Анестезиолог. Пока ты спал - Александр Евгеньевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И главное: в списке ни одной знакомой фамилии. В былые годы главврач ЦРБ автоматически избирался в районный совет вместе с секретарями райкома и директорами основных предприятий. Остальные депутатские места по разнарядке занимали представители нерушимого блока коммунистов и беспартийных. Но времена иные, за депутатское кресло даже поселкового уровня приходится вступать в жесткую схватку с соперниками. Надеемся, на этот раз обойдется без стрельбы и поджогов. Тут чисто шкурный интерес, работу свою мы любим, но лишняя нам не нужна.
Где-то в конце 90-х годов один из наших бывших главврачей решил пойти на выборы в местный совет. Но допустил ошибку, не заручившись поддержкой партии и даже своего ближайшего окружения. Поговаривали, что его больше интересовал вопрос получения депутатской неприкосновенности, но это все гнусные слухи, не имеющие под собой никаких оснований. Каждому было известно, что уголовное дело против него было сфабриковано конкурентами по политической борьбе. Как независимый кандидат главный врач начал предвыборную кампанию, напечатал листовки, лично раздавал календарики. На плакатах он изображался в белом халате, внимательно выслушивающим что-то в груди у пятилетней девочки. Подпись под фотографией говорила о какой-то вечной доброте. Правда, девчушка была в одежде, но это мелочь. Рядовой избиратель интересовался, порой спрашивая: «А что, разве наш главный врач – педиатр? При чем здесь ребенок на картинке?» Всем казалось, что он хирург. Приходилось отвечать, что да, по забытой врачебной специальности он хирург, и не просто хирург, а уролог. Естественно, в народе возникли пожелания увидеть изображение кандидата за родным делом, например при цистоскопии или при проведении иной урологической процедуры. И написать соответствующий лозунг. Выборы закончились для нашего главврача бесславно. Набрав три голоса, видимо, за него свой голос отдал, кроме жены, еще и шурин, директор местного кладбища, он отказался от дальнейшей политической борьбы и сосредоточился исключительно на административно-хозяйственной деятельности. За что и был вскоре снят с должности. Нет, не за какие-то финансовые нарушения, боже упаси, скорее за креативный подход к решению финансовых проблем больницы. Кормить больных надо, а в то время на каждого пациента в день выдавались два стакана кипятка и одна порция лапши «Доширак». Тогда один из этажей больницы, где находится ныне наша реанимация, был переоборудован в цех по производству пельменей. Говорят, пельмени были хорошие, не знаю, не пробовал. Больные тоже. Сейчас бывший главврач вынужден ездить на работу в город, в центр, где руководит весьма солидной конторой, часто мелькая в новостях по телевизору. Административный опыт оказался полезен, помог сохранить положительную плавучесть даже среди окружающей не тонущей субстанции.
* * *
Разговор в курилке, медсестры уговаривают свою подругу:
– Ну брось ты наконец этого козла, ну неужели не видишь, что он полный мудак. Толку от него, не работает, сама говоришь, раз в месяц придет, вялого погоняет и всё. А ты корми его, вари ему бульончик.
– Зато он хороший, не бьет…
Странно, думаю, обидно. Мужикам морды бить приходилось, порой даже увлекался, но в жизни не ударил ни одной женщины. Даже если она того заслуживала. И ни одна сволочь никогда про меня не сказала, что я хороший человек.
Обзор прессы
Порой читаешь в новостях о коррупции в здравоохранении, становится не по себе. Еще год-два, и тебе будет стыдно признаться, что ты тоже работаешь в медицине. За одно упоминание того, что ты врач и где-то еще работаешь, легко можно будет получить в морду. Придется скрывать, кто ты по профессии. Опыт у меня есть, опыт приобретен давно.
Вспоминаю начало 90-х, конец мая, утро. Еду в трамвае с работы. После дежурства приняли с коллегой по 150 миллилитров «Зубровки», отлакировали пивком. Мысль в голове одна – доехать до дома. Трамвай полупустой, мест много, но не сажусь, боюсь заснуть. Повис локтями на поручне, вокруг кисти намотал ремень от сумки, если засну стоя, сразу не свалюсь. Смотрю, сидит внизу девчушка, на вид лет 25, плачет. И такое горе у человека, что слез не скрывает. После Зубровки показалась очень даже симпатичной, покрашенных волос я сразу не заметил. Ну как тут не заговорить, я бываю добрый, а когда выпью, так даже очень. Опустился на сиденье спереди.
– Могу помочь?
– Нет, не можете.
– Не давайте попробую, хотите – поговорим? Могу развеселить. Я ушами шевелить умею, могу каждым по отдельности.
– Отстаньте от меня, о чем тут можно говорить?
– Ну не знаю, наверное, о чем-то можно.
Смотрю, в сумке у нее лежит солидная книга на французском, но догадаться не сложно, о чем. Что-то историческое, о средневековье. На обложке изображен средневековый замок, рыцарь с гоблинской внешностью, напоминающий Жана Рено в роли графа Годфруа де Монмирая из кинофильма «Пришельцы».
– Ну давайте поговорим о каролингах или меровингах, кто вам интереснее?
Смотрю, в глазах появился интерес, сопли прошли.
– А вы что, историк?
– Нет, я как видите, алкоголик, но почему бы не поговорить. Хотя, может быть, и историк, какую-нибудь веселую историю рассказать. Давайте я вам одну историю расскажу, только сначала вы скажите, что случилось? Почему плачем?
Все оказалось просто, девушка не так молода, как показалось на первый взгляд, а далеко за 30, доктор философских наук, доцент. Преподает философию и историю в военном училище. Зачем офицерам история, я тогда так и не понял. А зачем вообще философия и чем она занимается, кроме собственной истории, не знаю до сих пор. Весна, сессия, стресс не только для студентов.
– Вы представляете, что они мне ответили на экзамене? Что Карл Великий был первым королем Франции и первым, кто принял христианство. Вы можете себе такое представить? А про меровингов они
