Тридцать четвертый мир - Борис Иванов

Еще минут двадцать они сидели в сгущавшемся зыбком полумраке – Хмырь, растирая затекшие после веревки руки, а Шаленый – незаметно придерживая наготове свою «пушку» и напряженно зыркая зло выкаченным глазом по сторонам.

Гохо материализовался у них за спинами без малейшего, как обоим показалось, звука. Ему, даже, пришлось дать о себе знать кашлем, напоминавшем больше гнусное похихикивание. Шишелу пришлось признаться самому себе, что предупреждение проводника относительно того, что пугаться Гохо не следует, было весьма уместным...

– Что вы, однако, вытаращились так бестактно, милейший? – поинтересовался Колдун, перебрасывая за спину колчан с зазубренными стальными дротиками, один из которых только что держал наготове в руках. – Годок-другой пообщаетесь с Хозяином, еще не таким красавцем станете... И почему спешите так. От Хозяина предупреждение было: к полуночи ждет он вас, не на закате... А пока – посидите в хижине. Нечего тут светиться. Тут по Лесу большая заварушка идет...

Сказано это было довольно категорично, и Шишел, не решившийся с ходу круто взяться за местного лешего, послушно потопал за ним вслед, держа ненадежного Хмыря между ним и собой. Это, как выяснилось, было ошибкой.

– Ты послушай, – загудел Шаленый, карабкаясь по крутой тропе вверх, в самую чащобу колючих зарослей, – я тебя, друг, не обижу. Заплачу сколько запросишь. Но к месту ты меня доведи сейчас, не к полуночи. В полночь поздно будет...

– Это, смотря как попросишь... – глухо отозвался леший и с ходу нырнул в незаметную за пару шагов нору, оказавшуюся входом в неплохо замаскированную хижину. Хмырь не говоря дурного сова, последовал за ним. Шишел остался в одиночестве.

Кай устало прикрыл глаза и довольно долго массировал веки пальцами. За все время пребывания на Гринзее ему и двух часов не удалось побыть вот так – спокойно сидя в тишине гостиничного номера. Более всего утомили его за последние сутки даже не хлопоты, связанные с лихорадочной подготовкой к слушанию в парламентском комитете и не само – довольно гладко, в сущности, прошедшее – заседание, даже не импровизированный семинар по молекулярной мимикрии, а предшествовавшие всему этому ночные пререкания со старой каргой, присматривавшей за пустовавшим жильем, арендованным Посольством Метрополии. Проникнуть в квартиру, занимаемую когда-то миссис Вайоминг и извлечь из нехитрого сейфа, прикрытого пейзажем Столовой Горы, дневник Посла оказалось самым подходящим занятием для людей с очень крепкими нервами. Кай подкинул на ладони тускло поблескивающий ключ и решил для себя, что среди прочих своих обязанностей, которые он непременно справит в следующее свое посещение Метрополии, будет и отправление небольшой посылки для Ронни. С чем-нибудь, что поддержит малосимпатичную псину в минуту тяжких размышлений. Например, с пакетом «Педигри-Пал»...

Пора, однако, было браться за дело. Федеральный Следователь придвинул к себе терминал настольного блока связи и вызвал Арчи Готвальда – главного оперативной группы. Около четырех минут ушло на выслушивание довольно убедительных оправданий, касавшихся так и не исправленного утреннего промаха: 1321 на связь не выходил. Оперативно-розыскная работа в его отношении ощутимых результатов не принесла. От бессистемно натыканных по территории Периметра камер здешней службы наружного наблюдения было мало проку, а туповатые филеры умудрились трижды – без особой, впрочем, уверенности – сесть в городе на хвост объекту, соответствующему приведенному в задании описанию и трижды его благополучно потерять.

Кай пообещал лейтенанту Готвальду подать на него рапорт, и побрел в ванную – сполоснуть лицо ледяной водой и прикинуть, какие у него остались шансы повстречать в этом мире Микиса Палладини по кличке Скунс или, на худой конец, Ромуальдо Беррила – Барсука. Размышлениям его положили конец отчаянный писк вызова по кодовому каналу блока связи и мелодичный звон сигнала входной двери приключившиеся одновременно. Кай засунул в ухо горошину микродинамика, хлопнул по клавише приема и отворил дверь.

Выслушивать лаконичный рассказ Гвидо о его предстоящем участии в планируемом захвате «лесного человека» – в рабочей терминологии Следственной Комиссии – Каю пришлось созерцая вежливо переступавшего порог его номера любезнейшего мистера Клода Фигли, вооруженного солидной папкой крокодиловой кожи. Федеральный Следователь попытался одним и тем же жестом и указать несколько неожиданному гостю на кресло у журнального столика, и извиниться перед ним за необходимость закончить разговор по блоку. Тот оказался достаточно понятлив.

