И деревья, как всадники…(сборник) - Георгий Шах

Пожевав губами, Будушкин сказал:

— Что ж, извольте, я готов проверить эту версию.

Стенькин решил вернуть себе инициативу.

— Ваши документики, гражданин! — потребовал он.

— Моя фамилия Гудаутов. У марсиан тоже есть фамилии. Будьте любезны, — Гудаутов протянул паспорт и командировочное предписание.

Все молча ждали, пока младший лейтенант изучал бумаги.

— У вас все по норме, как полагается обыкновенному гражданину, — сказал наконец Стенькин. — Чем докажете, что вы марсианин?

Такого поворота дела Гудаутов не ожидал. Вся его тактика строилась на предположении, что человек, объявляющий себя марсианином, должен быть признан безумным и немедленно отправлен в желтый дом. А там можно через пару дней прийти в себя и быть отпущенным официально либо, на худой конец, исчезнуть, не прощаясь.

Как должен вести себя человек, свихнувшийся на марсианской почве?

Гудаутов вдруг засмеялся, и чем больше видел вокруг себя недоумения, тем с большим смаком хохотал, визжал, почти закатывался. Терпение у Стенькина истощилось, он хлопнул кулаком по столу, требуя объяснений.

— Они мне не верят! — воскликнул Гудаутов, утирая слезы. — Сами сказали, что я марсианин, а теперь я еще должен доказывать. Нет уж, я свои права знаю. Либо отпускайте, либо доказывайте.

Стенькин взглянул на Гудаутова с уважением: марсианин знал о презумпции невиновности. Что делать? Его взгляд пробежал по лицам присутствующих, напряженно следивших за развертывающейся драмой. И остановился на остренькой физиономии Лютиковой, которая скромно примостилась во втором ряду, явно не стремясь привлечь к себе внимание.

— А ну-ка, Алевтина Никаноровна, подойдите поближе, помогите установить личность подозреваемого. Узнаете своего соседа?

— Ничуть, — ответила Лютикова, делая шаг вперед. — Этого товарища вижу впервые.

— И правильно. Он ведь совсем из других мест. Но сходство какое-то есть?

— Очень даже похожи, — заметила Лютикова, так прилежно разглядывавшая Гудаутова, что тот даже засмущался. — Как братья.

— Ну вот, — удовлетворенно хмыкнул Стенькин. — Теперь, гражданин Гудаутов, скажите, как часто вы принимаете ванну?

Гудаутов наморщил лоб, соображая, какой ответ должен пойти ему на пользу. Не решив этой задачи, он на всякий случай сказал, что каждый день, а в иные дни и по два раза.

Стенькин и Лютикова со значением переглянулись.

— Есть у вас какое-нибудь хобби? — спросил Стенькин.

— Чего?!

— Ну, увлечение, Например, радиоделом.

— Угу, — неопределенно мотнул головой Гудаутов.

Все сошлось, как дважды два. А раз так, значит, подумал Стенькин, мы имеем в Заборьевске двух марсиан. Не слишком ли много для районного центра?

Зазвонил телефон.

— Дежурный по городу, — сказал Стенькин, беря трубку и услышал взволнованный голос Гвоздики:

— Звоню из автомата на Шекспировской. Только что некто, назвавшийся марсианином, совершил вооруженное ограбление в пивном баре. Угрожал бластером с аннигилирующим устройством и фамагустой…

— Как, как? — переспросил Стенькин, лихорадочно записывая сообщение.

— Фамагустой. Откровенно, сам не знаю, с чем это едят. Иду по следу. Вынужден на время оставить Глобуса. Всё.

— Погодите, товарищ старший лейтенант, не вешайте трубку, — сказал Стенькин. Он отвернулся, прикрыл трубку ладонью, чтобы не услышали в комнате. — У меня самого здесь марсианин…

Гвоздика присвистнул.

— Улики?

— Сам признался.

— Конец света! — вздохнул Гвоздика. — Бластером не грозил?

— Держится мирно.

— Потяни до моего возвращения.

Раздались отбойные гудки. Стенькин стоял вполоборота к присутствующим, лица его они не видели, голоса тоже услышать не могли. И все же Сарафаненко с интуицией, какая бывает у истеричных женщин и артистов, догадался.

— О! — сказал он. — Еще марсиане. Десант!

— С чего вы взяли? — рассердился младший лейтенант. — Глупости! Ох уж эти паникеры!..

Будучи, однако, человеком честным, Стенькин не смог скрыть смущения, и все поняли, что Сарафаненко догадался правильно.

Произошло всеобщее тревожное движение, сопровождаемое общим приглушенным вздохом.

Сарафаненко с необыкновенной ясностью увидел себя с гитарой на филармонической сцене, только в зале были одни марсианские рожи и все улыбались ехидной гудаутовской улыбкой: пусть, мол, поиграет, а там мы ему покажем жулика!

«Это же надо, — подумала Лютикова, — выходит, сосед и впрямь марсианин. Если эта банда захватит город, так ему могут мою комнату отдать. Нет, конечно, такого закона, чтобы человека на старости лет оставить без своего угла, но какие законы для марсиан? Не исключено, однако, сосед переедет в трехкомнатную ближе к центру». Бывшая медсестра чуть приободрилась.

«Какая странность! — подумалось Будушкину. — Однако, как говорил Звонский, когда-то это должно было случиться. Трудно поверить? А легко было современникам поверить в нашествие Тимура, в открытие Америки, в изобретение паровой машины? Обыденный разум не допускает исхода за рамки привычного порядка вещей. Даже пытаясь заглянуть в завтрашний день, мы строим его из кирпичиков дня вчерашнего. Но у будущего свой строительный материал, своя конструкция и логика. Отчего же нельзя предположить, что именно нынче настал черед всему этому, что Земля вступила в новую эру, марсианскую?»

И как всегда бывало у Будушкина, он размышлял об одном вяло и отвлеченно, а параллельно у него созревала совершенно иная мысль, причем в четкой и ясной форме.

— Товарищи, — сказал он вдруг, — товарищи! Если действительно в Заборьевске появились марсиане, так почему их надо допрашивать в милиции? Ведь это же, скорее всего, наши собратья по разуму, с которыми следует установить дружеские отношения. Так, кстати, полагает и Айзек Азимов. Надо бы передать их в Академию наук, а до той поры в гостиницу, да в лучший номер.

— Очень правильно, молодой человек, — сказал Гудаутов, дотянувшись до Будушкина и поощрительно хлопая его по плечу. — И обязательно с ванной.

— А платить кто будет? — полюбопытствовала Лютикова.

— А я сам расплачусь. По-вашему, с Марса на Землю посылают без подъемных?

— Повременим с гостиницами! — вмешался Стенькин. — Сначала разберемся, с кем имеем дело. Может, эти субчики к нам с бластерами… — он заглянул в блокнот, — и фамагустами, а мы их в Академию наук.

Говоря это, младший лейтенант пристально вглядывался в Гудаутова и был готов при малейшем движении принять самые решительные меры. Но тот ничем себя не выдал, даже не шевельнулся, и взгляд его был по-прежнему безмятежен и добродушен.