Адепты стужи - Александр Маркьянов

Последний раз так хреново мне было несколько лет назад — когда нас выбросили в Финский залив с вертолета, причем за несколько километров от берега. Добирайся до места построения как знаешь — но перед тем как добираться — надо тупо догрести до твердой поверхности. Это по майской воде. Преподаватели нам рассказывали как во время таких вот испытаний от переохлаждения и переутомления умирали люди. Не знаю — правду они говорили или врали. Сейчас, на тридцать третий час пребывания в воде — нежаркой, кстати, несмотря на лето — мне начало казаться что это правда…

Грею, наверное, было еще хуже.

Как бы то ни было — следует признать, что Скотланд-Ярд работать умеет. Особенно в полупустом городе и особенно когда приспичит.

Перекрыты все улицы — патрули на каждом углу, в том числе военные. Проверяют документы — сплошняком, у всех мало-мальски подходящих под ориентировки. Помимо этого — за городом наблюдают полицейские вертолеты и не просто наблюдают — на них установлены камеры, идет сплошной анализ потока информации с вертолетных камер и с камер наружного наблюдения, которыми утыкан весь Лондон. Просто удивительно — как снайпер до сих пор не попался при таких мерах безопасности. Ну, ладно под ориентировку он не подходит — но ведь уходить после выстрела он как то должен и винтовку транспортировать — тоже должен. Понятно — наверху его кто-то прикрывает — но не все же полицейские до рядового состава?

И тем не менее — эта мразь как то передвигается по городу. С винтовкой. И стреляет.

Узнать бы как… Хотя какое тут узнать — ноги бы унести.

Как и любой старой постройки город Лондон изобилует подземными пустотами, то на чем он стоит похоже на швейцарский сыр. Старые подвалы, линии метро, канализация, старые тайные ходы, которых немало нарыли в средневековье. Мы шли наугад, имея только одну цель — выбраться к Темзе. Вода — это спасение, спасение всегда приходит с воды. Запросто можно было бы заблудиться и сгинуть — подземные ходы изобилуют опасностями. Но все-таки мы вышли…

Вышли к Темзе, перед тем как бултыхнуться в грязную вонючую воду подобно канализационной крысе — я передал условное сообщение. Несколько внешне ничего не значащих слов. И теперь — оставалось только ждать…

Темза также патрулировалась полицейскими катерами — эта река всегда довольно хорошо охранялась, учитывая что многие важные здания, в том числе и здание секретной разведслужбы находятся на самом берегу. То и дело по реке проплывали небольшие, с мигалками катера — просто лодки RHIB с жестким днищем и надстройкой, лучи прожекторов жадно шарили по лениво текущей мутной, вонючей воде. Впрочем, опасность эти катера для меня будут представлять, только если я совершу ошибку, причем грубую — например, буду в них стрелять. Для того, чтобы представлять для боевого пловца реальную опасность они должны бросать в воду гранаты — а полиция этого делать не имеет права.

С наступлением вечера — как только закончился рабочий день — мы переместились ближе к верфям. В Лондоне — на самой границе большого Лондона, но все-таки в Лондоне, располагались несколько верфей, на которых строились дорогие яхты. Это считалось престижным. Вот там мы и укрылись — до сигнала…

Сигнала…

Непонятно было с сигналом. Рации у меня не было, а если бы и была — я бы не рискнул выйти на связь. Любой непонятный радиовсплеск засекут очень быстро и… пиши пропало. Телефон… вышел из строя, после всех этих проклятых купаний… да и им я бы пользоваться не рискнул. Надеюсь хоть данные сумеют восстановить. Получается — я сам должен догадаться, кто и как придет меня забирать. Придут меня забирать мои же коллеги, мы учились с ними одному и тому же — на это и должен быть расчет. Значит… они должны подать какой-то сигнал.

Какой?

Ослепительный луч прожектора мазнул по килю недостроенной, но уже спущенной на воду яхты, я поспешно погрузился в воду, выждал пару минут — и вынырнул снова. Мерзко… даже сказать невозможно как. Темза, как и любая другая река, протекающая по крупному городу — грязна до невозможности, искупавшись в ней можно всем чем угодно заболеть — холерой, например. А сваливаться в лазарет мне никак нельзя…

Как они пойдут? На лодке накрывшись масксетью? Невозможно — прочесывание реки столь плотное что даже так не пройдешь. Вертолет? Из разряда фантастики — да и как мне подать сигнал вертолету?

Как?

