Завещание волхва - Вадим Иванович Кучеренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Участковый даже пристукнул кулаком по столу, настолько он разволновался, и, словно ставя точку в своем монологе, заявил:
– Я так думаю. И можете меня судить или миловать, как пожелаете.
Капитан Трутнев смолк, хмуро глядя на своего гостя. И Белозар понял, что его хитроумный план висит на волоске, который вот-вот обрежет Атропос, языческая богиня, самая зловредная из трех сестер-мойр, воспетых слепцом Гомером. Сам того не желая, он вызвал раздражение полицейского, и теперь едва ли может рассчитывать на его помощь. В кабинете повисла тягостная тишина.
Глава 25. Расследование началось
Неожиданно Белозар примиряющим тоном сказал:
– А ведь, Илья Семенович, вы правы! Ребенок – это великий дар, и не все ли равно кто его даровал, не правда ли?
Капитан Трутнев недоверчиво посмотрел на него. Городской гость высказывал его мысли, но с таким видом, будто приглашал не соглашаться с кем-то третьим, имевшим другое мнение. Метаморфоза произошла в мгновение ока. Из надменного чванливого чиновника Белозар преобразился в приятного душевного человека. С улыбкой он кивнул на фотографию в рамочке, стоявшую на столе полицейского. На ней была изображена светловолосая дородная женщина, на коленях которой уютно устроился маленький мальчик.
– Ваша семья, Илья Семенович?
– Да, – ответил участковый. И не смог сдержать счастливой улыбки. Было видно, что он очень любит жену и сына.
– Мальчик – вылитый папа, – с восторгом произнес Белозар.
Полицейский был рыжеват и широкоскул, а ребенок – черненький, с заостренными чертами лица и диковатым выражением глаз. Он не был похож на отца, и только отдаленно – на мать. Однако капитан Трутнев этого явно не замечал. После слов Белозара на его лице расцвела горделивая улыбка. И он проникся к гостю симпатией.
– Так чем могу вам помочь, Иван Феодорович? – спросил он уже совсем другим, дружелюбным, тоном.
И Белозар понял, что можно приступать к делу, ради которого он и пришел. Почва была подготовлена к посеву.
– У меня беда, Илья Семенович. Два дня назад пропал мой помощник. И я подозреваю самое худшее.
– У нас, в Куличках? – поразился капитан Трутнев. – Не может этого быть!
– Увы, – грустно вздохнул Белозар. – Но это так.
– Расскажите мне все, что знаете, – потребовал полицейский. Его сразу покинуло благодушие, взгляд стал профессионально подозрительным.
– Сашка… То есть Александр звонил мне из Куличков накануне. Он был встревожен. Сказал, что ему угрожают. Я спросил кто. Он ответил, что их двое -какой-то Михайло, лесник, и новый хозяин Усадьбы Волхва. Они узнали, что он мой человек, и с какой миссией я собираюсь приехать в Кулички. И после этого подстерегли его и потребовали убираться из поселка подобру-поздорову. Александр сразу позвонил мне. Я его успокоил, как мог, сказал, что никто не посмеет поднять на него руку, ему нечего бояться. И добавил, что скоро приеду сам и во всем разберусь. На этом наш разговор закончился. И больше Александр мне не звонил. На мои звонки он тоже не отвечал. А когда я прилетел в Кулички, то нашел его машину брошенной возле оврага. Его самого нигде нет. Что мне думать по этому поводу, Илья Семенович?
Белозар почти с мольбой смотрел на полицейского. Капитан Трутнев хмуро покачал головой.
– Не верю я, что Михайло на такое способен.
– А новый хозяин Усадьбы Волхва? – быстро спросил Белозар. – Вы с ним знакомы?
– О нем ничего сказать не могу, пока не встречались.
– А разве нельзя допустить, что ваш Михайло попал под его влияние и начал плясать под чужую дудку? – вкрадчиво поинтересовался Белозар. Но его глаза не соответствовали голосу, они были пристальными и настойчивыми. Жрец пытался поймать взгляд полицейского, но тот задумчиво смотрел в окно, и ему не удавалось.
– Все может быть, – неопределенно произнес капитан Трутнев. – Голову на отсечение я дать не могу.
– И не надо голову, – сказал Белозар. – Просто допросите их для начала – Михайло и нового хозяина Усадьбы Волхва. Ведь вы же имеете на это право? Если мне не изменяет память, участковый уполномоченный полиции – это должностное лицо, призванное защищать права граждан, пострадавших от преступных посягательств на вверенной ему территории. И в определенных случаях он может являться дознавателем. Мне кажется, это тот самый случай. Я напишу заявление, а вы начните расследование. А там будет видно.
Капитан Трутнев тяжело вздохнул. Он явно сомневался. Что-то было не так в рассказанной ему истории, казалось притянутым за уши, если не обманом. Но веских оснований отказать городскому гостю у него не было. Участковый посмотрел в глаза Белозару, словно надеясь найти в них нечто, что укрепит или рассеет его сомнения. И внезапно ощутил прилив доверия к его словам и решимость вызвать на допрос тех, кого он обвинял.
– Пишите заявление, – решительно сказал полицейский. – И я без промедления начну расследование.
Он дал Белозару лист машинописной бумаги и даже продиктовал текст, спросив только, как звали его помощника. Затем вложил заявление в белую бумажную папку с тесемочками. И спросил:
– Так где, говорите, вы видели брошенный автомобиль?
Белозар вызвался его проводить. Капитан Трутнев сложил лежавшие на его столе бумаги, включая папку с заявлением, в большой портфель из темно-коричневой потертой кожи. И взял его с собой, с улыбкой заметив:
– Я как Цицерон, все свое ношу с собой.
– Omnia mea mecum porto, – произнес на латыни Белозар то же самое. Но он не стал поправлять полицейского, приписывавшего эту фразу знаменитому древнеримскому оратору, в то время как ее высказал задолго до того древнегреческий философ Бианта. Рассказ о том, как персидский царь Кир, осадив греческий город Приену, разрешил его жителям покинуть дома, взяв с собой самое ценное, и лишь Биант ушел с пустыми руками, потому что считал богатством свой ум, а тот всегда был с ним в его голове, занял бы слишком много времени. А Белозар не хотел терять ни минуты на пустые разговоры. Тем более что он уже добился своего.
Они вместе вышли из участка, сели в «козлик», доехали до оврага. Капитан Трутнев обошел джип, заглянул через тонированные окна в
