Имбирь и мускат - Прийя Базил

— Не получится, Бхраджи. Я же говорила, мне нужно больше времени. Недели три. Я…

— Три недели?! Ты шутишь? — перебил ее Карам. Он попытался отмахнуться от жены, которая изображала, как перерезает кому-то горло. — Чем ты занималась? Почему заказ не готов? Ты убиваешь меня, Бханджи. Возможно, мне придется закрыть компанию и покончить со всем.

Сарна победно потрясла кулаком и ушла на кухню.

Опасения Калвант оправдались. Она решила, что Карам просто воспользовался подходящим случаем, чтобы сообщить страшную новость, о которой предупреждала Сарна.

— О чем это ты, Бхраджи?

— О том, что заказ нужен мне немедленно. — Карам щелкнул пальцами. В ухе Калвант будто разорвалась маленькая бомба.

— Я уже сказала, когда смогу его прислать.

— Три недели — это не немедленно. Я не понимаю, как могла возникнуть такая задержка?

Сарна снова вошла в гостиную и начала жестикулировать. Карам отвернулся от нее, словно больше не хотел видеть свирепых указаний. Телефонный провод обернулся вокруг его талии.

— Все случилось в последнюю минуту. — Калвант кашлянула.

Сарна зажгла спичку и помахала ею перед мужем. Тот удивленно посмотрел на жену. Что она творит? Затем Сарна прищурилась, будто сказав: «Давай, избавься от нее!» — и резким выдохом задула огонь. Карам скорчил неодобрительную гримасу и снова отвернулся. Теперь провод примотал его левую руку к бедру, так что он не мог больше обороняться.

Оказавшись в западне, он решил последовать совету Раджана.

— Вероятно, нам понадобится второй поставщик. Тебе станет полегче, да и я смогу делать более крупные заказы. Так будет лучше. Я слишком занят, чтобы думать о возможных задержках. Конечно, ты по-прежнему будешь моим партнером, но у тебя появится больше времени на семью, как ты и хотела. Немного сократим твою долю — ничего кардинального, никаких особых перемен. В конце концов, ты моя сестра. Я никогда не откажусь от твоей помощи полностью. — Карам услышал, как на другом конце провода воцарилась возмущенная тишина.

Сарна хлопнула себя по лбу. Этого она никак не ожидала.

Для Калвант слова Карама сбились в неясную, противоречивую кашу из оправданий и извинений.

— Ты хочешь разорвать наше сотрудничество? — спросила она. — Если так, то говори прямо.

Внезапно Карам осознал, что сестра может сама отказаться с ним работать, поэтому тут же отбросил все мысли о других поставщиках и попытался ее успокоить:

— Нет конечно, Бханджи. О чем ты говоришь? Ты неправильно поняла. Ничего подобного я не имел в виду. — Ему требовалось только одно: иметь полную уверенность в своем поставщике. — Я просто думаю, как избежать подобных катастроф в будущем. Если ты справишься, то никаких претензий. Только делай поставки вовремя.

— Мне кажется, ты хочешь избавиться от меня. — Калвант решила сыграть на его слабости.

— Бханджи, прекрати. — Карам на секунду отнял трубку от уха и потряс ею перед Сарной. — Я откажусь от твоих услуг, только если сам прогорю. Слышишь? Мы пойдем на дно вместе.

Итак, шторм недопонимания и поспешных выводов утих. Те, кто его пережил, необратимо изменились: Карам и Калвант стали с недоверием относиться друг к другу и к жизнеспособности «Касака Холдингс». Они продолжали работать вместе, однако сделки давались им тяжело и как-то вымученно. Сарна тоже подливала масла в огонь. Для Калвант она была благородной сестрой, которая заставляла Карама выполнять свои обязательства. Для мужа — покорной и заботливой супругой. Она то и дело кляла Калвант и не сомневалась, что та мошенничает и торгует тканями у него за спиной.

«Послушай меня, посмотри на меня, люби меня, цени меня — я тебе помогаю. Забудь о делах, я здесь. Я, я, я!» — эта беззвучная мольба слышалась во всех ее поступках. Быть может, не только Сарна была виной распада «Касака Холдингс», но она совершенно точно сыграла в нем решающую роль. Калвант расширяла круг своих прямых покупателей, и Карам неизбежно об этом узнал. Однажды по приезде в Индию он услышал, как один из портных упомянул «голландские платья». Заподозрив неладное, он внимательно изучил товар, бухгалтерские книги и сметы, опросил всех сотрудников. Калвант ничего не отрицала, только обвинила Карама, что он слишком долго держал ее в неведении и к тому же мало платил. Тот сразу прекратил с ней всякие отношения и оставил записку, в которой распорядился как можно быстрее отправить ему заказ — последний. В качестве платы за партию Карам оставил ей швейное оборудование.

