Заступники Земли Русской - Дмитрий Емец

После битвы владимирцы, пылая местью к Ростиславичам, потребовали их казни. Великодушный же Всеволод медлил с наказанием, не желая проливать крови своих юных племянников, старшему из которых едва минуло шестнадцать.

"Князь, дай суд без милости тому, кто сам не знал милости!" - требовали у Всеволода горожане, он же отвечал им:

"Не своим умом творили эти отроки зло, но наущением Глеба и бояр ростовских. За что буду казнить их?"

Убедившись, что Всеволод не хочет наказывать Ростиславичей, владимирцы подняли мятеж.

"Князь! Мы тебе добра хотим и головы за тебя складываем, а ты держишь врагов своих на свободе; враги твои и наши - суздальцы и ростовцы: либо казни их, либо ослепи, либо отдай нам".

Однако Всеволод проявил достаточно твердости, чтобы не идти ни у кого на поводу. Не выдав владимирцам Ростиславичей, он лишь заточил их с князем Глебом в темницу. Владимирцы на время поутихли, но вскоре вновь пришли с оружием на княжий двор и стали требовать: "Чего держать Ростиславичей? Хотим слепить их!"

Далее летопись рассказывает, что люди разметали поруб, схватили Мстислава и Ярополка и ослепили их. Ослепленные князья, плачущие кровавыми слезами, затем были поведены поводырями своими в Русь и оказались в Смоленске, в Смядынской церкви Бориса и Глеба, в день убиения св. князя Глеба.

Здесь же, в Смядынской церкви, по воле Божьей, свершилось чудо - и оба молодых князя прозрели. Прозрев же, нашли приют в Новгороде.

Во Владимире, впрочем, к этому чуду отнеслись недоверчиво. Говорили: "Не дерзнул князь поднять руки на очи племянников своих".

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД ЮРЬЕВИЧ

Стараниями Всеволода мир и тишина восстановились в северных волостях, и держались уже во все время великого княжения его - тридцать семь лет.

Это были благодатные годы процветания и преумножения земель Залесского края. Переяславльский летописец с любовью называет Всеволода "миродержцем" держателем мира и тишины. Неохотно обнажая меч, Всеволод Юрьевич делал это лишь тогда, когда это было необходимо для интересов его земель. При первой же возможности он склонялся на мир, будучи "благосерд и не хотяй кровопролития". В то же время Всеволод имел достаточно решительности, чтобы заставить всех недругов уважать себя.

"Милостив наш князь. Храбр. В бою за чужими щитами не хоронится и стрелам не кланяется. Недаром носит меч на поясе своем. Ведает, что славная брань лучше худого мира. Люди же, с худым миром живя, великую пакость земле творят", - одобрительно говорила владимирская дружина.

Оставшись навсегда лишь великим князем Суздальским и Владимирским, Всеволод, даже став старшим во всем роде, принимал участие в жизни других земель лишь поскольку, поскольку они касались его родного края. В то же время он был одним из первых князей, воспринимавших Русь как единую целосность, хотя и раздробленную на несколько отдельных земель.

Эту мысль о собирании земель русских он сумел привить всему потомству своему, вследствие чего при детях, внуках и правнуках Всеволодовых Русь стала быстро собираться волость за волостью, и даже татары не смогли помешать этому объединительному процессу.

* * *

Житье же князя суздальского Всеволода Юрьевича текло год за годом неизменным установленным порядком. Неторопливый, размеренный Всеволод менее других русских князей был любителем новизны, зато крепко держался обычаев отцовых и дедовых.

После того, как сыновьям его исполнялось три года, Всеволод по старинному обычаю с величайшим торжеством справлял их постриги - посвящение в мужи. В эти праздничные для Всеволодова семейства дни в княжеские хоромы призывались епископ с духовенством, знатные бояре, горожане и вся старшая дружина. По прочтении молитвы трехлетнему княжичу отрезали прядь волос, затем при большом скоплении дружинных людей, зорко наблюдавших, как поведет себя княжич, не заробеет ли, сажали на коня. Двое конюших, одетых в пожалованные красные кафтаны, вели коня в поводу, дядька же придерживал сидящего в седле мальчика за пояс.

Действие это означало, что княжич раз и навсегда забирается из царства мамушек и нянюшек и отдается дружине. Отныне она, дружина, и дядька-кормилец будут его постоянным окружением.

Мамушки и нянюшки, давно уже предчувствовавшие наступление этого часа, плакали навзрыд. С ними плакала и жена Всеволода - ясыня Мария, взятая Всеволодом у яссов, народа кавказского.

Заканчивалось торжество всеобщим пиром, на котором Всеволод щедро одаривал гостей и дружину конями, оружием, бронями и нарядной одеждой.

СЕРЕБРЯНЫЕ БОЛГАРЫ

В 1182 году междоусобия в Южной Руси наконец утихли и стараниями Всеволода заключен был мир, скрепленный по обычаю двумя княжескими браками и знатным пиром.

Тогда же Всеволод Юрьевич сумел осуществить давнее свое намерение и предпринять поход на волжских или, как их еще называли, серебряных болгар. Серебряные болгары, усилившиеся за последние десятилетия, беспрестанно беспокоили пограничные северо-восточные русские земли.

В этом походе по зову Всеволода приняли участие несколько молодых князей, в числе которых был и любимый племянник Всеволодов Изяслав Глебович, славившийся ратной отвагой и бесстрашием.

Князья выступили в 1183 году, двинувшись водою по Оке и Волге. Вышедши на берег, Всеволод оставил у лодок белозерский полк с двумя воеводами - Фомою Лясковичем и Дорожаем. Сам же с остальным войском пошел к главному городу серебряных болгар.

Шли привольными волжскими степями, отправив вперед сторожевой отряд. Через несколько дней пути сторожа наткнулись в степи на войско и, решив, что это болгары, изготовились к битве. Однако это были не болгары, а половцы.

Узнав, что русичей ведет Всеволод, половецкие послы потребовали, чтобы их вели к нему.

Съехавшись с Всеволодом, половцы ударили перед ним челом.

"Кланяются тебе, князь, половцы ямяковские. Пришли мы воевать болгар. Хотим теперь с вами идти".

Всеволод, посоветовавшись с князьями и дружиной, привел половцев к присяге и пошел с ними вместе к Великому городу Серебряных болгар.

К тому времени болгары уже извещенные, что Русь идет на них с половцами, вовсю готовились к обороне, делая вдоль стен своих многие укрепления.

Русское войско еще только подтягивалось и стяги не были выставлены, когда в юном княжиче Изяславе Глебовиче взыграла кровь. С одной лишь своей дружиной, точно барс, он помчался к городу и напал на одно из болгарских укреплений. Выбив болгарскую пехоту, Изяслав поскакал к городским воротам и здесь изломал копье свое. В этот момент одна из стрел болгарских, скользнув поверх щита, вонзилась ему в броню под самое сердце.