Худой мужчина. Окружной прокурор действует - Хэммет Дэшилл

Селби подождал, пока она закончит говорить, затем сказал спокойно:

— Это не поможет, Лейси.

Лейси был по-прежнему агрессивен;

— Мне наплевать, поможет это или нет. Я полагаюсь на интуицию Тельмы. Она меня просит не отвечать, значит, я не буду отвечать.

— Ну что ж, — сказал Селби, — это осложняет ситуацию — для вас.

Лейси пожал плечами, затем, спустя секунду, произнес:

— Вы держитесь довольно властно, Селби. Смотрите, как бы ситуация не осложнилась для вас.

Помощник шерифа нервно заерзал.

— Послушай, Джим, — сказал он, — если тут действительно убийство и ты к нему не причастен, а обстоятельства складываются так, что на тебя падает тень, то тебе лучше говорить. Эта история попадет в газеты и разойдется по всей стране, а ведь первое впечатление обычно оказывается самым сильным и влияет на окончательные выводы. Если ты откажешься отвечать на вопросы, это будет выглядеть очень плохо.

— Пожалуйста, Джимми, — проговорила Тельма Берк почти со слезами в голосе, — не дай им уговорить тебя…

— Не дам, — перебил ее Лейси. — Не беспокойся об этом, Тельма. Я буду нем как рыба, Бак.

Селби спокойно сказал:

— У меня еще нет достаточного количества фактов, чтобы сформировать окончательное мнение о том, что случилось, но есть веские причины считать, что совершено преднамеренное, дьявольски хитроумно разработанное убийство. Я имею все основания полагать, что косвенные улики свяжут Вас так или иначе с этим убийством или с некоторыми событиями, непосредственно предшествовавшими ему. Предупреждаю, что любой отказ отвечать на вопросы набрасывает зловещую тень подозрения на все действия, которые вы совершили вечером и ночью в прошлый вторник.

— Ну ладно, — сказал Лейси, — я выслушал вашу речь, теперь произнесу свою. Я имею право на присутствие адвоката, когда даю показания. Я не вижу адвоката. Я ничего не буду говорить.

Селби повернулся к миссис Берк:

— А вы?

Она расправила плечи. По-прежнему стоя возле стула Лейси, она ответила:

— Я буду отвечать. Это дело касается исключительно меня. Я не хочу, чтобы Джима в него вовлекли.

— Лучший для него способ не быть вовлеченным в это дело, — заметил Селби, — это объяснить, чем он связан с происшедшим. Как только он это сделает, мы оставим его в покое — если его объяснение нас удовлетворит. Если ему это не удастся, он попадет в такое же болото, как и вы, и могу сказать, что оно довольно глубокое.

— Послушай, Джим, — сказал помощник шерифа с опасением в голосе, — это нехорошее дело. Давай выйдем во дворик прогуляться и поболтаем минутки три-четыре.

— Не ходи, — сказал Тельма Берк.

Лейси не пошевелился.

— Я уже сказал все, что собирался, — проговорил он спокойно. — Я не буду отвечать ни на какие вопросы.

— Вы дадите мне рассказать, что произошло? — спросила Тельма Берк.

Селби кивнул:

— Рассказывайте, но помните, что мы ведем расследование по делу об убийстве и все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

— Вы знаете, кого убили?

— Нет.

Она сказала:

— Честно, мистер Селби, все это не имеет никакого отношения к убийству. Это исключительно личное дело. Джим и я когда-то были мужем и женой. Я была глупа, упряма и нетерпелива. Я слишком многого хотела от мужчины и, недостаточно зная мужскую натуру, не прощала мелких недостатков. Джим был чудесным мужем, но я была маленькой дурочкой, и у меня не хватило ума, чтобы понять это. У нас обоих были горячие головы. И я ушла от него. Мы разошлись, и я вышла замуж за Джона Берка.

Как только с Джона Берка сошла позолота, я поняла, что под позолотой — простая медь. Он был весь отполированный и сверкающий, но это было накладное золото.

Тогда я поняла, что Джим Лейси был из чистого золота… Он был настоящим, а Джон Берк — поддельным. Он был правдив, а Джон Берк — лжив, единственное, чего не хватало Джиму Лейси, так это полировки, которая привлекла меня в Джоне.

