Мир до и после дня рождения - Лайонел Шрайвер

Несомненно, Рэмси Эктон был самым красивым мужчиной во вселенной. Чуть вьющиеся волосы, лицо, почти не подвергшееся влиянию времени, но все же одна его черта раздражала. Он был одним из той немногочисленной группы людей, способных есть и пить сколько захочется, при этом не прибавить ни унции и сохранить тело подтянутым и спортивным. Впрочем, Рэмси не мог похвастаться накачанными мышцами, что широко рекламируется мужчинами-моделями в журналах. Но очарование его крылось именно в этом. Его красота не была видна каждой женщине, но Ирине он казался неотразимым. Плавный изгиб ягодиц, каждая идеально подходит по размеру ее ладони, тонкий большой палец на ноге, длинные ноги и стройные бедра — все это было создано для того, чтобы подарить Ирине Макговерн эстетическое удовольствие.

Рэмси Эктон был выдающимся творением.

И все же один аспект этого сделанного на заказ капкана, из которого невозможно вырваться, был ужасен. Целовать Рэмси и заниматься с ним сексом, спать с Рэмси и наблюдать за тем, как он встает с кровати и, обнаженный, идет к мини-бару, позволять Рэмси брать ее на руки и подкидывать над головой, как он делал в их первый вечер, их нежные прикосновения, когда все остальное беззаботно отброшено в сторону, будто ненужный чемодан денег, оставленный на платформе, — ох, это было то немногое, чем Ирина хотела заниматься. У нее не было желания есть и рисовать иллюстрации для детских книг. Она не хотела встречаться с друзьями в индийском ресторане и смотреть «Панораму» на Би-би-си, где говорят только о том, как правительство ее величества борется с коровьим бешенством.

Если уж говорить совершенно откровенно, то Ирина с недоумением, пожалуй, даже с испугом ощущала в себе желание до конца жизни иметь возможность ложиться в постель рядом с Рэмси Эктоном. Так как она всегда считала себя человеком широких интересов, которому не безразличны мировые проблемы, испытывающим привязанность к широкому кругу друзей и наделенным амбициями сделать успехи в карьере, желание постоянно заниматься сексом с конкретным игроком в снукер казалось ей ужасающим.

— Ты можешь сделать мне одолжение? — спросила Ирина, сидя вечером в лимузине. — Давай пройдем не через служебную дверь.

Рэмси нахмурился, но выполнил ее просьбу, хотя появление у главного входа стоило ему не менее двадцати подписанных программок.

— Обними меня за талию. — Спонтанное указание.

Не считая отлучек в туалет, с момента появления в «Ройял Бат» они находились в постоянном физическом контакте — от простого держания за руки до более интимного контакта всех выпуклых частей тела, соединяясь в одно целое, они становились похожи на деревянную головоломку, которой донимают гостей. Таким образом, прижавшись друг к другу с элементами синкопы, присущей джазу, — три шага Ирины, два Рэмси, — они проследовали мимо стойки продажи билетов, где Ирина встретилась взглядом с дерзким администратором. Он кивнул ей с поникшим видом, но скорее уважительно, нежели демонстрируя, что был внутренне оскорблен.

— Спасибо, — прошептала она, перекидывая через плечо бордовый шарф искусственного шелка, который Рэмси купил ей днем вместе с черным, облегающим фигуру платьем. — Это мой триумф.

— Наконец-то рядом со мной женщина, которой легко угодить, — сказал он и подвел ее к местам, отведенным для членов семей, почетных гостей и менеджеров. Стол отсюда был виден прекрасно. — Пожелай мне удачи. — Он долго и страстно целовал ее у всех на виду. Окружающие с интересом принялись разглядывать темноволосую женщину, занявшую место в первом ряду.

Ирина волновалась. Они потратили слишком много времени на обновление ее гардероба, и Рэмси не успел на тренировку. Несмотря на то что, проиграв этот матч, Рэмси будет принадлежать ей одной, она не могла взять на себя ответственность за поражение.

Противником Рэмси был Джон Пэррот, добродушный мужчина тридцати трех лет, из Ливерпуля. Упитанный и круглолицый, с харизмой гаража на две машины, он казался преждевременно достигшим среднего возраста. Его густые черные брови в моменты удивления рвались вверх к волосам и вниз к носу во время каждой вспышки отчаяния — мимика лица была настолько живой, отражающей каждый нюанс игры, что создавалось впечатление, будто Джон комментирует матч для глухих. (Ведущий использовал для представления Джона Пэррота его прозвище Артист, хотя прозвища игроков в снукер частенько были сфабрикованными и надуманными, например Золотой мальчик, как называли Стивена Хендри, или Любимец Дублина для милого парня Кена Доэрти.) Рэмси говорил, что Пэррот славный малый с суховатым чувством юмора и с такой полезной для противника чертой характера, как стремление к самоуничтожению.

