Трогать запрещено - Алекс Коваль

так мило округлив при этом свои изумрудные глаза. Господи, какой же она еще ребенок!

— Прости, — смущенно улыбается котенок. — Это, наверное, очень глупо.

— Все хорошо. В конце концов, бассейны точно не для этого созданы. Поплаваем?

— Да, давай, — спрыгивает с моих рук Юлька, — догоняй! — брызгается, улепетывая от меня что есть силы. Я смеюсь и бросаюсь за ней вдогонку. Что ж, пока хватит и этого. Маленькими шажками, Титов. Терпение города берет…

Юля

Набесившись в бассейне до хрипоты, мы с Даном выскакивает из воды и топаем греться. Одна из главных фишек местного СПА-комплекса — русская банька на дровах, которую мы заприметили еще по пути к бассейнам.

Пока я дохожу до парилки, у меня сводит от холода все и даже зубы! Не спасают и два халата. Один из них Богдана. В который он меня укутал до самой макушки.

Сам же, бесстрашный морж Титов, как ни в чем не бывало топает в одних боксерах, светя своим потрясным торсом на все два этажа. От мысли, что не так давно эти кубики прижимались ко мне, бросает в жар. Интересно, как далеко мы бы зашли, если бы во мне не завопила «паникерша Юля»? Грудь до сих пор слегка покалывает от эфемерного ощущения его пальцев, сдавливающих сосок. А тело до сих пор помнит прикосновения его ладоней. Это было так… м-м, приятно…

Задумавшись, запнувшись о ступеньку, едва не падаю. Богдан ловит.

— Где витаешь, котенок?

— Да так… — отмахиваюсь. Скидываю тряпки на вешалку у парилки и заныриваю в приоткрытую Богданом дверь. Падаю на дальнюю деревянную скамейку, растирая ладонями покрытые огромными мурашами ноги. Б-р-р! Зубы отплясывают чечетку.

Оглядываюсь. Вокруг легкий полумрак и шикарно пахнет пихтой. Видимо, кто-то подлил эфирного масла. И да, тут мы тоже вдвоем. Время половина десятого, больше таких отчаянных на этой базе нет. Ну, или нам сегодня фантастически везет на уединение.

Вдыхаю носом горячий воздух — пробирает до самых косточек! Растираю плечи, по губам расплывается улыбка. Мне хочется смеяться. Сумасшедшие! Никто в здравом уме не лезет в открытый бассейн в минус тридцать! Но там было та-а-ак классно!

— Замерзла, Юль? — обеспокоенно спрашивает Богдан, заходя следом и присаживаясь у моих ног. Теперь я смотрю на него сверху вниз, и от чего-то это кажется так волнительно и интимно, что внизу живота скручивается тугой узелок.

— Н-немножко совсем. Все нор-рмально, сейчас отогреюсь. Пр-равда.

— Вр-рруша, котенок, — передразнивает Дан, обхватывая ладонями мои икры.

Я вздрагиваю. Щекотно. Внутри все переворачивается, когда ладони Титова начинают медленно растирать мне ноги. Поднимаясь, массируя круговыми движениями от щиколоток, его ловкие пальцы добираются до моих коленей. Я не выдерживаю, проталкиваю сквозь горло хриплое:

— Что ты делаешь?

— Согреваю, — сообщает мне спокойно Титов. У меня дыхание перехватывает. Умопомрачительно нежно поглаживая, широкие ладони мужчины поднимаются выше и замирают у меня на бедрах. Его пальцы в считанных сантиметрах от моих купальных трусиков. Богдан поднимает взгляд. Меня обдает дикой волной желания.

Титов смотрит на меня снизу вверх вопросительно. Я замираю, боясь даже вздохнуть. Мне уже не холодно. Я уже горю. Но заслуга это далеко не парилки…

— Юль, — его голос тоже сел и хрипит, — все хорошо, котенок?