— Почему вы не ушли от Джона Берка? — спросил Селби.

— Я собиралась, — сказала сна, — а потом обнаружила… — Она глубоко вздохнула, встретилась с Селби взглядом и сказала спокойно: — Я обнаружила, что у меня будет ребенок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А потом?

— А потом я решила, что останусь с Берком. Примерно в это время я прочитала в журнале статью, автор которой, женщина, утверждала, что замужняя жизнь подобна карьере и семейное благополучие во многом зависит от женщины, что, применяя такт и ум, женщина может сохранить любой брак и это является долгом женщины, если в семье есть дети. Дальше в статье говорилось, как ужасно для ребенка отсутствие в семье отца, и я попала под влияние этой статьи.

— Теперь вы в это не верите?

— Конечно, нет. Для ребенка в тысячу раз лучше совсем не иметь отца, чем жить с двуличным, эгоистичным, лживым, скандальным человеком, который на правах отца и главы семьи формирует его характер.

— Должен ли я понимать это так, что ваш муж Джон Берк отвечает этому описанию?

— До мельчайших подробностей, — сказала она.

— Где Джон сейчас?

— Не знаю. Он уехал и оставил меня с ребенком.

Глаза Селби сузились.

— И оставил свою работу?

— Да.

— И у него была недостача?

— Конечно, нет, — сказала она с ударением. — При всех своих недостатках Джон Берк не занимается присвоением чужих денег. Он эгоистичен и невнимателен к другим. У него мелкая натура, и он думает только о себе. Он во многих отношениях скотина. Он не умеет обходиться с людьми и не имеет представления, как обращаться с женщиной. Он никуда не годится как муж и представляет угрозу как отец. Но он честен.

— Вы, кажется, совершенно уверены в его честности?

— Да, — ответила она с вызовом.

— А почему вы так уверены? — спросил Селби.

Она вдруг замолчала, затем сказала голосом, в котором уже не было прежней уверенности:

— Потому что я его хорошо знаю.

Тут вмешался Лейси:

— Послушайте, Селби, мне кажется, вы заходите слишком далеко. Я думаю, что этой женщине нужен адвокат.

— Почему?

— Потому что вы обвиняете ее в убийстве.

— Обвиняю ее? — изумился Селби. — Что навело вас на эту мысль, мистер Лейси?

— Вы практически сказали это.

— Я сказал, что расследую дело об убийстве. Похоже, что косвенные улики указывают…

— О, Джим, — перебила его Тельма Берк, — пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не вмешивайся. Я знаю, что делаю. Разве ты не видишь, что этот человек умен? Он нарочно вовлекает тебя в спор, чтобы заставить проговориться. Предоставь говорить мне. За это отвечаю я.

— Мне не нравится, что он тебе угрожает, — сказал Лейси.

— Тут ничего не поделаешь, Джим. Он представитель закона.

— Ну и что? — возразил Лейси. — Пойди и поговори с адвокатом, который знает закон. А тогда уж мы выясним, представителем чего является этот человек, что он может делать и чего не может. Мне кажется, что он пытается раскинуть слишком широкую сеть.

— Но, Джим, — упорствовала она, — это абсурд! Мне нечего скрывать. — Она повернулась к Селби и сказала: — Я вполне могу сделать чистосердечное признание, мистер Селби. Я пыталась сохранить брак с Джоном Берком. Выяснилось, что это невозможно. Предел наступил, когда Джон пригрозил убить меня и ребенка — а он как раз тот безмозглый, эмоциональный, эгоистичный тип, который запросто может привести угрозу в исполнение. Это меня испугало. Он начал носить пистолет — несколько дней назад он показал его мне. А потом я прочитала в газете о каком-то мужчине, который убил свою жену и ребенка в припадке ревности… И… ну и решила, что уйду от него.

— А почему, собственно, он собирался вас убить? — спросил Селби.

— Ревность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— К кому он ревновал? Она показала на Лейси.

— Лейси навещал вас? — спросил Селби.

— Нет, — быстро ответила она. — Я думаю, Джим даже не знал, где я, но Джон чувствовал, что я до сих пор люблю Джима, и это приводило его в ярость. Он делил со мной постель, однако я думаю, что любящий мужчина не может обращаться с женщиной так, как он обращался со мной.