Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана

— Я могу занять вас историями не только о ягодах. Хотите, будут гномы или единороги, изумрудные драконы, золото…

— Глупая болтовня о сокровищах? Денег казне она не прибавит.

— Зато пара кораблей с этой задачей справятся.

Ирис вопросительно посмотрела на Риона.

— Вы что-то знаете? — спросила она и тут же сама себя одернула. — Впрочем, слушать вас — пустая трата времени. Вы только и умеете что говорить загадками, а пользы от тех загадок нет.

Рион скрестил руки за спиной.

«Какой же он красивый и сильный, — подумалось Ирис. — И какой же он мерзкий и холодный! Разве могут в одном человеке уживаться такие разные качества?»

— Отправьте свои лучшие корабли на Вороний остров, — проронил Рион. — Пещера чёрной горы полна золота, а вы так мечтаете пополнить казну.

Ирис побледнела.

— Вороний остров? Вы с ума сошли? Хотите, чтобы вошла в историю как правительница, преступившая договор?

— Гайлард Стернс первым нарушил соглашение. Если кому и быть вписанным в историю, так это ему.

— Стернс и правда там был? Тогда золота на острове уже нет.

— Оно ещё там. Если вы поторопитесь…

— Покойная королева не одобрила бы вы вашего предложения.

— Может, поэтому она мертва?

Звонкая пощёчина отозвалась эхом в каждом уголке полупустой комнаты, но Рион даже не шелохнулся. Так и стоял перед юной разгневанной королевой и не думал ни извиняться, ни просто потереть раскрасневшуюся от удара щёку. Боль никак не хотела утихать, а Ирис — успокаиваться.

— Не знаю, что вы шептали на ухо моей бабке, но со мной такое не пройдёт, — чеканила она.

Рион поклонился.

— Если наша беседа закончена, то, позвольте, я уйду.

Молодая королева ещё долго стояла на месте и слушала удаляющиеся шаги. Странно: пощёчину получил слуга, а лицо горело у Ирис, и ладонь ныла так, словно удар пришёлся по наковальне.

Ирис была в смятении: несмотря на свое высокое положение она с детства много чего боялась, будь то пауки, безлунные ночи или заунывный ветер за окном. Но со своими страхами Ирис привыкла бороться. Пауков она давила, по ночам просила зажечь у кровати свечу, а щели в окнах заткнуть так сильно, что никакой ветер не мог проникнуть. Она всегда серьезно относилась к своим страхам, но только сейчас поняла, насколько была глупа. Единственным, чего по-настоящему стоило бояться, был простой лекарь, каким-то удивительным образом получивший в Берлау столько власти, что Ирис чувствовала себя маленьким беспомощным ребёнком, которого отодвинуть в сторону труда не составит. Иногда ей казалось, что, стоит Риону попросить трон, она с лёгкостью его уступит. Ещё чаще ловила себя на мысли, что вот-вот предложит корону сама. Но странные порывы проходили, Ирис тяжело вздыхала и молилась, чтобы больше не сталкиваться в коридорах и комнатах с лекарем. Выходило плохо, и оттого Ирис становилось ещё хуже. И даже желание бросить травника в темницу не помогало: стоило юной королеве встретиться с Рионом взглядом, как слова застревали внутри, а желание оставалось лишь одно, и диктовалось оно вовсе не разумом и даже не сердцем.

В спальне Морвенны было всё по-прежнему, и даже запах ромашкового чая не выветрился. Рион отлично помнил тот чай; он сам подносил его королеве. Так же, как прежде, был накрыт небольшой столик: ни одной тарелки не убрали и ни одной чашки. Даже пыль не смахнули ни с подлокотников, ни со шкатулок, ни с тяжёлых полотнищ, занявших большую часть стен. Напротив одного такого Рион остановился.

Гобелен был старым, но выцветшим с возрастом не стал. Краски были столь же ярки и свежи, как и в ту самую минуту, когда мастерицы завязали последний узелок и передали работу её величеству. Вырастающее из белой морской пены чудовище, закованное в непробиваемую чешую, наводило ужас, и Рион почувствовал, как затряслись его руки. Лежи на столике среди посуды нож, он тотчас бы схватил его и полоснул гобелен пополам, но рядом были только бесполезные блюдца.