Несомненно, игра Рэмси и Пэррота олицетворяла примерное соблюдение всех правил этикета этого вида спорта. Первые несколько ударов Рэмси заставляли забыть о том, что у него не было времени на тренировку. Ирина с удовольствием отметила, что в его игре появился свежий азарт. Она от всей души надеялась на возможность своего позитивного влияния и так сосредоточенно задумалась об этом, что не заметила, как объявили перерыв между фреймами.

Внезапно сидящий рядом мужчина коснулся ее руки. Лицо его было цветущим для человека за сорок, на губах играла счастливая улыбка, хотя взгляд при этом оставался серьезным. Волосы, чуть длиннее, чем приличествовало его возрасту, были растрепаны, галстук резал глаз кричащей расцветкой.

— Тебе кто-нибудь уже сообщил, дорогуша, — произнес мужчина, обдавая ее запахом пива, — что наш дружище Рэмси женат?

Против воли Ирина приоткрыла рот и, кажется, побледнела.

Похлопав ее по плечу, мужчина громко загоготал:

— Он с тобой просто развлекается, куколка! Ха, ну у тебя и лицо! Я имел в виду снукер, мисси! Снукер его первая жена, и не обольщайся на свой счет, это его единственная страсть. — Он протянул руку. — Джек Лэнс. Организатор матчей. Для Рэмси я что-то среднее между ломовой лошадью и мамочкой.

Ирина пожала его руку с пальцами, покрытыми темными волосами. С трудом вынырнув из полусонного состояния, она не сразу сообразила, что этот человек менеджер Рэмси. Неприязнь к нему боролась в ней с желанием произвести приятное впечатление.

— Рада познакомиться. Ирина Макговерн.

— Американка! — с видимым упреком произнес Джек.

— Это мой врожденный дефект. Не очень-то вежливо над ним насмехаться.

— Ни в коем случае! — захохотал он, словно удивляясь, что янки способны шутить. — Значит, приехали в гости. Осматриваете достопримечательности? Вестминстер? Биг-Бен? Решили снять сливки?

— Нет, я живу в Лондоне. Думаю, теперь вы понимаете, что я хожу полюбоваться на Биг-Бен так же часто, как жители Нью-Йорка пользуются паромом до статуи Свободы.

К счастью, Джек поспешил сменить тему и перейти к главному:

— Твоего приятеля не было на тренировках последние три дня. Теперь я понимаю, что его отвлекало. Но нам обоим не с руки, чтобы наш общий друг пренебрегал своими прямыми обязанностями, верно?

Ирина перевела взгляд на стол.

— Но он ведь выигрывает. Чего еще вам надо?

— Цена вопроса триста пятьдесят тысяч фунтов. — Улыбка сползла с его лица.

— Я даже не представляла, что призовой фонд столь высок.

— Тебе надо разбираться в этом спорте не хуже профессионалов, милая, — посоветовал он. — Это азы, их следует знать. Быстрая серия, «сенчури» — информация на сайте для фанатов.

— Обязательно поработаю над этим. — Голос дрогнул, и Ирина отвернулась.

— Для начала поработай над Рэмси, — сказал Джек ей в затылок.

— Извините, кажется, мы незнакомы. — Ей на помощь пришла эффектная брюнетка, сидящая справа от нее. — Вы подруга Рэмси, так?

— Да. Ирина Макговерн.

— Мы делаем ставки на разных лошадок! Я Карен Пэррот. Джон очень высокого мнения о Рэмси, говорит, что это просто насмешка богов, что он ни разу не выиграл чемпионат мира.

— Хочется верить, для Рэмси это не столь важно.

— О, это для них самое главное в жизни. Крусибл, Крусибл — исполнению мечты торжествовать там они предаются почти с религиозной фанатичностью.

— Само слово «Крусибл» похоже на название храма, — усмехнулась Ирина.

Карен посмотрела ей через плечо; Джека Лэнса уже не было на месте.

— Не сердитесь на Джека, — понизив голос, сказала Карен. — Он, в сущности, неплохой человек. Менеджеры смотрят на женщин как на врагов или ведут дружеские беседы и стараются завлечь в команду. В любом случае они поступают как собственники.

— Да, похоже, его не порадовало, что у Рэмси появилась подруга. Уверена, он считает, что сделал инвестиции и теперь имеет право на большую часть прибыли. Вы сами сказали, что игроки все равно что лошади на скачках.

— Вообще-то я бы сказала, что менеджеры скорее получают подопечного в собственность.