Переключив канал на текстовый режим, Кай отстучал на клавиатуре:

«Все складывается нормально, капитан. Не стоит сожалеть о моем неучастии в акции. В городе дел хватит – положение сложное.»

– Не заставляйте меня казаться еще большей сволочью, чем это мне удается, Следователь, – зло резюмировал Гвидо и закончил разговор.

– Чему обязан? – осведомился Кай, придвигая к расположившемуся на краешке кресла специалисту по фармсырью единственное что мог предложить в качестве угощения: пластиковый подносик с чипсами, изготовленными из какого-то здешнего продукта и смахивающими на чешую какой-то крупной и, должно быть, давно вымершей рыбы.

– Прежде, всего, господин Следователь, я хотел бы представиться, – несколько церемонно начал гость.

– Мне казалось, что мы уже имели честь... – недоуменно заметил Кай.

– Разумеется, и честь и удовольствие быть представленным вам я уже имел еще на борту «Проциона», – посверкивая из-под седых кустов бровей глубоко посаженными пронзительными глазками, заверил Следователя мистер Фигли. – Однако, к сожалению, обстоятельства нашей встречи были таковы, что я не имел м-м... возможности представиться вам в несколько ином, нежели странствующий коммерсант, качестве...

«Интересно, – подумал Кай, изображая на лице живейший интерес к словам собеседника, – какие еще службы и разведки остались вне игры в этой чертовой головоломке?»

– Простите, но я и понятия не имел... – произнес он вслух и бросил в рот чипс наименее пугающего вида, приглашая и собеседника разделить с ним это сомнительное удовольствие.

Тот, однако, решил так не рисковать, а в продолжение разговора извлек из внутреннего кармана вплавленную в пластик карточку с текстом, удостоверявшим, что господин Клод-Валентайн Фигли представляет в Секторе отдел розыска Фонда Гугенхайма. Чтобы припомнить, чем, собственно, занимаются и фонд и его отдел розыска, Федеральному Следователю потребовалось время.

– Если не ошибаюсь, вы представляете негосударственную организацию, занимающуюся розыском особо дорогостоящих произведений искусства? – осведомился Кай, как-то невольно переходя на несвойственный ему высокопарный тон. – Буду рад, если смогу быть чем-либо полезен вам в вашем э-э... благородном деле.

– Мы с супругой уже сорок лет сотрудничаем с Фондом. Это очень помогает в смысле организации различных поездок, контактов... Мы не афишируем свою деятельность на этой э-э... ниве, но, поверьте, могли бы вам рассказать много интересного... Наслышаны и о тех успехах, которым дело сохранения культурных ценностей обязано вам... Кстати, ваша кандидатура обсуждалась при выдвижении кандидата на премию Фонда в связи с тем вкладом в поиски знаменитого изделия Фаберже... Вы сказали о возможной помощи Фонду... Боюсь, что такая помощь потребовалась... – внимательно глядя в глаза Федерального Следователя и явно ища в них следы понимания, убеждающим голосом сказал Клод-Валентайн. – Сейчас уже перестало быть секретом, зачем Следственная Комиссия направлена на Гринзею. И мне кажется, что вы знаете о каком произведении искусства идет речь в этом м-м... случае...

– Действительно, – Кай сухо кашлянул, пресекая лишние слова, готовые уже сорваться с уст. – В деле о смерти Посла Окамы, действительно, фигурирует некое... произведение искусства, но, я, признаться, не понимаю, каким образом Фонд Гугенхайма...

– Дело в том, что господину Окаме принадлежит честь обнаружения того произведения о котором идет речь. – Лицо Клода-Валентайна приобрело благостное выражение, напоминающее то, что появляется на лице гурмана, вспоминающего ужин «у Максима». – К счастью, Посол принадлежал к той э-э... возвышенной породе людей, душа которых не закрыта для Прекрасного... Мы находились с ним в тесном контакте, и господину Окаме мы обязаны тем, что Метрополия многое узнала об искусстве Галактической Периферии. А этот случай с полотном Балотти – просто увенчал его поиски. Им были сделаны снимки «Трапезы» и проделана необходимая экспертиза... На этом основании Фонд принял решения финансировать покупку полотна и заключена была, через господина Окаму предварительная договоренность с владельцем шедевра... Вы понимаете, что я имею ввиду господина Ромуальдо Беррила... Разумеется, господин Окама получал вполне достойные комиссионные... Вы можете, конечно, упрекнуть покойного в том, что подобного рода деятельность могла скомпрометировать его как дипломата, но поверьте, среди лиц, обретающихся при Дипломатическом Корпусе, он – далеко не белая ворона в этом отношении...