В ловушке лжи - Мария Андреевна Владыкина

страшное в моей жизни была не авария, где я мог умереть, а остаться без вас. Зачем мне это одному? Но всё, что я могу тебе предложить сейчас, это обещание, что такого больше никогда не повторится.

- Мне страшно, Егор, – тяжелая капля слёз упала на мою руку, которую всё ещё держал Егор, и на которую я сейчас смотрела. – Если всё снова станет как раньше, и опять случится что-то подобное… я не знаю, переживу ли это во второй раз.

- Я не прошу тебя простить меня. Я прошу дать мне ещё шанс, чтобы я смог доказать. Оказывается, всё, что мне надо в жизни, это просыпаться по утрам и видеть рядом твою улыбку. Вместе завтракать, заботиться о нашем сыне. Обнимать тебя во время трудных моментов, засыпая, чувствовать твоё тепло у себя под боком. Я прошу тебя, Лера, давай попробуем ещё раз?

Я подняла голову на Егора и посмотрела прямо в любимые глаза.

Мне стоило давно честно себе признаться, что я и сама без него не могу.

И я это сделала. Просто прижалась к нему всем своим телом и крепко обняла, окончательно разрыдавшись. А Егор… он целовал меня везде, где доставали его губы: в макушку, лицо, руки, шею.

- Ну что, помирились всё-таки? – услышали мы голос от двери, и вместе повернулись на звук.

В дверях кухни стоял Слава и с надеждой смотрел на обнимающихся нас.

Егор не стал отвечать за двоих, а тоже посмотрел на меня, чтобы я приняла окончательное решение.

Я хлюпнула носом, вытерла тыльной стороной ладони лицо, которое было всё в слезах, и утвердительно кивнула головой.

- Кажется, помирились.

Слава бросился к нам, тоже встал на колени, и мы все втроём обнимались ещё какое-то время.

Вот так и воссоединилась вновь наша семья. Мы сидели на полу, разговаривали, обнимались и плакали. Мокрые, в осколках разбитого стекла, но такие счастливые, что, наверное, лучше было и не придумать.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Эпилог

Год спустя

Мы стояли с Егором за спиной Славы, который нервно сминал ладони кистей, сидя за компьютером.

- Всё, двенадцать, должны были опубликовать… – притихшим голосом сказал сын.

Полгода назад он заявил нам о своём желании выйти в своих занятиях футболом на новый уровень. Сам нашел футбольный клуб, в котором хотел бы заниматься, и подал заявку на участие в отборе. Мы его, конечно же, поддержали.

Единственное, что меня пугало, так это то, что в том случае, если его возьмут, ему придётся переехать. Для того, чтобы заниматься, пришлось бы поступить в интернат с проживанием, где мальчики тренируются, учатся и живут.

Мы уже ездили туда все вместе, там были отличные условия и перспективы, нас убедили, что мальчишки после такого количества времени, которое они проводят вместе, становятся настоящей семьей, и действительно большой процент их выпускников попадали после окончания обучения в крупные футбольные клубы, но моё материнское сердце обливалось слезами.

Мне казалось, что он всё такой же, мой маленький милый мальчик, мой сынок, и так тяжело было его отпускать в этот большой мир. Я пока слабо представляла, как он будет жить не с нами.

Сегодня на сайте интерната публиковали списки поступивших по итогам отборочных испытаний, которые прошли месяц назад.

- Ну, давай, открывай, – положил Славе руку на плечо Егор и легонько сжал.

Он не показывал это, но я видела, как он переживал за сына. Вчера вечером, когда мы готовились ко сну, Егор даже предложил мне в случае, если Слава поступит, купить ещё одну квартиру или дом рядом с его интернатом, чтобы ездить к нему каждый день, и чтобы у него была возможность оставаться дома хотя бы на выходных.

Кажется, он в своей тревожности переплюнул даже меня.

Мы все втроём замерли, пока грузился сайт. На главной странице действительно была опубликована новость со списками поступивших, куда и нажал сын.

- Прошел… - сначала шепотом сказал он и повернулся к нам, поочередно заглядывая в наши лица. То в моё, то в Егора. – Прошёл! – вскочил он и кинулся в мои объятия.

К нам подключился муж, и мы все втроём обнимались, разделяя радость сына.

Я испытывала такую гамму чувств, что не знала даже, как описать. Это были одновременно радость, гордость за сына, легкая грусть от понимания, что его всё же придётся отпустить…

- Мам, ну ты чего, опять плачешь? – прижался крепче ко мне Слава.

- Это всё гормоны, – махнула я на него рукой, улыбаясь сквозь слёзы. – Просто мне будет не по себе, что тебя не будет дома.

- Да ладно вам, знаю я ваш план. Я вон только собрался от вас съехать, как вы тут же нового ребёнка себе заделали! Вам сейчас вообще не до меня будет, – улыбнулся Слава, и мы с Егором рассмеялись. Это была сейчас наша любимая семейная шутка.

Так получилось, что я действительно была сейчас беременна. И узнали мы о моей беременности примерно в то же время, когда Слава сообщил нам, что хочет учиться в своём футбольном интернате.

Я была уже на седьмом месяце, и рожать мне предстояло осенью. Вот сын и прикалывался над нами, что мы рожаем себе его заменителя. Хотя на самом деле он, конечно, говорил не всерьез. Он очень обрадовался, когда мы сообщили ему эту радостную новость, что у него появится братик или сестричка.

Конечно, он хотел, чтобы родился мальчик, даже уже рассказывал, как будет тренировать его и тоже сделает футболистом, но последнее УЗИ показало, что мы ждём дочку. Так что план Славы пришлось немного скорректировать. Хотя он всё ещё не оставлял надежд, говоря про женскую сборную по футболу.

К слову, когда я заявилась в суд со своим беременным животом, Кирилл и Катя чуть не подавились от злости. Суд над ними растянулся, и на последнем заседании уже было никак не скрыть моё положение. Думаю, что они поняли, что их план не удался.

Всех троих посадили в тюрьму на разные сроки. После последнего суда я не слышала ничего ни про одного из них. Хотя, насколько я знала, Егор наводил какие-то справки, но не стала ничего расспрашивать. Мне больше не хотелось, чтобы эти люди даже мысленно хоть как-то присутствовали в моей жизни.

- Ну ладно, думаю, что раз тут такие новости, то сегодня пусть будет день отличных новостей, – как-то загадочно улыбнулся Егор.

-