Неос Венд - Копытин Фёдор

Далёкий взрыв астероида знаменовал скорый приход малого флота врага. Экзоскелеты одни за другими стали выпрыгивать из подорванного космического корабля. Последним выпрыгнул лидер, попутно свернув шею антропоморфу, которого решили не добивать. Он не был таким добрым. Мрази, что перебили 70.000 людей просто забавы ради, должны сдохнуть. Его красно-белый боевой мини-мех выскочил ровно тогда, когда в то место прилетел высоко-энергетический лазер крупного калибра с непонятной взрывной силой. Теперь каждый боец сам за себя. При подобном отступлении был велик шанс умереть.

* * *

— Всем, я на точке сбора. Всё чисто, подкатывайте. — кинул в рацию лидер группы.

С соседних астероидов стали выпрыгивать маленькие мехи и подтягиваться к командиру. Все девять экзоскелетов были здесь, что уже говорило об удачном сегодняшнем рейде. Каждый по очереди стал отодвигать защитную заслонку своей головы и показывать лицо через стекло внутреннего скафандра. Последний член группы открыл своё лицо, которое оказалось вполне человеческое, повернулся к каждому, дабы те рассмотрели, и закрылся бронёй обратно.

— Всё, погнали на базу. — сказал командир.

Три боевых экзоскелета собрались в одном месте, позади них были все остальные с ресурсами.

— Аурус, хватит по сторонам озираться. Если до сих пор ничего не произошло, то сейчас так же будет спокойно. Давай в строй.

Отколовшийся экзоскелет вернулся в строй и колонна двинулась вперёд. И вдруг у заднего из руки вылез тепловой резак антропоморфов. Он замахнулся им и резко атаковал переднего бойца, что присоединился последним. Однако раскалённый металл не достал брони мини-меха. Развернувшись, боец правым хуком дизориентировал оппонента с тепловым резаком, выбил его из ослабевшей хватки и уже почти прикончил врага. И тут в него влетел второй экзоскелет. Резак сменил траекторию и рубанул руку вместо шеи. Раненый боец дёрнулся и начал отступать, попутно зажимая рану, что в космосе становилась смертельной.

— Габер, назад! — крикнул четвёртый боец в экзоскелете и ринулся на помощь своему товарищу, что сцепился с противником на тепловых резаках.

Бой завязался нешуточный. Сражаться в открытом космосе и так было нереально трудно, а тут ещё и с противником, специально заточенным под такое. Четвёртый влетел во врага с двух ног, заблокировал двойную атаку и мощнейшим джебом отправил оппонента в полёт прямо на тепловой резак своего командира. Острое двойное лезвие проплавило тело насквозь. В вакуум стала литься синяя вскипающая кровь антропоморфа.

— Красава, Абел. — похвалил командир своего бойца, вытаскивая из тела врага тепловой резак.

— Ты тоже, Таум. Габер, как рука? — спросил по общему каналу связи Абел своего товарища, которому резанули экзоскелет в районе верхней конечности.

— Кабзда руке. — сдавленно ответил тот. — Нет у меня её больше.

Как и не было больше Ауруса. Таумиэль в последний раз посмотрел на разорванный скафандр некогда живого друга, в котором теперь был мёртвый антропоморф. Эти мрази проворачивали подобное невероятное количество раз. Именно из-за таких фокусов все крупные бункеры вскрывались как консервные банки. Именно поэтому часто вся точка сопротивления находилась в поясе астероидов и стиралась до основания.

Таумиэль повернулся к экзоскелету своего лучшего друга Абела. Тот стоял и смотрел чётко на него. Таум подлетел поближе.

— Таум, это бан. Это полный шах и мат. Ты понимаешь это? — спросил по отдельному каналу Абел.

— Да, понимаю. — угрюмо ответил Таумиэль.

— Что мы будем делать? У нас из двухсот опытных бойцов остались только ты и я. Ещё есть Габер, но далеко не факт, что он сможет вернуться в строй без нормального протеза. Мы больше не в состоянии добывать ресурсы для исследований Диамонда и его команды. Это бан.

— Абел. — твёрдо сказал Таумиэль. — У нас нет другого выбора. Значит нам придётся так штурмовать транспортники. Наберём добровольцев и завалим поле битвы трупами. Иначе мы все умрём. Скоро антропоморфы начнут зачистку соседнего сектора пояса астероидов. Через три недели настанет наш черёд. Мы не сможем сбежать. Весь газовый гигант в их плотной блокаде. — тут механизированная рука Абела схватила Таумиэля за плечо.

— Не нужно заваливать всё трупами. Я один буду добывать ресурсы, а ты с командой будешь таскать их.

— Ты больной? — в сердцах спросил Таум. — Ты можешь умереть. А вдруг вместо тебя в очередной раз прилетит антропоморф? Я не могу с уверенностью сказать, что затащу в битве один на один.

— Я затащу. — твёрдо сказал Абел. — Ты ведь меня знаешь, я этим тварям свой экзоскелет не отдам так просто. Чтобы всё было чётко, заложишь в меня сверх-энергетическую с дистанционным детонатором.

Вот такой он был, этот человек с именем Абел Допенгаус. Бесстрашный, невозмутимый, неоспоримый. Он был богом войны. Таумиэль не представлял, насколько нужно быть сильным духом, чтобы идти на такое. Ведь думать, что ты способен так же, не значит сделать. А вот Абел не думал, он делал. Таум слышал, что на другом фронте есть некие братья Браунеки, что так же назывались богами войны. Но эта точка сопротивления была за семь секторов от них. Да и не знал Таумиэль этих Браунеков в лицо, а вот Абела знал.

* * *

Резко проснувшись ото сна, Таумиэль вскочил с кровати, готовый к бою. Сознание наконец также пробудилось, и Таум успокоился. Вот так всегда. Каждую ночь, когда ему что-то снится, он просыпается в поту и боевой панике. Абел… Этот человек никогда не испытывал подобного. Абел был другим. Пусть Таумиэль и был всегда равен ему по силе и способностям, но он-то всё прекрасно понимал, что в битве уступит Абелу просто потому, что Таум человек и тоже не хочет умирать. А вот Абел Допенгаус никогда не боялся смерти, прыгал в пекло и возвращался всем смертям назло. Да, за войну с антропоморфами Таумиэль спас жизнь Абелу раз двадцать точно, но он никогда бы не смог повторить те подвиги своего товарища. Именно этот фактор, наверное, и повлиял, когда Абел получил бессмертие. И всё-таки как же он теперь мешал где-то глубоко в душе Таумиэля. Таум неожиданно вслух сказал: «Может, стоило оставить его тогда? Сейчас бы в Неос Венде точно был один лидер.» И сразу мысли сожглись в праведном пламени уважения и памяти тех дней. Нет, такие мысли не достойны существовать. Пусть с Абелом Таумиэль уже