S-T-I-K-S Цифровой - Ринат Тактарин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ракшас же, со свойственной ему простотой, посылал всех к китайским богам, отвык он от человеческого общества и подумывал слинять на волю — так ему представлялась жизнь на кластерах. Но тут возникла проблема, жене нравилось в стабе, что можно понять Джи привыкла к обществу и комфорту в конце концов. А эти последние несколько месяцев показались ей настоящим адом, даже в туалет нормально не сходить, так и сказала.
— Она забеременела, крёстный! — старый знакомец посмотрел на меня отвлёкшись от шампуров. — Начались всякие женские…
— Закидоны, — вставил подходящее.
— Я хоть и знаю язык почти в совершенстве, но лучше слова бы не подобрал, — признался китаец.
Ракшас терпел несколько месяцев, редкие вылазки на стандартные кластеры помогали не особо. Приняв для себя решение, он пошёл в местный банк, купил белую жемчужину и оставил её там же на ответственное хранение. То есть выполнил требование властей. Хочешь иметь собственных детей, плати за это, нет, так иди на аборт, либо женщину депортируют. Кобальт не верит в лотерею.
Купил домик, нанял пару охранниц и пошёл гулять по кластерам. Такой вот у меня крестник.
— Давно гуляешь? — время моего отсутствия на Стиксе, интересовал изначально.
— Сыну уже три, гостил у них месяц назад… Не морщи свой страшный лоб, тебя не было четыре года.
— Н-да, интересно время бежит.
— Ага, я слышал, что оно относительно, — крестник рассмеялся. — Ну а если серьёзно, тебе в Холмогоры надо.
Сказано было просто и безапелляционно. Ракшас смотрел сквозь меня и похоже что-то видел.
— В крайний раз мне сказали, забудь к нам дорогу. Накосячил малость.
— Бывает, но тебя же теперь по-другому зовут… И на Кнута не похож, от слова совсем, — он опять усмехнулся.
— И то верно, — согласился я. — Вот только зачем мне это? Может проще пройти мимо и осесть скажем в Горисе, и знакомые там хорошие есть.
— Может и проще, — легко согласился Ракшас. — Если хочешь, чтоб тебя постоянно возвращали и тыкали, то проще! Больно, наверное? Я три пересечения вижу, три смерти… Ты мазохист?
Меня аж передёрнуло, вот вроде забыл, а как напомнили, так и всплыло.
— Нет крестник, я стандартный… Иногда покоя, знаешь ли, хочется, не то, чтоб построить дом и в грядках ковыряться, а вечерами сидеть у камина с внуками, это не моё! Но вот уменьшить частоту залётов чёрте куда, не помешало бы.
— Покой? — задумчиво спросил китаец. — Это вряд ли!
Мы настолько громко рассмеялись, что разбудили задремавшего Вискаря.
— Ладно, это я так, бунтарский дух просачивается. Всё равно хотел зайти.
Ракшас кивнул.
— А с кем там говорить? И о чём?
— Не думай об этом сейчас, придёт время и всё срастётся, — философски ответил крестник.
— Любите вы загадки и ведь даже намёка на подсказку… Уболтал, сам выясню, точнее вместе… Со мной пойдёшь?
— Нет крёстный, мне в противоположную сторону, да и нельзя мне в Холмогоры… Как ты там сказал? Накосячил⁉
— Да ладно? Ты же парень смирный, как мандарин разговариваешь или кто у вас там, неважно, ты же… Как говорил товарищ Саахов: человек сугубо положительный! Ни капли в рот… ну и т. д!
— Так я никого не трогал, она сама меня клеить начала, «какой интересный корейский мальчик!» — Ракшас попытался изобразить женский голос. — А я жену люблю… и свободу!
— Уж не Белодонна ли?
— С ума сошёл? На этой биомассе пробу негде ставить! Рапида.
Тут я начал припоминать. Вышел из бара, а тут кого-то бьют и не просто так, а длинными красивыми ногами. Рядом Чернокнижник слюни пускает.
— Так она же вроде ничего, феминистка, конечно, но кто её спрашивать будет⁉ Неужели послал?
— Нет, я просто ушёл, а она за мной, так пол дня по всему стабу и таскалась, пока этот баклажан не нарисовался. Может и разошлись бы, но Рапида под руку мне вцепилась и губами к уху лезет. Я отстранился, а этот уже на меня прёт, глазищи с блюдца, в одну ноздрю три пальца можно засунуть, ну я и…
— Убил?
— Нет, нос сломал, тут его охрана набежала хотели скрутить… ушёл я в общем.
— Ну и правильно… Может замолвить словечко? Чернокнижник мужик не глупый!
— Не надо, время всё выровняет. Давай-ка лучше ауру тебе поправлю. До Холмогоров неделя пути, успеешь уменьшиться до нормального кваза.
Кто ж против будет? Я улёгся на траву и хотел было спросить за Вискаря, но тут вдруг веки потяжелели, и я провалился в сон.
Глава 36
«Кукушка-кукушка, сколько мне лет землю топтать?» — спросил я спросонья.
На душе и в теле всё было хорошо, как бывает после пробуждения из глубокого сна. Чуть затекла рука и затылок, сейчас всё отходило, от чего становилось ещё приятнее. Где-то в утреннем лесу, за окном, птица всё отсчитывала годы. А мне уже не до неё. Поднял руку над головой. Нормальная, человеческая, аккуратно постриженные ногти.
Много ли нужно для счастья? Да вообще грамульку… Проснуться утром в хорошем настроении, когда можно подойти к окну, а там травка. Не успевшая сойти роса подсвечивалась утренним солнышком, создавая совсем уже волшебную атмосферу — осколки звёзд под ногами.
Мне вдруг захотелось пробежаться, прямо как в детстве, босиком и плевать на всё и всех, чтобы ступни стали мокрыми, а к икрам по прилипла сухая трава вперемешку с нектаром ранних цветов.
А почему нет?
Я выпрыгнул в окно, ощутив колкую травку и приятную прохладу.
Вспомнилось далёкое безвозвратно утерянное детство. Деревня, бабушка с утренними оладьями, я даже вкус их вспомнил… с малиновым вареньем.
Неожиданно возник звук, глубокий всепроникающий удар. Появилась уверенность, что его услышали все от человека до самой маленькой букашки, а по-другому быть не могло. Словно по стержню, который держит абсолютно всё. Ещё один отдался эхом в небесах, с третьим ударом я понял, что мне это напоминает — гигантский метроном, будто сердце мира отсчитывал мгновения.
Утреннее солнышко померкло, возникший было лёгкий ветерок начал набирать силу, толкая меня в спину.
Легко, словно с холма, я побежал вперёд, стихия не давала выбора, только туда только в одну сторону, в которую можно бежать бесконечно. Так было раньше. А сейчас появилось НЕЧТО! Тёмный водоворот, затягивающий в себя не только живое, казалось, он забирал саму материю мира. А я всё нёсся к нему. По ушам били удары метронома. Абсолютно чёрная дыра становилась всё больше и неотвратимее.
— Достаточно! Проснись! — голос крестника выдернул меня в последний момент.
Открыл глаза, тут же усевшись на прохладную землю. Мой
