Адепт и гадалка - Сергей Сергеев

"Новое оружие, сверхмощное, обладающее огромной разрушительной силой. Основным поражающим фактором является голубой огонь, энергия распада. Всё то, что создано искусственно человеком, и не имеет связи с Абсолютом, что не способно вбирать в себя, впитывать и аккумулировать электромагнитные силы вселенной, энергию космоса, распадается на молекулы и атомы, т. к. межмолекулярное и атомное притяжение изымается из их структуры. Распадается металл, текстиль, пластмасса, стекло. Свободная энергия собирается в огромный шар на месте, достигает критической плотности и возвращается обратно туда, откуда пришла. На месте распада объектов образуется новая материя — песок, и поглощает энергию, энергия уходит в песок, кучи песка, горы песка.

Поле боя. Наступают танки, бронетранспортёры, другая техника, солдаты в полной выкладке, авиация. Яркая голубая вспышка, буря. Голубой шар энергии растёт, выбрасывая в разные стороны голубые молнии, и высасывает на многие километры энергию покоя неживой материи. Техника начинает таять, как снег на солнце, обмундирование, оружие и снаряжение военных исчезает, распадается. Солдаты остаются голыми, ну прямо совсем, в том, в чём родила их мать. Они не могут понять, что произошло, осматривают себя и друг друга непонимающими и удивлёнными глазами и руками прикрывают свой срам. Нарастает оглушительный шорох, шар тает, вокруг сыпется песок. Гуманное оружие, направленное на обуздание агрессоров и захватчиков. Оружие защиты и воспитания, но не наказания и возмездия. Умное оружие, нет, скорее мудрое, и мы до него ещё не доросли".

"Однако странные фантазии, — оценил Андрей свои новые мыслеформы, — странные в утопической правильности. А возможно и нет, доктрина сдерживания — доктрина двойного стандарта. Изживём в своём сознании двойной стандарт, и придёт новая доктрина, доктрина воспитания, воспитания веры, любви и чистой правды". От такого анализа ему стало непривычно хорошо, и горечь разочарования, как неприятный осадок от той воспитательной аварии, неожиданно превратилась в тепло, мягко, волна за волной, растекаясь от сердца по всему организму.

Тем временем он покинул Пролетарский район и катил по широкой улице вдоль Волги. В проулках и тупиках, спускавшихся к берегу, между домами и строениями виднелась сама река, ещё скованная льдом, но уже потемневшим и местами покрытым огромными лужами и целыми озёрами живой воды. На их глади весенний ветер играл рябью и тосковал по хорошей волне. "Похоже, скоро загремит, — почувствовав речную свежесть в слегка приоткрытое правое окно, перенёсся в своих размышлениях Хрусталёв, — и я, как всегда, пропущу ледоход".

Действительно, проживая в городе на крупной реке уже более десяти лет, он всего один раз застал это удивительное явление. Каждый раз поражаясь, вот она подо льдом и подо льдом, и вдруг — открытая вода.

Он выполнил правый поворот и теперь уже спускался к набережной. Припарковался у дома Марии, выключил двигатель, но не спешил покидать салон. Через лобовое стекло и далее свободное пространство улицы виднелся бетонный парапет набережной, у стенки которого наблюдали за спящей рекой несколько человек. "Эти точно не пропустят, да и эти тоже, — и он поднял глаза на девятиэтажку, стоящую на другой стороне улицы, — не увидят, так услышат наверняка".

Андрей уже собирался открыть дверь, уже взялся левой рукой за ручку, но что-то остановило его, и это что-то он впервые охарактеризовал как мыслительный канал.

" Если вдруг человек ослепнет, то перестанет получать готовые образы, чужие и чуждые, знакомые и близкие, ласковые и греховные, но не перестанет думать. Он научится читать пальцами на ощупь или слушать тексты через аудиосистемы. Его размышления рождают образы в его сознании, и он их выпускает в мир для других. Искры бесчисленных монад проходят через него и преобразуются в цивильные и доступные образы, в коня корм, он не зря коптит землю. Он творец, он сподобится богу, маленький божок, берёт пример с Всевышнего, работает и создаёт, а не потребляет, смешивая хорошее и плохое, превращая всё в иное — дерьмо и спуская в преисподнюю, т. е. в унитаз.

Книга умрёт? Глупцы. Интернет — это открытая книга. Это книга на новом уровне, но и классический вариант никогда не умрёт — это интим, это закрытое твоё. Там, над страницами, должно зарождаться то, что хочет твоя душа. И не мозг, глаза, уши, руки, желудок диктуют правильные мысли, а душа".

"Странно, хоть записывай, слушаешь мыслетрансляцию, словно подключился к специальному каналу, — и он перевёл взгляд на запястье правой руки, браслет не был снят, — так это ты?!" Он открыл дверь и покинул салон, пристально рассматривая браслет, ожидая почему-то чуда, вдруг предмет заговорит.

Браслет естественно молчал, сверкая и переливаясь яркими отблесками, но и поток иных мыслей прекратился, а сердце радостно забилось, будто бы подтверждая: "Да, это так, ты угадал, ты понял, ты, наконец, постиг, что и вещи могут говорить, только нужно уметь их слушать".

"Залазь в карман — говорилка", — ласково и вслух произнёс Хрусталёв, опуская браслет в карман пиджака, и в тот же миг, устыдившись своих слов, посмотрел вокруг, пытаясь рассмотреть тех, кто мог услышать его слова. Но, не обнаружив никого, успокоился, захлопнув дверцу автомобиля и нажав на брелок сигнализации, двинулся к углу дома Марии.

Глава 15

Хрусталёв поднимался по лестнице вдоль розовых подъездных стен, в этом доме он лифтом не пользовался преднамеренно, желая каждый раз насытиться чистотой и порядком общественного помещения, чего не часто встретишь в других подобных местах. Вот только сейчас и здесь он начал составлять мысленный отчёт о проделанной работе, потому остановился между этажами у окна и, размышляя, залюбовался огромным кустом кротона в светлом пластиковом горшке под серый мрамор.

Куст не был стройным и высоким, как в цветочном магазине, а наоборот — раскидистым и шарообразным. Большие листья завораживали взгляд не только причудливой вытянутой формой, но и разной цветовой гаммой, вверху светло-зелёные с жёлтыми прожилками и крапинками, в средине уже темнее и сочнее, а внизу вообще тёмно-яркие и уже преимущественно бордового окраса.

Неожиданно для самого себя он просунул руку под листья и потрогал землю в горшке. Она была влажной. И тут он заметил мощный древовидный ствол, отпиленный на высоте приблизительно сорока сантиметров. От его основы по всей высоте отходили такие же древовидные отростки, но тоньше и чаще покрыты листьями, которые в своих окончаниях уже превращались в молодые и зелёные побеги. Вот они и создавали пышную кустистость.