Выдохнув, Рион обошёл комнату, поправил покрывало на кровати и собрался уже уйти, как не выдержал и снова повернулся к полотнищу. Страшное, оно удивительным образом манило, и Рион стоял напротив дракона и смотрел на него, не отрываясь. Глаза зверя были полны огня, а из широких ноздрей валил чёрный дым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сколько так прошло времени, Рион не знал, но, очнувшись, услышал, как громко бьётся сердце. Не его, а чудовища напротив. И оттого по спине прошёл холодок.

— Очень интересно… — только и смог пробормотать лекарь, а каменные стены подхватили его слова и повторили ещё три раза.

Глава 14. Сэм

— Папоротниковая впадина, милорд, — объявил капитан Шеллинг, стоило пересечь проходившую по ручью границу между землями.  

Последние часы лошади шли резво: дождь прекратился, и хлюпать копытами по жидкой земляной кашице больше нужды не было. И даже сон отступил, хотя какое-то время Рики верила, что вот-вот задремлет и вывалится из седла. Пришлось тереть глаза кулачками, больно щипать себя и бить по щекам. Оттого глаза стали красными, словно в них песка насыпали, а лицо покрылось мелкими розовыми пятнышками. Лорд Стернс это заметил, но ничего не сказал, а только хмыкнул и пришпорил лошадь. Его примеру последовали остальные. 

— Да заката успеем? — спросил Гай.  

— Попробуем, — смело ответил капитан. — Если не застрянем на крутом склоне впереди. Там много камней — идти будем медленно.

— А если в обход? 

— Тогда только за полночь.

— Долго. Идём через склон.

Насчёт камней Эйдан Шеллинг не шутил: тех действительно было много, и были они огромными и острыми. Отдохнувшие от дождя лошади снова принялись недовольно хрипеть и фыркать. Их силы были на исходе, но и до замка лорда Альгервильда было рукой подать. 

Обогнув огромный валун, вокруг которого росли одни колючки, Рики увидела на горизонте высокие башни и развевающиеся по ветру флаги. Их цвет был точь-в-точь, как у сочной листвы папоротника, и было их так много, что трудно было различить, где шумел широкий лист, а где — полотнище.

— Тебе лучше спешиться, — услышала Рики. Удивленно моргнув,  повернула голову и тут же встретилась взглядом со Стернсом. Он ехал рядом. — Дорога сложная, а ты вот-вот вывалишься из седла. Слезь с лошади и иди сама.

Лицо девушки засияло радостным смущением.

— Вы так заботливы...

— Я забочусь о себе, — потушил сияние Гай. — Пока жив твой клыкастый дружок, ты мне тоже нужна живой и невредимой.

— А вы уверены, что лорду Альгервильду удалось поймать именно Сэма?

— В послании от него говорилось, что все приметы сходятся.

— Тогда странно.

— Что странно?

— Будь я на месте дракона, я бы не позволила себя поймать. Кто бы ни приблизился — сожгла бы всех и всё вперёд на милю. А тут... — Рики обвела вокруг рукой. — Глядите. Ничего не сожжено, не сбито. Всё выглядит тихо и мирно, и я даже вижу, как пасутся козы вон на том на склоне.

— И я удивлён. Я тоже ожидал увидеть сплошные угольки.

— Может, Сэм только на вас огнём плюётся? — наивно предположила девушка и тут же получила в свой адрес такой испепеляющий взгляд, что сразу поняла: ещё одно слово — в уголёк превратится она. — Простите, милорд.

Опустив голову, Рики спрыгнула на землю и, взяв лошадь под уздцы, принялась аккуратно спускаться вниз следом за всеми всадниками, стремительно уходившими вперёд. Отстать нельзя — будет новая порция гнева. Зато как только камни закончатся, можно будет снова пуститься галопом.

Солнце не успело коснуться макушек деревьев, как путники стояли у ворот замка и слушали скрип огромных цепей, опускающих тяжёлый мост через ров. Люди лорда Альгервильда спешили увидеть собственными глазами наследника трона, толкались и огрызались друг на друга, и тут же мирились, стоило показаться Гайларду и капитану Шеллингу рядом с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По толпе прошёл шёпот восторга: все мигом сошлись во мнении, что лорд Стернс невероятно красив и выглядит, как истинный будущий король, перед которым преклонить колено — честь и удовольствие, а не вынужденная необходимость. Усталости на лице хозяина Торренхолла никто не удивился, как и хмурому лбу. Левой рукой Стернс крепко сжимал поводья, правой — держался за рукоять меча, чтобы при первой же необходимости вынуть его из ножен и рассечь надвое того, кто посмел перейти дорогу.