Ангел-мститель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для начала она запретила мне даже словом о радостном событии обмолвиться — подходящего момента нужно, понимаешь ли, дождаться. Вот и пришлось мне нехотя поддерживать разговор о машинах — еще неделю назад он был бы как нельзя кстати, а сейчас мне казалось, что все эти муки выбора отошли в невероятно далекое прошлое. И подходящим оказался именно тот момент, когда она уединилась с матерью на кухне.
И ладно бы еще предупредила меня: она матери сообщает, я — отцу… Но она вышла из столовой, даже не глянув на меня, и, растерявшись, я продолжал молча кивать, пока Сергей Иванович делился со мной опытом вождения машины. Тоже дело важное — ничего не скажешь, но не настолько! И уж точно не сейчас…
Одним словом, списали меня в публику. Причем в ту ее часть, которую приглашают на премьеру из приличия и сразу же отправляют в бар вино пить — чтобы не мешала истинным знатокам по достоинству оценить разворачивающиеся на сцене события. Вино оказало на меня обычное действие: мысли разбежались в разные стороны, а на язык полезли всякие фразы о том, что я — в отличие от Сергея Ивановича — вовсе не намерен дело воспитания детей на плечи жены сбрасывать. Еле сдержался — только потому, что напряженно прислушивался к тому, что происходит на женской половине стола. Как я и думал — там деловой разговор идет! Придется вечером выпытывать — и опять мягкостью и убеждением, черт бы их всех побрал!
Вечером, правда, выяснилось, что Татьяне тоже ход развития событий не понравился. Она бы предпочла, чтобы Людмила Викторовна со мной беседу вела. Так я же только за! Я ей сам завтра позвоню…
Опять нельзя! А что мне вообще можно?!
Во всем, что произошло дальше, у меня есть только одно оправдание: чувство разочарования, растерянности и собственной неполноценности вступило в преступный сговор с коварно подсунутым мне вином и смело защитные барьеры осторожности, воздвигнутым тяжким опытом общения с Татьяной. В отчаянии я честно признался ей, что совершенно не готов к сложившейся ситуации, и попросил (сам!) направить мои действия в нужное ей русло…
Ее реакцию, я думаю, нетрудно себе представить. Советоваться ни с кем не нужно. Приставать к ней не нужно. Трястись над ней не нужно. Нервировать ее не нужно. Ничего не нужно.
Нет, что-то все-таки нужно — бабушке-соседке помочь. Дабы воцарила вокруг нас теплая, дружественная атмосфера — пока я за бабулю в магазин бегаю, она Татьяну за это душевно благодарит.
И главное, отказаться я уже не мог — Татьяна мне накануне прецедент организовала.
На самом деле, я был бы совсем не против — машина ведь продукты из магазина везет: чуть больше, чуть меньше — какая разница. Если бы речь шла только о тех случаях, когда мы и сами за покупками отправлялись.
Бабушка, однако, без малейших колебаний поверила нам на слово, что машине все равно, сколько чего везти, и главное — как часто. После чего я — как-то незаметно для себя — сделался практически ежедневным посетителем самой крупной торговой точки в нашем районе. Одно хорошо — продавщицы с кассиршами стали здороваться со мной с уважительной приветливостью. Откуда же им знать, что я не домой все это тащу!
Скрипя зубами в полной уверенности, что в мое отсутствие бабушка пичкает Татьяну именно теми поучениями, которые мне намного больше нужны, я любезно раскланивался со знакомыми уже работниками торговой сети и со всех ног мчался домой в надежде, что мне хоть какие-то крохи неуловимой человеческой мудрости перепадут.
И однажды-таки дождался!
В тот вечер бабушка решила воплотить свою благодарность во вполне материальный пирог. Судя по запаху, с луком. Я запаниковал — в доме пища неизвестного происхождения! Я уже давно полностью отстранил Татьяну от приготовления еды, религиозно следуя скудным рекомендациям по необходимому ей рациону, выжатым из Тоши. А тут — кто его знает, что бабуля в этот пирог напихала! Я принялся лихорадочно подмигивать Татьяне, скашивая одновременно глаза в сторону соседского угощения — чтобы не смела к нему даже притрагиваться, пока я сам его не попробую.
В этот момент прозвенел звонок — приехала Людмила Викторовна.
Сначала я обрадовался — вот и еще один доброволец на дегустацию незнакомого продукта питания появился. Потом снова почувствовал себя лишним — на этот раз в своем собственном доме, но зато на пару с Татьяной. Потом о Татьяне вспомнили…. и я запутался в клубке самых разнообразных чувств.
С чего это она опять раскомандовалась? Вроде, договорились уже, что теперь у Татьяны есть, кому ответственность за нее нести. Знать бы только, как ее сейчас нести… Хм, мысль обратиться к опытному профессионалу мне и самому в голову приходила… И, зная требовательность Людмилы Викторовны, можно не сомневаться, что этот профессионал вполне достоин доверия. И очень хорошо, что она вместе с Татьяной на прием пойдет — она-то уж точно ничего не упустит, а я могу и незримо поприсутствовать. Подумаешь, перенесу консультацию — в первый раз, что ли. А вот дома я точно никому другому присматривать за Татьяной не позволю!
Когда мы остались одни, я, воодушевившись первым прорывом из болота незнания, приступил к своим непосредственным обязанностям и начал мягко убеждать Татьяну в том, что в важном деле нужно уметь правильно расставлять приоритеты, что самостоятельность ради самостоятельности переходит в неоправданную самонадеянность, что я и сам никогда не стыдился склонить ухо к более знающим…
Внушил. Слава Богу — хоть в этом я все еще на высоте! Успешно восстановив слегка пошатнувшееся самоуважение, я с нетерпением стал ждать первой в этой жизни встречи с врачом.
Когда мы туда, наконец, попали, мне потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться. Как-то отвык я уже уворачиваться! Хорошо хоть днем ехали, когда народу в транспорте поменьше — не мог же я по старинке в маршрутке материализоваться. И в кабинет еле протиснулся — с этой привычкой Людмилы Викторовны решительно дверь за собой захлопывать. И там, пока в себя пришел, доктор с Татьяной уже в смотровой скрылись — опять пришлось в полном молчании предметом интерьера в углу стоять, плакаты на стенах рассматривать. От всех этих отклонений, на них изображенных, у меня мороз по коже пошел… Господи, чего же этот доктор ее так долго осматривает?
Как только он вернулся, я сразу же убедился в его глубоких познаниях. Не знаю, как он там в институте учился,
