, что я тебя брошу?

– Если на кону стоит твоя свобода, то да.

– И ты будешь плакать, когда я уйду?

Грейс отвернулась, и он понял ответ без слов. Он был ничуть не лучше Пола – такой же эгоистичный ублюдок.

Что ж, рано или поздно дурная наследственность всегда дает о себе знать.

Когда Грейс вышла, оставив его наедине со своими мыслями, Юлиан осмотрел комнату. Взгляд его упал на ковер перед диваном, и его грудь сжало стальным обручем.

Ему будет не хватать полуночных посиделок с Грейс на полу, ему будет не хватать ее голоса, ее смеха.

Но больше всего ему будет не хватать ее прикосновений.

– Дорогой?

Юлиан вздрогнул:

– Да?

– Уже одиннадцать тридцать, тебе не пора? – донесся до него сверху голос Грейс.

Юлиан посмотрел на бугор на ширинке. Время воспользоваться тем, чем так щедро наградила его природа. Только этого он и хотел с того самого мига, как увидел ее, и все же ему было больно думать о том, что он должен овладеть ею сейчас.

«По крайней мере, ты не сделаешь ей больно».

Или…

Воистину, Пол и близко не причинил ей той боли, которую собирается причинить он.

– Юлиан?

– Иду. – Он с трудом заставил себя встать с дивана и пошел верх по лестнице, безвольно цепляясь рукой за перила. В последний раз он вдет по коридору к ее комнате и в последний раз увидит ее нагой в постели…

Ну почему, почему все должно быть именно так?

Подойдя к двери, Юлиан остановился. Комнату заливал дрожащий свет свечей. Грейс лежала в черном пеньюаре, который он когда-то выбрал для нее, и была в нем бесподобна.

– Ты не собираешься упрощать мне жизнь, верно? – спросил он осипшим голосом.

Она обольстительно улыбнулась.

– С какой стати? Я вот подумала, не многовато ли на тебе одежды…

Прежде чем Юлиан смог ответить, Грейс стянула с него рубашку и бросила на пол, потом положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце. В этот момент она показалась ему самой прекрасной женщиной в его жизни. Даже его мать не могла сравниться красотой с Грейс.

Юлиан стоял неподвижно, словно статуя, руки Грейс ласкали его тело. Потом она переключилась на ширинку его брюк.

– Грейс. – Он убрал ее руки.

– Что? – Глаза Грейс наполнились страстью.

– Я сам.

Она оставила его и взобралась на кровать. Юлиан резко вдохнул, глядя на ее грудь под распахнутым пеньюаром. Скинув брюки, он присоединился к ней. Когда он перевернул ее на спину, ее пеньюар совсем распахнулся, предоставив его взору все прелести сразу.

Не долго думая Юлиан принялся ласкать ее.

– О, так, так! – простонала она.

Он чувствовал, как она извивается под ним, когда он ласкал языком ее сосок. Его тело действовало словно жидкий огонь, прожигающий дорогу в ее святая святых. Он оплодотворит ее всю, а когда бросит ее, то сойдет с ума.