Ермак - Руслан Скрынников

Пока пограничную войну вели казачьи атаманы, основавшие свои городки далеко за линией государевых крепостей, царские воеводы и гарнизонные стрельцы могли спать спокойно. Но с основанием острожка на Яике их спокойной жизни пришел конец. Заняв передовую линию, правительство взяло на себя всю тяжесть борьбы с кочевниками на крайних юго-восточных рубежах.

Гарнизон Яицкой крепости нес потери при нечаянных нападениях орды. Непривычный климат и эпидемии, которые заносили сюда торговые караваны из Средней Азии, были причиной гибели многих стрельцов. Разрядный приказ с трудом изыскивал людей для новопостроенной крепости. Казна несла расходы.

В конце концов Борис Годунов отказался от попыток закрепиться на Яике, как и от попыток занять столицу донских казаков Раздоры. Царский городок просуществовал на Яике несколько лет, а потом правитель велел снести его, а ратных людей отозвал в Астрахань.

Подобно Тихому Дону, «дальняя» река Яик на много лет осталась прибежищем вольных казаков.

ОПАЛА НА СТРОГАНОВЫХ

Неслыханное земельное обогащение пермских солепромышленников давно вызывало зависть и негодование столичной знати. Не только дворянские поместья, но и боярские вотчины далеко уступали тем землям, которыми фактически владели Строгановы. Даже удельное княжество главы Думы Мстиславского по территории не шло ни в какое сравнение со строгановскими землями в Приуралье.

Пока жив был Грозный, бояре ничего не могли с этим поделать. После же смерти Ивана IV все переменилось. Земское правительство стало упразднять прежние порядки: отняло у бывших опричников земельные излишки, лишило высоких окладов. Строгановы оказались среди тех, от кого отвернулась фортуна.

Английский посол Дж. Флетчер, будучи в Москве в 1588–1589 годах, собрал довольно точную информацию насчет строгановских имуществ. «Зависть и негодование на богатство, несогласное с тамошней политикой, в чьих бы то ни было руках, и в особенности в руках мужика, — писал посол, — побудили царя отбирать у них сначала по частям иногда 20 тысяч рублей вдруг, иногда более, пока наконец в настоящее время сыновья их остались почти без капитала, удержав только весьма малую часть отцовского имущества, между тем как все прочее перешло в царскую казну».

В Соли Вычегодской торговый дом давно распоряжался как в вотчине. Солепромышленники не жалели денег, скупая все, что попадалось под руку: посадские дворы, соляные варницы, кузни, выгоны. Они ссужали деньги нуждавшимся под самый высокий процент, кабалили бедноту, подчиняли мелких солепромышленников. Своей жадностью и насилиями Строгановы навлекли общую ненависть на свою голову. Наконец терпение посадских людей лопнуло. В ночь на 22 октября 1586 года они захватили острог и, вооружившись пушкой, двинулись к строгановскому двору. Семену Аникиевичу не удалось бежать. Он попал в руки посадских и был убит. Торговый дом лишился старейшего и самого авторитетного из своих руководителей.

Младшим Строгановым не удалось наладить отношения с правителем государства Борисом Годуновым, и вскоре их постигло подлинное крушение. Власти отобрали в казну укрепленные городки Строгановых на Каме и Чусовой. В списке дворян за 1588–1589 годы московские дьяки пометили против имени Захария Безобразова: «К Чюсовой Соли. На Орел на Ондреево место Окинфово». Видный дворянин Безобразов занял пост царского воеводы сначала в одном из чусовских городков, а затем в Орле-городке или Кергедане на Каме. В следующем году Разрядный приказ предполагал послать Андрея Михайловича Окинфова в поход на шведов. Но в походном списке дьяки пометили против его имени: «Из Чюсовой не быть».

В то время, как А. М. Окинфов служил в одном из бывших строгановских острожков, в другом сидел Федор Андреевич Хлопов. В дворовом списке о нем было сказано: «Отослан в Чюсовую».

Английский посол в Москве Флетчер прямо связывал опалу на Строгановых с сибирскими делами: «…царь Федор был доволен их (строгановской. — Р. С.) податью до тех пор, пока они не приобрели землю в Сибири… тут он насильно отнял у них все».

Было бы наивно полагать, будто Строгановы не пытались извлечь выгоды из «сибирского взятия».

Как только Строгановы узнали о разгроме Кучума казаками, они тотчас почувствовали себя хозяевами в Приуралье. Их слуги и приказчики немедленно привели к шерти инородцев на Каме, Чусовой, Усве, Сылве, Яйве, Обви, Инве, Косве и других реках. Строгановские сборщики отправились не только в мансийские, но и в татарские улусы, пытаясь взять под контроль земли сибирских татар. Не мешкая, Строгановы начали «ясак с них бусермен собирати и к Москве в Ноугородскую четь посылати».

Предприимчивые промышленники не прочь были повторить камский опыт в Сибири. В самом деле, на руках у них была царская грамота, предоставлявшая им право основывать городки и поселения по Тоболу «и кои в Тобол-реку озера падут и до вершин». Солепромышленники получили от Ивана IV льготу на будущие сибирские владения, причем срок их льготы истекал лишь в 1594 году. Права Строгановых подкрепляло еще и то обстоятельство, что они понесли расходы в связи со снаряжением экспедиции Ермака.

Притязания солепромышленников на сибирские земли вызвали раздражение новых московских властей.

Но дело заключалось не только в негодовании властей и знати. Царь Иван Грозный оставил в наследство своим преемникам династический кризис. Наследник престола Федор был бездетен в браке с Ириной Годуновой. Опекуны царя Федора (в число которых Иван IV не включил своего любимца Бориса Годунова) и бояре попытались развести слабоумного государя с Ириной Годуновой. Предполагалось, что Федор женится на дочери главы Думы, князя Ивана Мстиславского. Но это им не удалось. В 1586 году митрополит Дионисий, добивавшийся развода царя Федора, был низложен и отправлен в один из новгородских монастырей. Потом гром грянул над головой Мстиславского. Его дочь была поспешно выдана замуж, а сам князь пострижен в монахи и отправлен в монастырь.

Затем настал черед князей Шуйских. Знаменитый воевода Иван Петрович Шуйский, отразивший Батория от стен Пскова, был заточен в Кирилло-Белозерский монастырь, а некоторое время спустя тайно умерщвлен. Можно предположить, что Строгановы подверглись опале за то, что поддержали замысел о разводе царя. Московские власти подчеркивали вину «торговых мужиков», которые «поворовали и не в своиское дело вступились». Нескольким богатейшим столичным купцам отрубили головы. Строгановы были заключены под стражу. Пометы об этом появились в боярском списке в 1588–1589 годах.

Любопытно, что в приставах у Строгановых были дворяне из тех же семей, что и приставы у Шуйских: Федор Окинфов числился приставом у Шуйских, а Андрей Окинфов — у Строгановых. В боярском списке значится: «Ондрей — у Шуйских» (зачеркнуто) и далее: «на Орле — да Офонасей… Васильевы дети Замыцкого». Итак, Андрей Замыцкий содержал под арестом Василия и Александра Шуйских в Галиче, а затем Строгановых в Орле на Каме.