Чужие дети - Джоанна Троллоп

— На Баррат-роуд?

— Да.

— Хорошо, мы будем рады. То есть, я буду рада.

— Я была на первой свадьбе, — сказала Карен. — Я видела всю их жизнь. Пусть у Надин были свои странности, но я понимала, что Мэт исчерпал запас терпения. И я могу понять, каково это для вас.

Джози посмотрела на нее в упор. Потом опустила глаза вниз, ее волосы упали вперед, наполовину закрыв лицо.

— Я просто посчитала, что могу взять на себя больше, чем делала раньше. Я была мачехой прежде, и силы небесные, это ужасно. Но сейчас все по-другому. И, пожалуй, даже еще хуже.

— Почему?

Джози медленно ответила:

— Потому что я люблю Мэта, как никогда не любила Тома.

Она провела велосипед мимо Карен, выкатила на дорогу, а затем коснулась ногой педали.

— Спасибо.

— Я позвоню вам, — сказала Карен. — И зайду.

Она смотрела, как Джози уезжает, склонившись над рулем, словно помогая велосипеду прибавить скорость. Что-то в этой склоненной спине заставило Карен вдруг почувствовать жалость к жене брата, как и к ее милому малышу тогда, на свадьбе. Понятно, что она действительно боролась, чтобы наладить и сохранить все. Но никто искренне не встал на сторону Джози. Приемные матери, — подумала Карен, — получают под свою опеку и защиту детей. И каждая думает, что дети замечательные, что у них было время сделать выбор, что раньше они не пытались наладить новые отношения. А Мэт всегда был хорошим отцом, брал на себя заботу, когда дети были совсем крошками. Вот у него и появился своеобразный недостаток объективности по отношению к ним. Он хотел защитить их от критики, потому что знал, через что им предстоит пройти при Надин в качестве матери.

Эта черта характера Мэтью должна лишить его способности увидеть, как тяжело приходится Джози, особенно, когда он был приветлив с ее малышом. Ведь каждый сказал бы, что Мэт — хороший отчим.

Карен вздохнула. Кажется, каждый ожидает так много от женщин, что это доводит до бешенства. И при всем при том так мало ожидается от мужчин, — а от этого бешенство становится еще сильнее.

Она подтянула сумку на плече. Бывают времена, — размышляла Карен, — когда одиночество кажется даже не счастьем, но единственным способом сохранить разум.

Джози сидела у бордюра возле школы, где учился Руфус, прислонившись спиной к проволочной сетке забора детской площадки. Классная руководительница ее сына попросила подождать внутри, но мать отказалась. Лучше подождать снаружи на открытом воздухе.

— Это очень важно, — сказала классная руководительница. — Я просто хочу очень серьезно поговорить по поводу Руфуса. В первый раз он нагрубил учительнице. Нужно, чтобы он понял, выполнив для нее небольшое поручение после занятий, что подобное поведение недопустимо.

Руфус, как выяснила Джози, назвал свою учительницу «глупой коровой». Это произошло после того, как он трижды получил замечание в классе за нарушения дисциплины. Мальчик отвлекал внимание соседа во время спокойного урока, на котором они изучали природу электрического тока. Он не обратил внимания на замечания.

А потом, когда Руфусу сказали, что придется остаться после школы в качестве наказания и примера другим, он закричал: «Вы не можете меня заставить, глупая корова!» Его задержали на полчаса, заставив выполнить задание директора для учительницы, которой он нагрубил.

— Пожалуйста, заходите, миссис Митчелл. Присаживайтесь в приемной.

Джози покачала головой:

— Благодарю вас. Я лучше побуду снаружи.

— Могу я попросить кого-нибудь принести вам чашку чая?

— Нет — нет, спасибо. Со мной все в порядке. Я просто подожду его.

Она закинула голову назад, облокотившись о проволочный забор, и закрыла глаза. Джози испытывала такую печаль из-за сына, что проще было заплакать. Но она не могла этого сделать, словно печаль проникла глубже и оказалась слишком темной и тяжелой, чтобы позволить заглушить себя так легко. Бедный Руфус, бедный маленький Руфус! Он живет в доме, где происходят или назревают постоянные ссоры, где сейчас скандалы — почти ежедневное событие. Кажется, что у всех в этом доме есть злая привычка обзывать друг друга разными прозвищами. И каждый намерен жить в такой обстановке до конца.

Мальчик должен был приноравливаться ко всему, словно от этого зависело истинное выживание в их доме. То, что Руфус сегодня сорвался, на самом деле не удивило Джози. Она знала, что должна объяснить этим милым женщинам, которые преподавали ему, какова нынешняя обстановка на Баррат-роуд, и почему это произвело на ее сына столь плохое впечатление. Ведь обычно он жил в относительно спокойном и цивилизованном мире единственного ребенка.

Но Джози не могла ничего объяснить, пока ей самой не станет немного лучше. Тогда ничто даже ее послушный и покладистый мальчик, не сможет преподнести сюрприз.

Она слегка повернула голову, чтобы подставить лицо теплым солнечным лучам. Как можно чему-то удивляться, если не далее как вчера пришлось самой ударить Бекки?

Не следует так думать. Даже за долю секунды до скандала Джози не осознавала, что делает. Она никогда не думала, что ударит кого-нибудь. Но наступил момент — ужасный, не поддающийся контролю, накаленный яростью. Там, в комнате Бекки, Джози была буквально вне себя от гнева и собиралась сделать что-то дикое. И — сделала, встав на сторону хаоса.

Джози ракетой влетела в комнату Бекки и сильно ударила ее по голове.

Вечер не предвещал ничего хорошего. Мэтью, понимая возрастающее напряжение, объявил, что забирает Джози на час в кабачок на непримечательном маленьком канале в Седжбери. В конце концов, куда угодно, только прочь из дома, «от вас, негодяев». Потом все как один возразили, а Бекки отказалась остаться сидеть с младшими детьми.

Отец приводил доводы, Бекки кричала, и Мэтью, к глубокому неодобрению Джози и оскорблению остальных детей, согласился заплатить ей. Потом они бранились из-за этого всю дорогу в паб и когда пришли туда, обнаружили, что хорошая погода собрала целые орды людей возле кабачка. Публика прогуливалась по дорожке вдоль канала. Джози сказала, что она подождет снаружи.

— Нет, — сказал Мэтью. — Нет. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Он потащил ее за руку, втолкнул в паб и провел через толпу к стойке. Он решительно улыбался во весь рот, как бы показывая жене, что совершенно позабыл об эпизоде с детьми и хочет насладиться от души. Пока они стояли, облокотившись о стойку в ожидании бармена, Мэт вступил в бесцельный разговор с грузным мужчиной среднего возраста, взгромоздившимся на высокую табуретку и пытавшимся подцепить пару девушек в коротеньких наполовину открытых платьях. Девочкам на вид было лет четырнадцать, они неуклюже курили — поспешно и неопытно.