… friend, because it's never…

Черт…

Эту песню я знал! Она исполнялась на русских дискотеках чаще, чем какая бы то ни было на английском языке! Не помню, кто исполняет и как она называется — но песня разухабистая такая, по-моему мелодию у нас сперли, текст сами придумали. Под нее танцевать хорошо — если это дерганье как в пляске святого Витта можно назвать танцами…

Русские!

— Черт, кажется…

Не говоря ни слова, я развернулся и двинул Грея локтем по подбородку — "выключающий удар", один из многих, которым нас учили. Даже если бы он успел среагировать — а он не успел — ничего бы это не изменило. Здесь, в воде я был выше его на порядок в вопросах рукопашного боя — потому что его учили сражаться на ровной поверхности на земле — а нас учили как раз приемам, которые помогают в воде. Ведь раньше у боевых пловцов даже пистолетов подводных не было — нож, копье и руки — все на что можно рассчитывать в подводной схватке…

Вот так…

Подхватив Грея как утопающего и следя чтобы он не захлебнулся я поплыл навстречу медленно идущей фарватером яхте, молясь чтобы моя Полярная звезда еще хоть разок спасла меня и на горизонте в этот момент не показался полицейский катер или вертолет…

На Яхте все было относительно пристойно, срач, который развели здесь молодые британские аристократы, уже убрали. Один из ярчайших представителей британской золотой молодежи, сидел в большой каюте-гостиной, с серо-зеленым лицом и красными как у кролика глазами. Какая-то добрая душа поставила перед ним серебряную тарелку, на которой ждали своего часа толстые ломти лимона, посыпанные смесью кофе и сахара — понятно, старая флотская опохмелка.

Увидев меня — а ванную я посетить еще не успел и выглядел весьма непрезентабельно — британец хмыкнул…

— Сэр, от вас воняет…

Я улыбнулся. И ответил на том же языке

— Сэр, от вас воняет не меньше…

— Ирландец, что ли? — молодой лорд уловил акцент…

— Я родился под Юнион Джеком… — промурлыкал я, чувствуя как сваливается с моей души даже не камень — целая гора…

Вечер 15 августа 1996 года

Северное море, близ Английского канала

Ударный авианосец "Цесаревна Ксения"

— Вы сильно изменились, господин капитан второго ранга… — Каха Несторович Цакая рассматривал меня так, как будто видел впервые в жизни — очень сильно…

— Это простительно. Четыре года в Ирландии, а потом еще не одну неделю скрываться… здоровья и бодрости не прибавляет… — парировал я — зато вы, Каха Несторович, не изменились вовсе. Как будто вчера расстались…

Старый грузин улыбнулся — первый раз я видел его искреннюю улыбку, не притворную, а искреннюю.

— Я стар как и этот мир, князь… И столь же бессмертен. Увы, но это так.

— Где то я уже это слышал… — рядом с ревом и грохотом пронесся взлетающий истребитель, пахнуло горячей воздушной волной — по-моему в какой то постановке Санкт-Петербургского императорского. И слова эти — принадлежали, если мне не изменяет память, самому Сатане. Кстати вы спутали мое звание…

— Ничуть не спутал. У вас же выслуга идет как участнику боевых действий. Оба звания — и звание капитана третьего ранга и звание капитана второго ранга вам присвоены досрочно, секретным рескриптом по Адмиралтейству. Так что…

Странно — но радости я не испытывал. Скорее усталость. Дикую. И еще понимание, ужасное, но явное, что все вокруг — серая сталь громадного корабля, суетящиеся у катапульт матросы палубных катапультных команд, человек напротив меня — все это чужое. А свое — залитый кровью, пропитанный вековой ненавистью Белфаст…

— Вы знаете, что произошло? — прищурился Цакая.

— Увы, нет. Мне пришлось прятаться как крысе в норе…

— Тогда почитайте… — Каха Несторович достал несколько неаккуратно свернутых листков бумаги, протянул мне — Интернет все-таки великая штука…

Интересно, почему я не удивлен…

Снова аршинные заголовки про Лондонского снайпера, который нанес очередной удар. Траурный, обведенный жирной черной рамкой портрет сэра Колина Монтескью, заместителя министра иностранных дел, убитого Лондонским снайпером. И все.

Больше — ни слова. Ни про скорую, ни про стрельбу у Королевского госпиталя, ни про стоянку — ни слова. Шотландца, скорее всего, убили сразу, как только нашли. Или потом убили, это уже неважно. Главное — все шито-крыто.

— Они ведь что-то упустили?