Чаровница - Кристина Брук

– Стойте, не шевелитесь, – прошептала Сесили. – Не разбудите Пага, мопса Лавинии.

На цыпочках подойдя к его корзинке, она убедилась, что песик безмятежно спит, ворча и похрапывая во сне. Из будуара Сесили прошла в уборную Лавинии, где на полочке стояла известная ей инкрустированная шкатулка, хранящая секреты кузины.

– Ключ есть? – прямо над ее ухом раздался голос Рэнда. Сесили едва не подпрыгнула от испуга.

– Как вы меня напугали! Я же вам сказала стоять на месте. Почему вы не делаете то, что вам велят?

– С какой стати, – прошептал Рэнд. – Как я уже говорил…

– Шш-ш, – остановила его Сесили. – Молчите.

Нельзя было терять ни минуты. Ключа у нее не имелось, и где он был, она не знала. Взяв шкатулку с драгоценностями, она вернулась в будуар, где было светлее.

Вынув пару шпилек из кармана, Сесили приступила к делу.

На то, чтобы открыть замочек, казалось, ушла целая вечность. Ее смущало отсутствие ловкости в подобных делах, присутствие Рэнда, а скорее и то и другое. Ей не хотелось ударить в грязь лицом перед ним.

Напротив, Сесили хотела доказать ему, что тоже кое-что умеет делать, и, быть может, даже лучше его. Как назло, руки плохо ее слушались. Ей даже стало смешно: почему ее так волнует, что он думает о ней?

Сосредоточившись, она сделала еще одну попытку, на этот раз удачную. Замочек повернулся и щелкнул.

– Готово…

Быстро открыв крышку шкатулки, Сесили принялась проверять ее содержимое. Ей было неловко рыться в чужих бумагах, но, напомнив себе о том, что привело ее сюда, Сесили пересилила себя. Перебрав несколько писем и бумаг, она добралась до низу, но вспомнила, что эта шкатулка с двойным дном. Приподняв ложное дно, она с жадностью заглянула вглубь.

И чуть было не задохнулась от удивления. Там, матово поблескивая, лежало ее ожерелье.

– Мой жемчуг! – Сесили уставилась на ожерелье, лихорадочно осмысливая увиденное. Значит, Лавиния не проиграла его в карты. Она намеренно обманула ее. Вот дрянь! Она водила ее за нос, играла на жалости, считая ее доверчивой дурочкой. А она действительно была дурочкой!

– Письмо! – тихо напомнил ей Рэнд. Они быстро просмотрели несколько писем, которые были написаны мужчиной, явно не являвшимся мужем Лавинии.

Однако нужного письма не было. Сесили положила все на место, кроме ожерелья. Поцеловав по очереди самые крупные жемчужины, она положила его к себе в карман. Бесшумно закрыв крышку, поставила шкатулку на прежнее место.

– Наверное, она догадается, что шкатулку вскрывали, – промолвил Рэнд.

– Конечно, догадается, более того, узнает, что это сделала я, когда увидит на мне мое же ожерелье. Но она промолчит, иначе я обвиню ее в мошенничестве и краже.

Наглость Лавинии не знала границ: заявив, что проиграла ожерелье, она спрятала его в своей шкатулке с драгоценностями! Что же собиралась делать Лавиния дальше? Ожерелье было слишком известно и заметно, чтобы его можно было носить открыто. Рано или поздно, Сесили узнала бы о краже.

Не намеревалась ли Лавиния продать его? Или ей просто нравилось, что владела им она, а не Сесили?

– Ну как, вы довольны? – прошептал ей на ухо Рэнд. – Нам стоит поторопиться.

Весьма благоразумное напоминание – Сесили кивнула. О да, она была довольна, насколько может быть доволен человек, не получивший желаемого.

– Да, пора уходить.

Но тут случилась осечка. Видимо, потревоженный их движениями и шумом, Паг вдруг проснулся, вскочил и, приподняв морду, залился противным визгливым лаем.

Сесили подскочила к песику и поспешно зажала ему морду. Поздно: за дверью в коридоре послышались чьи-то шаги.

Не говоря ни слова, Рэнд схватил Сесили за руку и увлек за собой на лестницу черного хода.

Грохоча по ступенькам, они слетели вниз, пулей промчались по кухонным помещениям, выскочили на улицу и бросились наутек. На одном дыхании они добежали до особняка Монфора и остановились неподалеку, чтобы перевести дух.

Запыхавшиеся, но счастливые, они дружно рассмеялись, как только немного отдышались.

– Хорошее развлечение, пожалуй, даже слишком. Но так развлекаться мне больше не хочется.

– Трусишка, – шутливо упрекнула его Сесили. Напрочь забыв, что возражала против его участия, она была признательна ему за поддержку.

Вдруг Рэнд подошел к ней, нежно обхватил ее за лицо руками и поцеловал – крепко и страстно.

Сердце Сесили моментально с ровной рыси перешло на галоп. Сейчас, в этот миг, ей было так хорошо, так радостно, как никогда. Счастье переполняло ее.

Голос благоразумия напомнил об опасности, о том, к чему может привести это возбуждение, но его заглушил голос чувственности. Сесили уже не понимала, что происходит с ней, казалось, еще чуть-чуть, совсем немного, и она…

Но тут он оторвался от ее губ, и наваждение растаяло. Он внимательно и серьезно смотрел ей в глаза.

– Черт бы тебя побрал, леди Сесили Уэструдер, – в сердцах произнес Рэнд. – Как могло случиться, что я влюбился в тебя?

Сесили чуть было не задохнулась от его признания. Он ее любит?

– Но я, я…

Она никак не могла подобрать нужных слов.

Он язвительно усмехнулся:

– О, не надо утруждать себя ненужными объяснениями. Выражение твоего лица красноречивее любых слов. Сиянье твоих глаз выдает тебя с головой.

По-прежнему удерживая ее лицо между ладонями, хриплым от волнения голосом он решительно произнес:

– Я не позволю тебе выйти за него замуж – ни за что. Разве я не чувствую, как громко бьется твое сердце, когда я прижимаю тебя к себе, как сладко приникают к моим губам твои губы, когда я тебя целую? Пока есть надежда, я буду бороться за тебя – нет, за нас обоих.

Ей хотелось возразить, что надежды никакой нет, что он предлагает ей жизнь, которая ей не нравится, которая ей чужда, от которой она всегда хотела убежать.

И вот оказалось, он любит ее? Видимо, она не сумела дать ему понять всю безнадежность его попыток, охладить его горячность.

Он любит ее?! Эти столь часто употребляемые слова, несмотря на всю простоту, ошеломили, потрясли ее, выбили почву из-под ног.

Прежде чем Сесили успела собраться с мыслями, чтобы дать ему ясный, вразумительный ответ, Рэнд нахмурился. Выражение его лица стало каменным.

– Сесили, я не могу позволить, чтобы он стал твоим мужем. Все внутри меня против такой глупости.

Рэнд, нет, герцог Ашборн любит ее? Сесили чувствовала себя такой несчастной, что, не раздеваясь, прямо в мужском костюме легла на кровать.

Но даже под покрывалом ее била дрожь – так ей было плохо. Как можно было дойти до такого состояния? Как можно было так близко допустить его к своему сердцу? Дать ему столько власти над ее чувствами?

Разве он мог любить ее? Мужчины такого склада, как герцог Ашборн, знать не знают, что такое любовь. Он просто хотел ее. Хотел, чтобы она стала герцогиней Ашборн. Это говорила его эгоистичная, деспотическая, страшно самоуверенная натура, желание собственника.