Без сил и полный сожалений, он вернулся домой. Спустя девять лет после открытия «Касака Холдингс» развалилась. Карам во всем винил только себя. Он слишком поздно понял, что Раджан прав: если бы он с самого начала был тверже и рассудительнее, все бы вышло иначе. Карам недооценил Сарну. Ее горе было темной и сокрушительной силой, способной исподволь проникать в жизнь других людей и отравлять добро. Однако новая победа не принесла ей покоя, ибо чужое несчастье не смягчает боли от собственных ошибок.

26

Карам никогда не был лежебокой. После краха компании он почувствовал себя старым и немощным, ему было не под силу затевать новое дело или работать на кого-то. Несколько недель он бродил по дому, что-то чинил, читал или валялся перед телевизором, потом заскучал.

Сарна, провернувшая столько авантюр ради того, чтобы муж сутки напролет был в поле ее зрения, тоже испытывала неудобства от его нового режима. «Хаи Руба! Целыми днями сидит дома в костюме и что-то высчитывает! Постоянно хочет есть! Каждые пять минут заходит на кухню, а я этого не выношу», — жаловалась она Найне. Сарна не могла сосредоточиться на готовке, если муж был поблизости: то забывала, сколько специй положила в кастрюлю, то начинала волноваться, что огонь слишком сильный, то неправильно нарезала продукты, а то и попадала ножом по пальцам. Карам заметил ее недовольство. Когда он заходил на кухню, Сарна тут же корчила кислую мину и нетерпеливо трясла бедрами, будто муж посягал на ее личное пространство.

Она и сама удивлялась, что Карам так ее раздражает. Казалось, он все время мешался: его ноги стояли там, где она подметала, бумаги валялись всюду, когда она вытирала пыль, а если ей приспичило в туалет, то он, разумеется, был занят. Карам тоже никак не мог взять в толк, почему жена занимается своими делами именно в той части дома, где находится он: читает себе тихонько в спальне — Сарна тут как тут с пылесосом, норовит больно ударить по ногам. В неизбежной схватке характеров муж и жена сталкивались друг с другом, точно магниты.

В результате Карам начал чаще ходить в гурудвару. Прежде он посещал храм только по субботам, когда шла главная служба, теперь же стал наведываться туда несколько раз в неделю. В гурудваре можно было вволю пообщаться с друзьями. Прослушав успокоительный киртан (грантхи играли на фисгармонии, барабанах табла и пели гимны), Карам обедал вместе с остальными прихожанами. Обычно в храме собирались несколько его братьев и многочисленные знакомые. Сарна не одобряла регулярных походов мужа. «Вот ведь человек! — презрительно думала она. — В молодости гулял вовсю, а теперь в храм зачастил!»

Для Карама гурудвара была предлогом, чтобы выбраться из дома, и вскоре он вошел в ее администрацию: сначала казначеем, затем — помощником президента, потом его назначили вице-президентом и, наконец, президентом. В течение шести лет он каждый второй год занимал этот пост, затем политика храма и вечные прения между несколькими семьями стали для него невыносимы. Все прихожане сходились во мнении, что Карам был самым мудрым президентом за всю историю гурудвары. Он подходил к работе серьезно, придумывая, как лучше вести счета, принимать заказы на свадьбы и прочее. До него женщины могли управлять только работой кухни, а он пригласил их в комитет и назначил на более высокие должности. Конечно, сообщество не сразу свыклось с этими переменами, да и не все они проходили успешно. Например, Сарна была недовольна, что муж пустил слабый пол в администрацию. «Карам в своем репертуаре, — ворчала она, разговаривая по телефону с Найной. — В голове одни женщины. Везде их найдет, даже в храме!»

У этого нововведения были и другие противники. До Карама гурудварой по очереди управляли две семьи, Бабра и Гилл. Они были связаны брачными узами и люто ненавидели друг друга. Никто не знал причин их раздора. Ходили слухи о неверности, денежных махинациях и вспыльчивом нраве кого-то из родни. Настолько вспыльчивом, что дело чуть было не закончилось убийством. Напряженное многолетнее соперничество двух кланов, которые составляли девяносто девять процентов комитета, означало, что администрация редко приходила к консенсусу по какому-либо вопросу. Неудивительно, что в гурудваре царил беспорядок. Караму удалось занять пост президента в тот год, когда Бабра и Гилл окончательно рассорились, наотрез отказались говорить друг с другом и избрали правителем «постороннего». Каждая семья вообразила, будто именно она имеет на Карама наибольшее влияние и тот станет марионеткой в их руках. Как же они удивились, когда новый президент не послушал ни тех, ни других! Его суровость и рассудительность выводили прежних хозяев гурудвары из себя. Они даже придумали ему кличку — Железный Человек, потому что он был поклонником Маргарет Тэтчер и, как она, не терпел пустой суеты. Он сокрушил прочих членов комитета точно так же, как Железная Леди — профсоюзы.