Больше, чем просто хорошо. Его руки такой приятной тяжестью ощущаются на моей коже. Его губы так близко. А глаза такие темные от накатившего мужского вожделения…

Я пропадаю. Быстро и стремительно. С трудом сглотнув, укладываю руки на плечи Богдана и тяну его на себя, заставляя подняться. Набравшись смелости, подталкиваю его, упрашивая сесть на скамейку, а сама забираюсь на него верхом.

Целую. Обхватываю его за плечи, царапая ноготками шею и затылок, перемещаю одну ладонь на его грудь, поглаживая каждую впадинку. Пробираюсь ниже, к косым мышцам живота и полоске волос, уходящей под резинку боксеров. Я чувствую, как он возбужден. Как его член упирается мне в ладонь, и это ужасно будоражит! Сжимаю пальчиками, Дан стонет мне в губы:

— Котенок… тормози…

И не подумаю! Я улыбаюсь, упиваясь своей властью над этим взрослым и суровым мужчиной. Поражаясь собственной смелости и тому, какой безрассудной я рядом с ним становлюсь.

Тяну за резинку трусов Дана, приспуская их. Обхватываю ладонью член, проводя вверх-вниз до самого основания, сжимая. Горячая плоть дергается, мышцы пресса мужчины сокращаются.

— Что сюда кто-то войдет, ты не боишься? — сжимает ладонями мои ягодицы Богдан, ближе двигая к себе. Одной обхватывает за затылок, заставляя поднять взгляд глаза в глаза. В его взгляде можно утонуть. Глубокий, полупьяный от желания, в черных зрачках пляшут восхищенные искорки. Ему нравится. А когда я говорю прямо:

— Хочу сделать тебе приятно, — Титов давит тяжелый вздох. Я повторяю свои манипуляции, на этот раз сжимая пальцы чуть сильнее. Облизывая губы, когда на головке выступает капля. Титов смеется сквозь зубы:

— Я уже и так тебе сильно задолжал, Юль… не надо.

— Тебе неприятно?

— Смеешься? — мученически стонет Титов. — Я сейчас готов взорваться. Это настолько приятно, что даже больно.

— Тогда я буду надеяться, что ты не любишь долго ходить в должниках, — улыбаюсь и тянусь к его губам с поцелуем. Быстро чмокнув, сползаю с коленей Титова, вставая на колени между его ног.

— Направишь меня? — спрашиваю тихо. — Покажешь, как тебе нравится?

Дан кивает. Я ловлю дикий возбужденный взгляд мужчины и слизываю язычком каплю. Зажмуриваюсь и обхватываю губами головку, чуть глубже проталкивая горячую плоть. Действую на чистых инстинктах. Так, как действовала уже однажды.

Богдан запускает ладонь мне в волосы и направляет. Осторожно подается бедрами вперед, стараясь не напирать и не сделать больно. И в этот раз слаженная работа выходит в тысячи раз приятней не только мне, но и Богдану. Это как с нашим «ненастоящим поцелуем». Минеты оказывается тоже бывают «ненастоящими»…

Богдан

Я не представляю, как в этой девчонке уживается горячая соблазнительница и невинный ребенок. Смотрю на Юльку, которая в своем светло-розовом спортивном костюме, сидя напротив, с наслаждением уминает панкейки с Нутеллой, а вижу другую Юлю, что час назад в парилке бесстрашно опустилась передо мной на колени. Снова.

Да, два-ноль, Титов…

Отрабатывать и отрабатывать…

Но самое крутое, что я тащусь от обоих Юль. Да, давайте честно? Эта девчонка вообще самое потрясное, что случалось со мной за все мои сорок лет. Ее хочется не просто любить, ей хочется жить и дышать. А это, мать твою, уже капец как серьезно.

Откладываю вилку и откидываюсь спиной на спинку стула. Улыбаюсь. Юлька испачкала кончик носа в шоколаде. Сейчас пытается его оттереть. Такая сосредоточенно милая. «Тискать» она мне сказала в машине? Вот